– коротко задышала Маша и, роняя вишнёвые капли, поползла в туалет.
– Давай клизму поставим, Лара говорила, надо сначала клизму поставить… У меня всё готово…
– О-о-о-о!!! – взвыла Маша. – Не надо! Не надо! В ванную! Скорее!
Я отшвырнул клизму, вода залила весь пол. «Ничего, гидроизоляция есть», – мелькнуло в голове. Помог Машке встать на ноги. Наши глаза встретились. Её серо-зелёные и мои карие. Она тряслась, я придерживал её голову. На ладони осталась холодная испарина. Держась одной рукой за живот, она с трудом перешагнула через бортик ванны.
Господи, помоги нам, пожалуйста!
Она скривилась от острой боли, опёрлась рукой на приготовленные палочки благовоний. Мы планировали их зажечь, чтобы рожать в приятной расслабляющей атмосфере. Палочки хрустнули, оставив на Машиной ладони цветные отпечатки. Господи, помоги!..
Маша переступила в ванну и стала неловко приседать. Левая нога скользнула… Господи!
Я впрыгнул в воду, удерживая подругу от падения. Она вцепилась в мою футболку.
– Где Лариса?..
– Полчаса назад сказала, что едет, – бодро ответил я. – Сейчас будет, всё о’кей. Всё о’кей. Главное не нервничай! Что тебе сделать?
– Воду погорячее… о боже, за что мне это!!!
Я проверил воду, из крана лилась ледяная. Чёртов кран – или кипяток, или ледяная, настроить его всегда проблема.
Мы с Машей очень хотели ребёнка. Маша решила рожать дома. В этом случае ребёнок не подвергается стрессу от ярких ламп и железных пальцев врачей, его не отрывают от матери в первую же секунду, он не орёт благим матом в общем с другими младенцами зале и не вырастает, в результате этого, психом. Есть такая теория. Кроме того, в больнице ребёнка могут перепутать с ребёнком соседки по палате, заразить любой инфекцией, уронить и простудить. Недавно одного новорожденного в больнице искусала крыса. Мы даже посещали курсы для будущих матерей, собирающихся рожать на дому. На курсы принято ходить с мужьями.
Это было похоже на школу диверсантов: бодрые инструктажи на все случаи жизни, но никто не даёт гарантию, что ты вернёшься живым. Объяснили, как принимать роды, если вдруг акушер опоздает. Последнее, впрочем, почти исключалось. Почти…
До родов оставалось недели три. Ранним, застывшим от мороза, декабрьским утром меня разбудил Машин стон.
– Что, уже началось? – спросил я, не совсем опомнившись ото сна.
– Кажется, да…
– А чего так рано? – тупил я спросонья.
– Наверное, из-за секса… – До последнего момента мы с Машей занимались любовью. Нам говорили, что это может привести к преждевременным родам, но мы не отнеслись к предупреждениям серьёзно. Я вскочил и набрал номер Лары, акушерки, с которой мы договорились заранее.
– Выезжаю, – коротко ответила Лара. – Действуй, как учили.
* * *
Я действовал. Руки тряслись, кран не слушался. Я стукнул по нему со злости, ушиб руку. М?шина шикарная грива блондинки прилипла к шее, лицо сморщилось и перекосилось.
– А-а-а-аааааа!!!
– Маша, ну не надо! – плаксиво умолял я.
Мне стало страшно: вдруг я что-нибудь сделаю неправильно, я же не акушер! Вдруг Маша умрёт, или ребёнок задохнётся, обвитый пуповиной, или они оба дуба дадут?! Где же Лара???!!!
Я попытался зажечь свечи, но руки тряслись, да и сосредоточиться не получалось. Не хотелось свет включать, чтобы не пугать новорождённого, чтобы он не вырос психом.
А что, если соседи сейчас всполошатся из-за криков, вызовут милицию?! Лучшее средство от страха – свет. Я повсюду врубил лампочки и люстры. А чтобы немного подбодрить Машку – поставил её любимый диск с весёлыми цыганскими песнями. Появление ребёночка в мерцающем, приглушённом уюте и тишине, похоже, срывалось. В дверь позвонили.
– Лара! – Я кинулся открывать.
Посмотрел в глазок. В халате под леопарда стояла не Лара, а соседка снизу, Маргарита Геннадьевна. Припёрлась всё-таки! Я решил говорить с ней, не отпирая замка.
– Здравствуйте, Маргарита Геннадьевна!
– Что у вас происходит?! – взвизгнула соседка.
– Ничего, всё в порядке, – как можно более уверенно крикнул я, глядя одновременно в дверь ванной, на Машу, которая в этот момент издала совсем уж душераздирающий вопль.
Из колонок проигрывателя разнузданно завыли-зазвенели гитары и скрипки. Геннадьевна отскочила от двери.
– Да что же это творится?! Я милицию вызову!
– Не надо, Маргарита Геннадьевна! У нас всё хорошо!
Искажённая лупой глазка, соседка убежала. Я кинулся к Маше. Пусть кого хочет вызывает, плевать!
– А, а, а, а… – Маша резко задышала. – Бо-о-о-ооооже! Я не могу!!!
Я перестал успокаивать её. Что же я за эгоист такой! Известно ведь, когда больно, лучше кричать.
Лара всё не ехала. Я сидел рядом с Машей, говоря ей ласковые слова. Когда женщина рожает, делать, в принципе, нечего. Только успокаивать и ждать. Показалось, что холодно. Я включил тёплый пол и электронагреватель. Музыка гремела. «Это полезно, может композитором вырастет или певцом», – пытался я оправдаться за шум перед самим собой.
Тут Машины ноги раздвинулись шире. Между ними появилась новая форма. Нечто круглое, мокро-волосатое…
– Голова! – радостно завопил я.
– Зн-н-на-а-а-ю!!!
Меня затрясло от восторга и перевозбуждения. Я даже слегка подпрыгивал. Время полетело стрелой.
– Всё нормально! Я поймаю! Ха-ха! Тужиться не надо, просто дыши спокойно! Господи, помоги! Господи, помоги!
Ребёночек вылетел из Маши, как отдыхающий из трубы аквапарка. Только вместо потока воды – бурые брызги. Машина голова бессильно упала, я подхватил малютку.
Щелчок. Свет потух. Цыганский гвалт оборвался. Пробку выбило – тёплый пол, нагреватель, свет, проигрыватель, дом старый… Перегрузка.
Новорожденное тельце выскользнуло, как пойманная рыбка и плюхнулось в воду. Будто не хотело оставаться в этом мире… Я нырнул за малюткой на дно и вынырнул, крепко держа её в руках. Маленькие губки безмолвно раскрывались и пускали пузыри. От пузика тянулся жгут.
– Девочка! У меня девочка! – обрадовался я, хотя давно знал, что девочка. – Скользкая баба родилась! Ха-ха-ха!
Моё лицо с дурацкой улыбкой мелькнуло в зеркале. Через дверь в гостиную светил холодный свет. Оказывается, уже утро. Глянул на часы: девять ноль пять. Я подмигнул своему отражению. Спасибо, Господи!
Малютка разлепила одно заплывшее веко и что-то булькнула. Во дворе послышался знакомый с детства зимний звук, который ещё не раздавался ни разу в этом году. Скрежет лопаты, очищающей асфальт от снега. В дверь снова позвонили.
Я аккуратно положил новорожденную Маше на грудь и бросился открывать. Поскользнулся мокрыми ступнями на паркете. Упал. Едва не расшиб лоб об угол комода. Глянул в глазок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Давай клизму поставим, Лара говорила, надо сначала клизму поставить… У меня всё готово…
– О-о-о-о!!! – взвыла Маша. – Не надо! Не надо! В ванную! Скорее!
Я отшвырнул клизму, вода залила весь пол. «Ничего, гидроизоляция есть», – мелькнуло в голове. Помог Машке встать на ноги. Наши глаза встретились. Её серо-зелёные и мои карие. Она тряслась, я придерживал её голову. На ладони осталась холодная испарина. Держась одной рукой за живот, она с трудом перешагнула через бортик ванны.
Господи, помоги нам, пожалуйста!
Она скривилась от острой боли, опёрлась рукой на приготовленные палочки благовоний. Мы планировали их зажечь, чтобы рожать в приятной расслабляющей атмосфере. Палочки хрустнули, оставив на Машиной ладони цветные отпечатки. Господи, помоги!..
Маша переступила в ванну и стала неловко приседать. Левая нога скользнула… Господи!
Я впрыгнул в воду, удерживая подругу от падения. Она вцепилась в мою футболку.
– Где Лариса?..
– Полчаса назад сказала, что едет, – бодро ответил я. – Сейчас будет, всё о’кей. Всё о’кей. Главное не нервничай! Что тебе сделать?
– Воду погорячее… о боже, за что мне это!!!
Я проверил воду, из крана лилась ледяная. Чёртов кран – или кипяток, или ледяная, настроить его всегда проблема.
Мы с Машей очень хотели ребёнка. Маша решила рожать дома. В этом случае ребёнок не подвергается стрессу от ярких ламп и железных пальцев врачей, его не отрывают от матери в первую же секунду, он не орёт благим матом в общем с другими младенцами зале и не вырастает, в результате этого, психом. Есть такая теория. Кроме того, в больнице ребёнка могут перепутать с ребёнком соседки по палате, заразить любой инфекцией, уронить и простудить. Недавно одного новорожденного в больнице искусала крыса. Мы даже посещали курсы для будущих матерей, собирающихся рожать на дому. На курсы принято ходить с мужьями.
Это было похоже на школу диверсантов: бодрые инструктажи на все случаи жизни, но никто не даёт гарантию, что ты вернёшься живым. Объяснили, как принимать роды, если вдруг акушер опоздает. Последнее, впрочем, почти исключалось. Почти…
До родов оставалось недели три. Ранним, застывшим от мороза, декабрьским утром меня разбудил Машин стон.
– Что, уже началось? – спросил я, не совсем опомнившись ото сна.
– Кажется, да…
– А чего так рано? – тупил я спросонья.
– Наверное, из-за секса… – До последнего момента мы с Машей занимались любовью. Нам говорили, что это может привести к преждевременным родам, но мы не отнеслись к предупреждениям серьёзно. Я вскочил и набрал номер Лары, акушерки, с которой мы договорились заранее.
– Выезжаю, – коротко ответила Лара. – Действуй, как учили.
* * *
Я действовал. Руки тряслись, кран не слушался. Я стукнул по нему со злости, ушиб руку. М?шина шикарная грива блондинки прилипла к шее, лицо сморщилось и перекосилось.
– А-а-а-аааааа!!!
– Маша, ну не надо! – плаксиво умолял я.
Мне стало страшно: вдруг я что-нибудь сделаю неправильно, я же не акушер! Вдруг Маша умрёт, или ребёнок задохнётся, обвитый пуповиной, или они оба дуба дадут?! Где же Лара???!!!
Я попытался зажечь свечи, но руки тряслись, да и сосредоточиться не получалось. Не хотелось свет включать, чтобы не пугать новорождённого, чтобы он не вырос психом.
А что, если соседи сейчас всполошатся из-за криков, вызовут милицию?! Лучшее средство от страха – свет. Я повсюду врубил лампочки и люстры. А чтобы немного подбодрить Машку – поставил её любимый диск с весёлыми цыганскими песнями. Появление ребёночка в мерцающем, приглушённом уюте и тишине, похоже, срывалось. В дверь позвонили.
– Лара! – Я кинулся открывать.
Посмотрел в глазок. В халате под леопарда стояла не Лара, а соседка снизу, Маргарита Геннадьевна. Припёрлась всё-таки! Я решил говорить с ней, не отпирая замка.
– Здравствуйте, Маргарита Геннадьевна!
– Что у вас происходит?! – взвизгнула соседка.
– Ничего, всё в порядке, – как можно более уверенно крикнул я, глядя одновременно в дверь ванной, на Машу, которая в этот момент издала совсем уж душераздирающий вопль.
Из колонок проигрывателя разнузданно завыли-зазвенели гитары и скрипки. Геннадьевна отскочила от двери.
– Да что же это творится?! Я милицию вызову!
– Не надо, Маргарита Геннадьевна! У нас всё хорошо!
Искажённая лупой глазка, соседка убежала. Я кинулся к Маше. Пусть кого хочет вызывает, плевать!
– А, а, а, а… – Маша резко задышала. – Бо-о-о-ооооже! Я не могу!!!
Я перестал успокаивать её. Что же я за эгоист такой! Известно ведь, когда больно, лучше кричать.
Лара всё не ехала. Я сидел рядом с Машей, говоря ей ласковые слова. Когда женщина рожает, делать, в принципе, нечего. Только успокаивать и ждать. Показалось, что холодно. Я включил тёплый пол и электронагреватель. Музыка гремела. «Это полезно, может композитором вырастет или певцом», – пытался я оправдаться за шум перед самим собой.
Тут Машины ноги раздвинулись шире. Между ними появилась новая форма. Нечто круглое, мокро-волосатое…
– Голова! – радостно завопил я.
– Зн-н-на-а-а-ю!!!
Меня затрясло от восторга и перевозбуждения. Я даже слегка подпрыгивал. Время полетело стрелой.
– Всё нормально! Я поймаю! Ха-ха! Тужиться не надо, просто дыши спокойно! Господи, помоги! Господи, помоги!
Ребёночек вылетел из Маши, как отдыхающий из трубы аквапарка. Только вместо потока воды – бурые брызги. Машина голова бессильно упала, я подхватил малютку.
Щелчок. Свет потух. Цыганский гвалт оборвался. Пробку выбило – тёплый пол, нагреватель, свет, проигрыватель, дом старый… Перегрузка.
Новорожденное тельце выскользнуло, как пойманная рыбка и плюхнулось в воду. Будто не хотело оставаться в этом мире… Я нырнул за малюткой на дно и вынырнул, крепко держа её в руках. Маленькие губки безмолвно раскрывались и пускали пузыри. От пузика тянулся жгут.
– Девочка! У меня девочка! – обрадовался я, хотя давно знал, что девочка. – Скользкая баба родилась! Ха-ха-ха!
Моё лицо с дурацкой улыбкой мелькнуло в зеркале. Через дверь в гостиную светил холодный свет. Оказывается, уже утро. Глянул на часы: девять ноль пять. Я подмигнул своему отражению. Спасибо, Господи!
Малютка разлепила одно заплывшее веко и что-то булькнула. Во дворе послышался знакомый с детства зимний звук, который ещё не раздавался ни разу в этом году. Скрежет лопаты, очищающей асфальт от снега. В дверь снова позвонили.
Я аккуратно положил новорожденную Маше на грудь и бросился открывать. Поскользнулся мокрыми ступнями на паркете. Упал. Едва не расшиб лоб об угол комода. Глянул в глазок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39