Идеальное место для того, чтобы принимать здесь своих подружек и болтать с ними о том о сем за чашкой чая.
Войдя в комнату, Рольф увидел, что Кассия полулежит в шезлонге, голова ее удобно склонилась набок. Она спала. Его не удивило то, что она спит днем, ибо уже знал, что ночью ей с трудом это удается. Начиная с того вечера, когда он вернулся из Уайтхолла после встречи с Корделией и услышал крик Кассии, мучимой ночным кошмаром, до него каждую ночь доносились различные звуки из ее спальни: то она расхаживала по комнате взад-вперед под аккомпанемент храпа Уинифред, то отчаянно со скрипом водила угольным карандашом по веленевой бумаге, рисуя при неверном свете от свечи. Рольф видел этот слабый свет, проникавший из-под двери, которая разделяла их.
Кассия ни разу не спрашивала Рольфа о том, зачем он запретил Уинифред давать ей на ночь настойку опия. Но, судя по тому, что ее с тех пор стала донимать бессонница, Уинифред серьезно отнеслась к предупреждению Рольфа и больше ни разу не приносила в спальню хозяйки заветную бутылочку. Впрочем, Рольф не сомневался в том, что Уинифред продолжала бы носить опий, невзирая ни на какие его приказы, если бы таково было желание Кассии. К счастью, похоже, та не настаивала на снотворном.
Она, видимо, и сама поняла, что лучше уж встречать свои кошмары с ясной головой, чем пытаться уйти от них при помощи одурманивающего наркотика. Поэтому все ночи Кассия либо расхаживала по комнате, либо рисовала. Подобное невольное бодрствование продолжалось вплоть до первых рассветных лучей на восточном горизонте. Ранним утром Кассии удавалось поспать несколько часов. Потом еще днем столько же. Словом, ей удавалось восстанавливать силы.
Подойдя к шезлонгу, Рольф увидел лежавшую на полу книгу. Она, судя по всему, читала ее перед тем как заснуть до тех пор, пока та не вывалилась из ослабевших пальцев. Он наклонился, чтобы поднять ее, и вдруг заметил лежавший под ней рисунок. На нем была изображена женщина, вся завернутая в какую-то многослойную тунику и со странной короной на голове. Рольф обратил внимание на то, что у этой женщины не было лица точно так же, как и на других рисунках Кассии, изображавших людей.
Услышав, что она шевельнулась, Рольф быстро сунул рисунок между страниц книги:
— Прошу прощения, леди Кассия. Я не хотел будить вас. Просто увидел упавшую книгу и решил ее поднять.
Это была одна из тех книг отцовской библиотеки, которые она решила оставить дома. Он посмотрел на полированный корешок из красной кожи. Это был томик древних мифов и легенд.
— Спасибо, лорд Рэйвенскрофт, — сказала она, выпрямившись. Кассия протерла глаза и поправила прическу. — Я читала и, должно быть, вздремнула.
Рольф подождал еще несколько мгновений, ожидая, когда она окончательно отойдет от сна, и затем задал вопрос, который вот уже несколько дней не давал ему покоя:
— Почему вы никогда не рисуете лица? Кассия мгновенно насторожилась. Она явно не ожидала от него этого вопроса.
— Прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы…
— Я о ваших рисунках. Они получаются у вас очень живые, жизненные, но вы никогда не рисуете лица. Мне интересно было бы узнать, почему?
Кассия расправила на себе складки черного траурного платья.
— Кто-то из известных людей сказал, что глаза человека являются зеркалом его души. Я склонна согласиться и даже готова развить это положение. На мой взгляд, не только глаза, но и все лицо является зеркалом души человека. Но люди привыкли закрывать свое истинное лицо множеством масок, боясь разоблачить свои самые сокровенные мысли и мечтания. А зачем мне рисовать маски? В этом случае изображение было бы недостоверным.
Ее точка зрения, хоть и показалась Рольфу спорной, но, похоже, была не так далека от истины.
— А у вас есть мечты, которые вы прячете под маской, леди Кассия?
Она подняла на него глаза:
— Разумеется, у меня есть мечты. Они есть у всех людей, не так ли?
— Надеюсь. Без них человек — животное. Я поинтересовался просто потому, что раньше вы никогда не распространялись на тему ваших мечтаний.
— Возможно, это из-за того, что многие мечты так и остаются мечтами. Они так и умирают с человеком, который в своих поступках не руководствуется ими. Мне кажется, что в противном случае человек испытывает горчайшее разочарование. А как у вас с этим, милорд? Вас интересуют мои секреты, но свои собственные вы оберегаете весьма ревностно. Скажите, есть ли у вас мечты?
— Вы сами только что сказали, что они есть у всех людей. Но знаете, учитывая ваш пессимистический взгляд на этот предмет, не могу понять: зачем человеку вообще мечтать?
— Чтобы иметь в сердце надежду, — ответила Кассия, кладя томик мифов себе на колени. — Это знала даже бедная Пандора. Надежда помогает человеку выжить в дни испытаний, порой это единственное, что у него остается. А иногда мечта вдруг воплощается в жизнь, и это удивительно. Я лично не верю в то, что человек в силах претворить свою мечту в жизнь. Это прерогатива Всевышнего. Если человек практичен и честен сам с собой, он поймет это и тем самым убережет себя от того, чтобы всю свою жизнь бесплодно преследовать мечту. Он просто будет терпеливо ждать подарка судьбы.
«Зачем я это сказала? — тут же спросила себя Кассия. — Зачем я вообще отвечаю на его вопросы? Почему я с такой легкостью доверяю этому человеку свои самые сокровенные мысли, о которых никому другому никогда бы не рассказала?»
— Мне кажется, что, если бы у всех людей был такой пессимистический взгляд на жизнь, мир был бы слишком скучен, чтобы в нем жить, — сказал Рольф. — У таких людей, как Христофор Колумб или сэр Фрэнсис Дрейк, тоже были мечты. И если бы они не стали руководствоваться ими в своих поступках, мы так никогда и не узнали бы о том, что Англия и европейский континент — это еще далеко не весь мир.
— А что у вас за мечты? — спросила Кассия, пытаясь отвести разговор от себя. — Вы так и не сказали. Рольф опустил глаза:
— Мои мечты всегда заключались в том, чтобы поступать согласно законам чести и исправлять зло, которое есть в этом мире. Впрочем, некоторые вещи исправить не удастся никому.
— Я слышала, что вы очень помогли королю Карлу вернуть себе трон и Англию. Значит, по крайней мере одну допущенную несправедливость вам исправить удалось.
— Не я один видел в Кромвеле зло.
— Я слышала, что вам не раз приходилось рисковать своей жизнью.
— И я снова рискну ею, если это потребуется для водворения мира на английской земле. При Кромвеле Англия едва не прекратила свое существование. Я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась.
Рольф поднял голову, и Кассия пристально заглянула ему в глаза:
— Знаете, лорд Рэйвенскрофт… Мне очень хочется узнать у вас одну вещь. Если вы так много сделали для возвращения Англии монархии, почему же вы удалились от двора в деревню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Войдя в комнату, Рольф увидел, что Кассия полулежит в шезлонге, голова ее удобно склонилась набок. Она спала. Его не удивило то, что она спит днем, ибо уже знал, что ночью ей с трудом это удается. Начиная с того вечера, когда он вернулся из Уайтхолла после встречи с Корделией и услышал крик Кассии, мучимой ночным кошмаром, до него каждую ночь доносились различные звуки из ее спальни: то она расхаживала по комнате взад-вперед под аккомпанемент храпа Уинифред, то отчаянно со скрипом водила угольным карандашом по веленевой бумаге, рисуя при неверном свете от свечи. Рольф видел этот слабый свет, проникавший из-под двери, которая разделяла их.
Кассия ни разу не спрашивала Рольфа о том, зачем он запретил Уинифред давать ей на ночь настойку опия. Но, судя по тому, что ее с тех пор стала донимать бессонница, Уинифред серьезно отнеслась к предупреждению Рольфа и больше ни разу не приносила в спальню хозяйки заветную бутылочку. Впрочем, Рольф не сомневался в том, что Уинифред продолжала бы носить опий, невзирая ни на какие его приказы, если бы таково было желание Кассии. К счастью, похоже, та не настаивала на снотворном.
Она, видимо, и сама поняла, что лучше уж встречать свои кошмары с ясной головой, чем пытаться уйти от них при помощи одурманивающего наркотика. Поэтому все ночи Кассия либо расхаживала по комнате, либо рисовала. Подобное невольное бодрствование продолжалось вплоть до первых рассветных лучей на восточном горизонте. Ранним утром Кассии удавалось поспать несколько часов. Потом еще днем столько же. Словом, ей удавалось восстанавливать силы.
Подойдя к шезлонгу, Рольф увидел лежавшую на полу книгу. Она, судя по всему, читала ее перед тем как заснуть до тех пор, пока та не вывалилась из ослабевших пальцев. Он наклонился, чтобы поднять ее, и вдруг заметил лежавший под ней рисунок. На нем была изображена женщина, вся завернутая в какую-то многослойную тунику и со странной короной на голове. Рольф обратил внимание на то, что у этой женщины не было лица точно так же, как и на других рисунках Кассии, изображавших людей.
Услышав, что она шевельнулась, Рольф быстро сунул рисунок между страниц книги:
— Прошу прощения, леди Кассия. Я не хотел будить вас. Просто увидел упавшую книгу и решил ее поднять.
Это была одна из тех книг отцовской библиотеки, которые она решила оставить дома. Он посмотрел на полированный корешок из красной кожи. Это был томик древних мифов и легенд.
— Спасибо, лорд Рэйвенскрофт, — сказала она, выпрямившись. Кассия протерла глаза и поправила прическу. — Я читала и, должно быть, вздремнула.
Рольф подождал еще несколько мгновений, ожидая, когда она окончательно отойдет от сна, и затем задал вопрос, который вот уже несколько дней не давал ему покоя:
— Почему вы никогда не рисуете лица? Кассия мгновенно насторожилась. Она явно не ожидала от него этого вопроса.
— Прошу прощения, но я не понимаю, о чем вы…
— Я о ваших рисунках. Они получаются у вас очень живые, жизненные, но вы никогда не рисуете лица. Мне интересно было бы узнать, почему?
Кассия расправила на себе складки черного траурного платья.
— Кто-то из известных людей сказал, что глаза человека являются зеркалом его души. Я склонна согласиться и даже готова развить это положение. На мой взгляд, не только глаза, но и все лицо является зеркалом души человека. Но люди привыкли закрывать свое истинное лицо множеством масок, боясь разоблачить свои самые сокровенные мысли и мечтания. А зачем мне рисовать маски? В этом случае изображение было бы недостоверным.
Ее точка зрения, хоть и показалась Рольфу спорной, но, похоже, была не так далека от истины.
— А у вас есть мечты, которые вы прячете под маской, леди Кассия?
Она подняла на него глаза:
— Разумеется, у меня есть мечты. Они есть у всех людей, не так ли?
— Надеюсь. Без них человек — животное. Я поинтересовался просто потому, что раньше вы никогда не распространялись на тему ваших мечтаний.
— Возможно, это из-за того, что многие мечты так и остаются мечтами. Они так и умирают с человеком, который в своих поступках не руководствуется ими. Мне кажется, что в противном случае человек испытывает горчайшее разочарование. А как у вас с этим, милорд? Вас интересуют мои секреты, но свои собственные вы оберегаете весьма ревностно. Скажите, есть ли у вас мечты?
— Вы сами только что сказали, что они есть у всех людей. Но знаете, учитывая ваш пессимистический взгляд на этот предмет, не могу понять: зачем человеку вообще мечтать?
— Чтобы иметь в сердце надежду, — ответила Кассия, кладя томик мифов себе на колени. — Это знала даже бедная Пандора. Надежда помогает человеку выжить в дни испытаний, порой это единственное, что у него остается. А иногда мечта вдруг воплощается в жизнь, и это удивительно. Я лично не верю в то, что человек в силах претворить свою мечту в жизнь. Это прерогатива Всевышнего. Если человек практичен и честен сам с собой, он поймет это и тем самым убережет себя от того, чтобы всю свою жизнь бесплодно преследовать мечту. Он просто будет терпеливо ждать подарка судьбы.
«Зачем я это сказала? — тут же спросила себя Кассия. — Зачем я вообще отвечаю на его вопросы? Почему я с такой легкостью доверяю этому человеку свои самые сокровенные мысли, о которых никому другому никогда бы не рассказала?»
— Мне кажется, что, если бы у всех людей был такой пессимистический взгляд на жизнь, мир был бы слишком скучен, чтобы в нем жить, — сказал Рольф. — У таких людей, как Христофор Колумб или сэр Фрэнсис Дрейк, тоже были мечты. И если бы они не стали руководствоваться ими в своих поступках, мы так никогда и не узнали бы о том, что Англия и европейский континент — это еще далеко не весь мир.
— А что у вас за мечты? — спросила Кассия, пытаясь отвести разговор от себя. — Вы так и не сказали. Рольф опустил глаза:
— Мои мечты всегда заключались в том, чтобы поступать согласно законам чести и исправлять зло, которое есть в этом мире. Впрочем, некоторые вещи исправить не удастся никому.
— Я слышала, что вы очень помогли королю Карлу вернуть себе трон и Англию. Значит, по крайней мере одну допущенную несправедливость вам исправить удалось.
— Не я один видел в Кромвеле зло.
— Я слышала, что вам не раз приходилось рисковать своей жизнью.
— И я снова рискну ею, если это потребуется для водворения мира на английской земле. При Кромвеле Англия едва не прекратила свое существование. Я не хочу, чтобы подобная ситуация повторилась.
Рольф поднял голову, и Кассия пристально заглянула ему в глаза:
— Знаете, лорд Рэйвенскрофт… Мне очень хочется узнать у вас одну вещь. Если вы так много сделали для возвращения Англии монархии, почему же вы удалились от двора в деревню?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81