Большие серые глаза как бы сжались и обрели знакомую уже отрешенность.
Торбин слез со стола спокойно, и при этом в движениях его тела сквозила властность и несколько завышенное, как показалось Палину, чувство собственного достоинства. Он притопнул ногами по полу, словно нащупывая твердь, погладил поочередно одной, затем другой рукой зад, что означало, видимо, стряхивание пыли, приподнял за лацканы и круто дернул вниз пиджак, отчего он плотно слился с ожиревшей фигурой, глубоко сунул руки в карманы, посмотрел в сторону Палина, сказал с металлом в голосе:
- Сей тип осмелился поднять на меня руку…
Фраза прошла спокойно, почти вполголоса. Затем Торбин налился кровью и, сильно размахивая перед лицом Мошкина расхлябанной ладонью, будто срывая на нем зло, закричал:
- Распустили, па-анимаешь, подчиненных! На представителей правительственного учреждения у вас тут может любой подонок руку поднять!.. Я требую немедленно навести пар-рядок!
Завершающую фразу он уже не прокричал, а проревел.
Смертельно бледный Мошкин (Палину показалось, его хватит удар) бросился к телефону и лихорадочно набрал 02.
- Алло!
От громового баса Мошкина у Палина защекотало в ушах, и ему почудилось, что звякнула крышка в пустом графине.
- Срочно милицию! На АЭС! Да-да… Экстраординарный случай! Бешеное хулиганство!.. Спасибо… Кабинет директора… Да…
В это время Алимов в панике прихлопнул себя по бокам руками, будто петух крыльями, и стал беспорядочно носиться по кабинету, причитая:
- Ну, ты даешь! Ну, ты даешь, Палин! Ну, варвар! Останавливался вдруг против него, запечатлевающе глядя, снова прихлопывал себя по бокам.
- Ну, ты даешь! Чего удумал!..
Он снова побежал вкруговую, наступил на вздрагивающий мениск радиоактивной воды, отбросив носком ботинка колбу, и понес грязь по паласу. Все еще бледный Мошкин подошел к Палину. Огромные, как блюдца, черные глаза его горели яростью. Палин смотрел на него с легкой усмешкой и видел, что глаза директора вместе с тем какие-то виноватые: «И чего же это ты, парень, натворил?!»
- Встать! - заорал Мошкин.
- Не орите, - спокойно ответил Палин, продолжая сидеть.
Мошкин растерялся, повертел головой туда-сюда, будто ища поддержки, полуобернулся к Торбину, забасил в пространство:
- Он у нас ответит, Сергей Михайлович, будьте спокойны!.. Мы его пропесочим на партийном собрании, понизим в должности, отдадим под суд! Да-да! - подчеркнул он, снова глянув на Палина, но, споткнувшись о его спокойный, даже уверенный и чуть насмешливый взгляд, отвернулся и, полный, казалось, клокотавшего гнева, отошел к окну.
В кабинете на мгновение все замолкли, и в этой, внезапно наступившей тишине повисла неловкость. Палин с томительностью в душе подумал: «Скорее бы милиция, что ли…»
- Грязь не разносите… - вяло сказал он циркулирующему по кругу Алимову. Тому только этого будто и не хватало. Он весь вдруг взметнулся как-то, подскочил к сидящему Палину, стал в борцовскую стойку и, налившись грузной кровью, сипло закричал:
- Ну, ты даешь! Ну, варвар!.. Притащил радиоактивную воду в кабинет директора!.. Надо же, удумал! Креста на тебе нет! Теперь палас куда прикажешь?!..
- Куда… На дезактивацию… - Палин улыбнулся. Ему стало почему-то смешно. Вспомнив все, только что происшедшее, он посмотрел на важно и молчаливо прохаживающегося почти вплотную к столу заседаний Торбина. Видно было, что он внимательно слушал, иногда чуть скашивая глаза в сторону говоривших, и обдумывал происшедшее.
Палин будто увидел всю картину со стороны: и себя, вяло сидящего в кресле, и директора, застывшего у окна, и Торбина, и пританцовывающего рядом Алимова, и вдруг подумал: «Какой конфуз!..» И, глядя прямо в что-то выискивающие глаза главного инженера, засмеялся широко и полно, показав крепкие белые зубы. Он вдруг подумал и вместе с тем ощутил это, что как хорошо все вышло! Ему легко. Да, ему легко. Он, кажется, довел свою логику до конца.
Палин посмотрел на директора, главного инженера и начальника главка как-то по-особенному освобожденно, открыто, даже немножко пожалел их и встал. Все трое повернулись к нему, и он увидел, что на какое-то мгновение глаза всех троих дрогнули, кажется, удивлением.
- Ну, где же милиция? - спросил Палин весело.
«Хорошо!» - еще раз подумал он, ощутив прилив свежей силы во всем теле, и враз весело напряг, будто разминая, все мышцы.
В дверь постучали.
- Да-да, войдите! - Алимов и Мошкин, оба сильно покраснев и переглянувшись, бросились к двери.
Как-то очень мягко ступая и даже, как показалось Палину, очень осторожно раздвигая вокруг себя пространство, вошел в кабинет довольно полный, круглолицый майор милиции с планшетом в одной и с ключом зажигания на анодированной цепочке с фигурно отштампованными звеньями в другой руке. Он внес в кабинет еле уловимый запах только что работавшего автомобиля. Лицо его розовело, то ли от смущения, то ли естественным, свойственным ему цветом.
Майор остановился и, обведя присутствующих эдаким милицейским, чуть бравым взглядом маленьких, утонувших в складках морщинистых век, голубеньких цепких глаз, отдал под козырек и строго спросил:
- Что случилось, товарищи?..
Палину показалось, что по лицу Торбина промелькнула тень смущения. Он остановился боком к майору и было видно, что хочет что-то сказать, но не решается.
Палин был спокоен. Майор недоуменно обводил всех взглядом, не понимая, видимо, кто же здесь преступник, кто потерпевший. Похоже было, только теперь, с приходом майора, все оппоненты Палина поняли вдруг, как нежелательно и неожиданно далеко зашло дело.
Палин уже подумал, что начальство решило отработать задний ход, как вдруг Алимов смущенно рассмеялся и сказал, показывая рукой на Палина:
- Вот, товарищ майор, полюбуйтесь, добрый молодец… Чего удумал…
В этот момент майор уже с любопытством смотрел на Палина. Палин же - на Горбина, который повернулся теперь к майору. В глазах у Торбина печальная задумчивость. Лицо медленно бледнело.
«Вот теперь-то до него дошло, - думал Палин. - Теперь-то он испугался по-настоящему. Предстоит гласность… В этом все дело. А этот чудик ничего не понял. Старается…»
Алимов не стоял на месте. Как-то весь дергался, делал нырки головой слева направо, справа налево.
- Чего удумал! Поднял руку на начальника главного управления… Ну, ты даешь!.. - снова обратился Алимов к Палину, не сумев до сих пор переварить случившееся и бросая ошалелый взгляд то на майора, то на Палина.
Палин видел, что Торбин теперь смотрит на Алимова как-то тяжко, грузное лицо наливается недовольством и враждебностью.
Мошкин во все свои огромные черные глаза смотрит на Торбина. Лицо бледно-розовое, натужное. Дряблые белые складки кожи на шее и затылке мелко вздрагивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Торбин слез со стола спокойно, и при этом в движениях его тела сквозила властность и несколько завышенное, как показалось Палину, чувство собственного достоинства. Он притопнул ногами по полу, словно нащупывая твердь, погладил поочередно одной, затем другой рукой зад, что означало, видимо, стряхивание пыли, приподнял за лацканы и круто дернул вниз пиджак, отчего он плотно слился с ожиревшей фигурой, глубоко сунул руки в карманы, посмотрел в сторону Палина, сказал с металлом в голосе:
- Сей тип осмелился поднять на меня руку…
Фраза прошла спокойно, почти вполголоса. Затем Торбин налился кровью и, сильно размахивая перед лицом Мошкина расхлябанной ладонью, будто срывая на нем зло, закричал:
- Распустили, па-анимаешь, подчиненных! На представителей правительственного учреждения у вас тут может любой подонок руку поднять!.. Я требую немедленно навести пар-рядок!
Завершающую фразу он уже не прокричал, а проревел.
Смертельно бледный Мошкин (Палину показалось, его хватит удар) бросился к телефону и лихорадочно набрал 02.
- Алло!
От громового баса Мошкина у Палина защекотало в ушах, и ему почудилось, что звякнула крышка в пустом графине.
- Срочно милицию! На АЭС! Да-да… Экстраординарный случай! Бешеное хулиганство!.. Спасибо… Кабинет директора… Да…
В это время Алимов в панике прихлопнул себя по бокам руками, будто петух крыльями, и стал беспорядочно носиться по кабинету, причитая:
- Ну, ты даешь! Ну, ты даешь, Палин! Ну, варвар! Останавливался вдруг против него, запечатлевающе глядя, снова прихлопывал себя по бокам.
- Ну, ты даешь! Чего удумал!..
Он снова побежал вкруговую, наступил на вздрагивающий мениск радиоактивной воды, отбросив носком ботинка колбу, и понес грязь по паласу. Все еще бледный Мошкин подошел к Палину. Огромные, как блюдца, черные глаза его горели яростью. Палин смотрел на него с легкой усмешкой и видел, что глаза директора вместе с тем какие-то виноватые: «И чего же это ты, парень, натворил?!»
- Встать! - заорал Мошкин.
- Не орите, - спокойно ответил Палин, продолжая сидеть.
Мошкин растерялся, повертел головой туда-сюда, будто ища поддержки, полуобернулся к Торбину, забасил в пространство:
- Он у нас ответит, Сергей Михайлович, будьте спокойны!.. Мы его пропесочим на партийном собрании, понизим в должности, отдадим под суд! Да-да! - подчеркнул он, снова глянув на Палина, но, споткнувшись о его спокойный, даже уверенный и чуть насмешливый взгляд, отвернулся и, полный, казалось, клокотавшего гнева, отошел к окну.
В кабинете на мгновение все замолкли, и в этой, внезапно наступившей тишине повисла неловкость. Палин с томительностью в душе подумал: «Скорее бы милиция, что ли…»
- Грязь не разносите… - вяло сказал он циркулирующему по кругу Алимову. Тому только этого будто и не хватало. Он весь вдруг взметнулся как-то, подскочил к сидящему Палину, стал в борцовскую стойку и, налившись грузной кровью, сипло закричал:
- Ну, ты даешь! Ну, варвар!.. Притащил радиоактивную воду в кабинет директора!.. Надо же, удумал! Креста на тебе нет! Теперь палас куда прикажешь?!..
- Куда… На дезактивацию… - Палин улыбнулся. Ему стало почему-то смешно. Вспомнив все, только что происшедшее, он посмотрел на важно и молчаливо прохаживающегося почти вплотную к столу заседаний Торбина. Видно было, что он внимательно слушал, иногда чуть скашивая глаза в сторону говоривших, и обдумывал происшедшее.
Палин будто увидел всю картину со стороны: и себя, вяло сидящего в кресле, и директора, застывшего у окна, и Торбина, и пританцовывающего рядом Алимова, и вдруг подумал: «Какой конфуз!..» И, глядя прямо в что-то выискивающие глаза главного инженера, засмеялся широко и полно, показав крепкие белые зубы. Он вдруг подумал и вместе с тем ощутил это, что как хорошо все вышло! Ему легко. Да, ему легко. Он, кажется, довел свою логику до конца.
Палин посмотрел на директора, главного инженера и начальника главка как-то по-особенному освобожденно, открыто, даже немножко пожалел их и встал. Все трое повернулись к нему, и он увидел, что на какое-то мгновение глаза всех троих дрогнули, кажется, удивлением.
- Ну, где же милиция? - спросил Палин весело.
«Хорошо!» - еще раз подумал он, ощутив прилив свежей силы во всем теле, и враз весело напряг, будто разминая, все мышцы.
В дверь постучали.
- Да-да, войдите! - Алимов и Мошкин, оба сильно покраснев и переглянувшись, бросились к двери.
Как-то очень мягко ступая и даже, как показалось Палину, очень осторожно раздвигая вокруг себя пространство, вошел в кабинет довольно полный, круглолицый майор милиции с планшетом в одной и с ключом зажигания на анодированной цепочке с фигурно отштампованными звеньями в другой руке. Он внес в кабинет еле уловимый запах только что работавшего автомобиля. Лицо его розовело, то ли от смущения, то ли естественным, свойственным ему цветом.
Майор остановился и, обведя присутствующих эдаким милицейским, чуть бравым взглядом маленьких, утонувших в складках морщинистых век, голубеньких цепких глаз, отдал под козырек и строго спросил:
- Что случилось, товарищи?..
Палину показалось, что по лицу Торбина промелькнула тень смущения. Он остановился боком к майору и было видно, что хочет что-то сказать, но не решается.
Палин был спокоен. Майор недоуменно обводил всех взглядом, не понимая, видимо, кто же здесь преступник, кто потерпевший. Похоже было, только теперь, с приходом майора, все оппоненты Палина поняли вдруг, как нежелательно и неожиданно далеко зашло дело.
Палин уже подумал, что начальство решило отработать задний ход, как вдруг Алимов смущенно рассмеялся и сказал, показывая рукой на Палина:
- Вот, товарищ майор, полюбуйтесь, добрый молодец… Чего удумал…
В этот момент майор уже с любопытством смотрел на Палина. Палин же - на Горбина, который повернулся теперь к майору. В глазах у Торбина печальная задумчивость. Лицо медленно бледнело.
«Вот теперь-то до него дошло, - думал Палин. - Теперь-то он испугался по-настоящему. Предстоит гласность… В этом все дело. А этот чудик ничего не понял. Старается…»
Алимов не стоял на месте. Как-то весь дергался, делал нырки головой слева направо, справа налево.
- Чего удумал! Поднял руку на начальника главного управления… Ну, ты даешь!.. - снова обратился Алимов к Палину, не сумев до сих пор переварить случившееся и бросая ошалелый взгляд то на майора, то на Палина.
Палин видел, что Торбин теперь смотрит на Алимова как-то тяжко, грузное лицо наливается недовольством и враждебностью.
Мошкин во все свои огромные черные глаза смотрит на Торбина. Лицо бледно-розовое, натужное. Дряблые белые складки кожи на шее и затылке мелко вздрагивают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30