— Я не могу дождаться, когда наступит завтра. Вот еще осталось ночь поспать — и будет завтра.
— Тише, Верити, — прошептал граф, наклонившись к дочери. — Ты же знаешь, что в церкви нужно вести себя очень тихо.
— Но это ведь совсем не такая церковь, папа, — прошептала она в ответ. — В нашей церкви в прошлое воскресенье было всего семь человек, миссис Джонс, вместе со мной и папой. Было так скучно. — Она сморщила нос.
— Тс-с…
Верити как будто испугалась и смолкла, но тут же вновь повернулась к Шерон и, заговорщически улыбаясь, пожала плечами.
Шерон понимала, что для девочки это посещение валлийской церкви могло стать радостным событием на целую неделю. И она вспомнила себя в детстве, те воскресные дни, когда она, прильнув к окошку, смотрела, как жители Пенибонта идут на службу. Иногда мать брала ее с собой в англиканскую церковь. Шерон как сейчас помнила скуку тех дней и свою зависть к детям, которые радостно бежали на занятия в воскресную школу. Бессознательно она сжала ручонку Верити в своей ладони.
Оглядевшись по сторонам, Шерон убедилась в том, что Оуэн сидит на своем обычном месте. Интересно, что он подумает, когда обнаружит, что она сидит с графом и его дочерью? И что подумают об этом люди? Под сводами церкви установилась непривычная тишина, неловкая тишина. Казалось, все ощущали присутствие графа Крэйла. Обычно до начала службы церковь была наполнена тихим гулом голосов: люди обсуждали события недели и сплетничали, пока на кафедре не появлялся отец Ллевелин.
«Господи, зачем я не прошла на свое место? Зачем села с ними?» Смущение и беспокойство одолевали Шерон.
Только пение развеяло охватившую ее скованность. Все прихожане под руководством отца Ллевелина воодушевленно повели первый псалом, гармонично и с энтузиазмом. Шерон прекрасно слышала это, потому что со своего места она пела одна; мужчина, сидевший по другую сторону Верити, был тих и задумчив. Он держал в руках открытый псалтырь, но не пел. Конечно, он не может петь, неожиданно поняла Шерон. Ведь они поют на валлийском языке. И служба будет на валлийском. Верити наверняка заскучает — заскучает еще сильнее, чем на прошлой неделе. Пока пелись псалмы, девочка сидела, во все глаза глядя на Шерон, все так же крепко держась за ее руку.
Священник, пока звучало пение, успел разглядеть новых посетителей церкви. Когда хор смолк, он поприветствовал свою паству на ломаном английском языке, и вот тут-то взгляды всех присутствующих оказались обращены на них. Всех, и Оуэна в том числе. Шерон встретилась с ним глазами прежде, чем он успел отвернуться.
Он ничего не рассказал ей о разговоре в Гленридском замке. «Черт бы побрал этого проклятого графа Крэйла!» — только и ответил он на ее расспросы. Хорошо, что деда не было поблизости, он бы обязательно отчитал его. «Это хитрая лиса, Шерон. И опасная. Он еще хуже, чем Барнс. Держись от него подальше. Держись ребенка».
Он отказался объяснить, что дало ему повод так оценивать своего работодателя.
Шерон прислушалась к тому, что рассказывал отец Ллевелин об Иове. Бог испытывал Иова, говорил священник в своей проповеди. Он испытывал его терпение, и Иов прошел через все испытания, узнал, что нет предела страданиям в этой жизни. Но он не впал в уныние и не был озлоблен испытаниями, выпавшими на его долю, они дали ему силу и облагородили его. Всем им есть чему поучиться у Иова.
Шерон спрашивала себя, понимает ли граф Крэйл, на что направлена проповедь. Она видела, как Оуэн откинулся назад на своем месте, как склонил голову Йестин.
Проповедь была завершена, служба подходила к концу. Шерон готовилась распрощаться с графом и девочкой. Она решила, что лишь улыбнется Верити, откланяется и поспешит к выходу, чтобы там уже дождаться бабушку и Оуэна, который проводит ее до дому. В любом случае она не хотела выйти из церкви вместе с графом и его дочерью. Она должна оставить впечатление, что случайно оказалась рядом с ними.
Но сделать это оказалось не так-то просто. Верити, сообразив, что ей больше не нужно быть тихой и примерной девочкой, повисла на ее руке и принялась делиться впечатлениями.
— Мне так понравилось здесь. Тут интереснее, чем у нас в церкви, — затараторила она. — Правда, я не поняла ничего. Мне понравились ваши молитвы. А у вас, миссис Джонс, очень красивый голос. И у остальных тоже. Папа как-то раз запел при мне на прошлой неделе. Это было так странно. Вы расскажете мне, кто эти люди? И вы научите меня валлийскому языку, правда? Тогда в следующее воскресенье я уже что-нибудь пойму.
— Верити. — Рука графа опустилась на плечо дочери, и Шерон заметила, как ухожены его ногти. Ее взгляд скользнул выше, по его руке и плечу, до лица, и они наконец посмотрели в глаза друг другу, — Миссис Джонс пора идти домой. У тебя будет достаточно времени на следующей неделе, чтобы наговориться с ней, если, конечно, ей не наскучит твоя болтовня.
— Нет, что вы, — возразила Шерон. — Мне очень интересно слушать ее. Детям иногда нужно выговориться.
Особенно когда они так одиноки, чуть не вырвалось у нее, но она прикусила язык, сообразив, что это прозвучало бы дерзко.
Она повернулась, чтобы уйти, но увидела в проходе отца Ллевелина. Он приветливо протянул к ним руки.
— Слава Господу, что вы пришли к нам сегодня присоединить свой голос к нашим скромным молитвам, милорд, — произнес он.
Граф протиснулся мимо дочери и Шерон, чтобы пожать протянутую руку.
— Мы услышали пение, когда проходили мимо церкви в прошлое воскресенье, — сказал он, — и решили сегодня прийти послушать его еще раз. Вы можете гордиться вашим хором, сэр.
Отец Ллевелин, польщенный, расправил плечи.
— У нас лучший мужской хор на весь Уэльс, милорд, — заявил он, — и мы в очередной раз докажем это на айстедводе через две недели. Он лучший на всю Британию или даже на весь мир, могу сказать это с полной уверенностью. Нет певунов лучше валлийцев. Мы не боимся открыть рот и восхвалить Господа голосами, которые он даровал нам. Не так ли, Шерон Джонс?
Шерон пробормотала что-то в знак согласия, граф вежливо улыбнулся. Она видела, что большинство прихожан уже вышли из церкви. Ей не хотелось бы выйти позже всех и привлечь к себе всеобщее внимание.
— У вас чудесная малышка, — сказал священник, положив ладонь на головку девочке. — Скажи-ка, ты придешь сегодня в нашу воскресную школу? Придешь? Мы определили бы тебя в класс миссис Джонс.
Лицо девочки озарилось радостным светом, но через мгновение она испуганно посмотрела на отца.
— Можно мне, папа? Можно мне пойти в воскресную школу? Пожалуйста! Ну папа, ну пожалуйста, пожалуйста!
— Там будут говорить только на валлийском языке, — предупредила ее Шерон. Она видела в глазах ребенка страстное желание получить еще одно развлечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
— Тише, Верити, — прошептал граф, наклонившись к дочери. — Ты же знаешь, что в церкви нужно вести себя очень тихо.
— Но это ведь совсем не такая церковь, папа, — прошептала она в ответ. — В нашей церкви в прошлое воскресенье было всего семь человек, миссис Джонс, вместе со мной и папой. Было так скучно. — Она сморщила нос.
— Тс-с…
Верити как будто испугалась и смолкла, но тут же вновь повернулась к Шерон и, заговорщически улыбаясь, пожала плечами.
Шерон понимала, что для девочки это посещение валлийской церкви могло стать радостным событием на целую неделю. И она вспомнила себя в детстве, те воскресные дни, когда она, прильнув к окошку, смотрела, как жители Пенибонта идут на службу. Иногда мать брала ее с собой в англиканскую церковь. Шерон как сейчас помнила скуку тех дней и свою зависть к детям, которые радостно бежали на занятия в воскресную школу. Бессознательно она сжала ручонку Верити в своей ладони.
Оглядевшись по сторонам, Шерон убедилась в том, что Оуэн сидит на своем обычном месте. Интересно, что он подумает, когда обнаружит, что она сидит с графом и его дочерью? И что подумают об этом люди? Под сводами церкви установилась непривычная тишина, неловкая тишина. Казалось, все ощущали присутствие графа Крэйла. Обычно до начала службы церковь была наполнена тихим гулом голосов: люди обсуждали события недели и сплетничали, пока на кафедре не появлялся отец Ллевелин.
«Господи, зачем я не прошла на свое место? Зачем села с ними?» Смущение и беспокойство одолевали Шерон.
Только пение развеяло охватившую ее скованность. Все прихожане под руководством отца Ллевелина воодушевленно повели первый псалом, гармонично и с энтузиазмом. Шерон прекрасно слышала это, потому что со своего места она пела одна; мужчина, сидевший по другую сторону Верити, был тих и задумчив. Он держал в руках открытый псалтырь, но не пел. Конечно, он не может петь, неожиданно поняла Шерон. Ведь они поют на валлийском языке. И служба будет на валлийском. Верити наверняка заскучает — заскучает еще сильнее, чем на прошлой неделе. Пока пелись псалмы, девочка сидела, во все глаза глядя на Шерон, все так же крепко держась за ее руку.
Священник, пока звучало пение, успел разглядеть новых посетителей церкви. Когда хор смолк, он поприветствовал свою паству на ломаном английском языке, и вот тут-то взгляды всех присутствующих оказались обращены на них. Всех, и Оуэна в том числе. Шерон встретилась с ним глазами прежде, чем он успел отвернуться.
Он ничего не рассказал ей о разговоре в Гленридском замке. «Черт бы побрал этого проклятого графа Крэйла!» — только и ответил он на ее расспросы. Хорошо, что деда не было поблизости, он бы обязательно отчитал его. «Это хитрая лиса, Шерон. И опасная. Он еще хуже, чем Барнс. Держись от него подальше. Держись ребенка».
Он отказался объяснить, что дало ему повод так оценивать своего работодателя.
Шерон прислушалась к тому, что рассказывал отец Ллевелин об Иове. Бог испытывал Иова, говорил священник в своей проповеди. Он испытывал его терпение, и Иов прошел через все испытания, узнал, что нет предела страданиям в этой жизни. Но он не впал в уныние и не был озлоблен испытаниями, выпавшими на его долю, они дали ему силу и облагородили его. Всем им есть чему поучиться у Иова.
Шерон спрашивала себя, понимает ли граф Крэйл, на что направлена проповедь. Она видела, как Оуэн откинулся назад на своем месте, как склонил голову Йестин.
Проповедь была завершена, служба подходила к концу. Шерон готовилась распрощаться с графом и девочкой. Она решила, что лишь улыбнется Верити, откланяется и поспешит к выходу, чтобы там уже дождаться бабушку и Оуэна, который проводит ее до дому. В любом случае она не хотела выйти из церкви вместе с графом и его дочерью. Она должна оставить впечатление, что случайно оказалась рядом с ними.
Но сделать это оказалось не так-то просто. Верити, сообразив, что ей больше не нужно быть тихой и примерной девочкой, повисла на ее руке и принялась делиться впечатлениями.
— Мне так понравилось здесь. Тут интереснее, чем у нас в церкви, — затараторила она. — Правда, я не поняла ничего. Мне понравились ваши молитвы. А у вас, миссис Джонс, очень красивый голос. И у остальных тоже. Папа как-то раз запел при мне на прошлой неделе. Это было так странно. Вы расскажете мне, кто эти люди? И вы научите меня валлийскому языку, правда? Тогда в следующее воскресенье я уже что-нибудь пойму.
— Верити. — Рука графа опустилась на плечо дочери, и Шерон заметила, как ухожены его ногти. Ее взгляд скользнул выше, по его руке и плечу, до лица, и они наконец посмотрели в глаза друг другу, — Миссис Джонс пора идти домой. У тебя будет достаточно времени на следующей неделе, чтобы наговориться с ней, если, конечно, ей не наскучит твоя болтовня.
— Нет, что вы, — возразила Шерон. — Мне очень интересно слушать ее. Детям иногда нужно выговориться.
Особенно когда они так одиноки, чуть не вырвалось у нее, но она прикусила язык, сообразив, что это прозвучало бы дерзко.
Она повернулась, чтобы уйти, но увидела в проходе отца Ллевелина. Он приветливо протянул к ним руки.
— Слава Господу, что вы пришли к нам сегодня присоединить свой голос к нашим скромным молитвам, милорд, — произнес он.
Граф протиснулся мимо дочери и Шерон, чтобы пожать протянутую руку.
— Мы услышали пение, когда проходили мимо церкви в прошлое воскресенье, — сказал он, — и решили сегодня прийти послушать его еще раз. Вы можете гордиться вашим хором, сэр.
Отец Ллевелин, польщенный, расправил плечи.
— У нас лучший мужской хор на весь Уэльс, милорд, — заявил он, — и мы в очередной раз докажем это на айстедводе через две недели. Он лучший на всю Британию или даже на весь мир, могу сказать это с полной уверенностью. Нет певунов лучше валлийцев. Мы не боимся открыть рот и восхвалить Господа голосами, которые он даровал нам. Не так ли, Шерон Джонс?
Шерон пробормотала что-то в знак согласия, граф вежливо улыбнулся. Она видела, что большинство прихожан уже вышли из церкви. Ей не хотелось бы выйти позже всех и привлечь к себе всеобщее внимание.
— У вас чудесная малышка, — сказал священник, положив ладонь на головку девочке. — Скажи-ка, ты придешь сегодня в нашу воскресную школу? Придешь? Мы определили бы тебя в класс миссис Джонс.
Лицо девочки озарилось радостным светом, но через мгновение она испуганно посмотрела на отца.
— Можно мне, папа? Можно мне пойти в воскресную школу? Пожалуйста! Ну папа, ну пожалуйста, пожалуйста!
— Там будут говорить только на валлийском языке, — предупредила ее Шерон. Она видела в глазах ребенка страстное желание получить еще одно развлечение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107