Эта женщина странным образом воплощает в себе целый мир, прекрасный, загадочный и недостижимый, мир, который зовет и манит его.
«Хираэт». Он до сих пор помнил, как протяжно и печально звучала та песня. В ней как будто пелось о нем, о том, что он чувствовал сейчас.
Шерон Джонс скрылась из виду, и Алекс направился домой.
Господи, какая странная ночь! И как странно-непостижим этот мир, в который он невольно вступил, решив проведать свои уэльские владения.
Несмотря на ночные события, Йестин с утра вышел на работу. Он был бледнее обычного, но, как всегда, встретил Шерон улыбкой, когда она спустилась к нему в штольню. Шерон тут же отметила, что сегодня против обыкновения он работает в рубахе.
Шерон весь день с нетерпением ждала вечера. Ей не терпелось заглянуть в глаза Оуэна. Мир вокруг нее как будто стал нереальным. Ей казалось, что жизнь уже не может вернуться в нормальное русло и что сама она уже не сможет быть прежней. Она старалась не вспоминать события прошедшей ночи, но ни о чем другом не могла думать.
Они, как обычно, отправились гулять по окрестностям, но пошли другой дорогой. Они прошли через весь поселок, миновали церковь, завод, поднялись на холмы и направились к воротам Гленридского парка, чтобы пройти через него к следующей гряде холмов по другую сторону замка, с которых открывался вид на соседнюю долину.
Они шли, держась за руки, и болтали о пустяках. Но казалось, судьба сегодня решила подшутить над Шерон. Едва они с Оуэном вошли в ворота, как она тут же увидела графа Крэйла — он шел по дорожке навстречу им, держа за руку дочь. Они, очевидно, прогуливались перед сном. Избежать встречи было невозможно. Шерон, не останавливаясь, сухо кивнула им. Граф Крэйл в ответ слегка склонил голову.
В то же мгновение Шерон с отчужденной отчетливостью ощутила тепло руки Оуэна, почувствовала, как тесно ее пальцы переплетены с его пальцами.
— Миссис Джонс! — весело окликнула ее Верити. — Боа да. Ой, нет! Я, кажется, перепутала. — Она звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой. — Это значит «доброе утро».
— Ноз да, — сказала Шерон. — Добрый вечер.
Они продолжили прогулку, но сердце Шерон забилось безотчетной тревогой. Она бездумно следовала за Оуэном, а он целеустремленно двигался вверх по тропе, ведущей в горы. Ее мучило чувство вины. Ей хотелось рассказать ему все, признаться во всем, но она не решалась. В конце концов, он ей не муж, даже не жених, говорила она себе. И это был всего лишь поцелуй.
Всего лишь! Нет, это был не просто поцелуй. Она чувствовала напряжение его тела, ощущала силу его желания, она понимала, что он хочет большего. И ее тело невольно отзывалось на его позыв. Еще не известно, чем кончилось бы дело, если бы граф не оборвал так внезапно свой поцелуй. Ее бросило в жар при мысли об этом. Ей вспомнились грубые слова Кэридван: «Я бы не прочь прогуляться с этим кобельком в горы. Что скажешь, Шерон?» — И краска стыда залила ее лицо. Она чувствовала себя грязной потаскухой. Разве она не захотела того же, о чем говорила Кэридван? И она чуть не получила то, чего хотела.
— Он еще раз предложил мне пойти в гувернантки к его дочери, — сказала она Оуэну. — Я встретила его вчера около церкви. Он дал мне неделю на раздумье.
— И ты еще раздумываешь? — откликнулся Оуэн. — Соглашайся, Шерон. Ты заслуживаешь лучшей жизни. Да и Барнсу мы немного утрем нос, если ты станешь работать у самого графа. — Он засмеялся.
Сказать начистоту, она уже не сомневалась. Она уже почти решила для себя, что примет предложение графа, даже если это и обернется для нее бедой. Она чувствовала, как неудержимо ее влечет к нему — она поняла это только вчера, — влечет, как не влекло еще ни к одному мужчине, в том числе и Оуэну, да простит ее Бог. Но он граф, а она? Да, она дочь землевладельца, но незаконнорожденная, и судьбой ей было положено таскать тележки с углем в шахте. Право, можно было бы посмеяться над всем этим, если бы это не пугало ее. Ведь скорее всего именно так все начиналось у ее матери.
Шерон не хотела повторить ее судьбу. Мысль об этом приводила в ужас. Несчастная женщина, изгнанная из семьи, проклятая Богом, людьми и церковью, лишенная любви и поддержки человека, который думал только о том, чтобы утолить свою похоть, насладиться ее теплом…
О нет!
— Не знаю, — сказала Шерон, — не знаю, Оуэн, хочу ли я этого.
— Но ты же не можешь всю жизнь работать в шахте. Попробуй поработать у графа. Его девчонка вроде бы резвая малышка.
— И очень одинокая, — грустно заметила Шерон. — У нее нет братьев и сестер, и она вряд ли когда-нибудь подружится с местными ребятишками.
— Да уж, разве дочка аристократа снизойдет до наших чумазых детей? — язвительно проговорил Оуэн. — Да ей, наверное, и не нужен никто. Подумай сама, разве дети, которые живут в довольстве и сытости, чувствуют одиночество?
— Чувствуют, — убежденно ответила Шерон. Она знала это по себе. У нее в детстве было все, о чем только может мечтать ребенок. Сэр Джон Фаулер не был скуп, он хорошо обеспечивал ее мать. У нее не было только друзей. И как остро она ощущала свое одиночество! Так, наверное, ощущает его сейчас маленькая леди Верити. — Им так же, как остальным детям, нужна компания, нужны шумные игры. Игрушки не могут заменить общение.
— Вот я и говорю, соглашайся, — сказал Оуэн. Он остановился и потянул ее за руку, приглашая сесть на землю. — Порадуй девчонку, Шерон. А заодно и себя. Да и мне будет спокойнее, когда я буду знать, что тебе больше не надо спускаться под землю.
Ох, если б он только знал, на что толкает ее! Впрочем, это не совсем так. Она вовсе не прочь стать гувернанткой Верити и, не раздумывая, взялась бы за эту работу, если бы не отец девочки.
В нем, именно в нем был и соблазн, и искушение.
— Ну что ж, — задумчиво проговорила Шерон. Она села на землю, обхватив руками коленки и опустив голову. — Может быть, я и соглашусь. Мне ведь и вправду хочется этого, Оуэн.
Она подняла голову и неожиданно для себя заметила, как высоко они поднялись в горы.
Глава 7
Несколько минут они сидели молча. Шерон неподвижным взглядом смотрела на долину. Оуэн лежал на земле и, опираясь на локоть, смотрел на нее.
— Ох, прямо не знаю, что и делать. — Шерон повернулась к нему. — Подскажи мне, Оуэн, как поступить? Как скажешь, так и будет. — И сама рассмеялась тому, что сорвалось у нее с языка. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь подбодрил ее, чтобы она могла почувствовать себя послушным ребенком, который делает то, что ему велят; но она знала также и то, что никогда не сможет позволить кому бы то ни было распоряжаться своей судьбой. По этому поводу у нее частенько бывали стычки с Гуином…
— Ты спрашиваешь, как поступить? Ладно, я скажу тебе. — Оуэн перекатился по земле и придвинулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
«Хираэт». Он до сих пор помнил, как протяжно и печально звучала та песня. В ней как будто пелось о нем, о том, что он чувствовал сейчас.
Шерон Джонс скрылась из виду, и Алекс направился домой.
Господи, какая странная ночь! И как странно-непостижим этот мир, в который он невольно вступил, решив проведать свои уэльские владения.
Несмотря на ночные события, Йестин с утра вышел на работу. Он был бледнее обычного, но, как всегда, встретил Шерон улыбкой, когда она спустилась к нему в штольню. Шерон тут же отметила, что сегодня против обыкновения он работает в рубахе.
Шерон весь день с нетерпением ждала вечера. Ей не терпелось заглянуть в глаза Оуэна. Мир вокруг нее как будто стал нереальным. Ей казалось, что жизнь уже не может вернуться в нормальное русло и что сама она уже не сможет быть прежней. Она старалась не вспоминать события прошедшей ночи, но ни о чем другом не могла думать.
Они, как обычно, отправились гулять по окрестностям, но пошли другой дорогой. Они прошли через весь поселок, миновали церковь, завод, поднялись на холмы и направились к воротам Гленридского парка, чтобы пройти через него к следующей гряде холмов по другую сторону замка, с которых открывался вид на соседнюю долину.
Они шли, держась за руки, и болтали о пустяках. Но казалось, судьба сегодня решила подшутить над Шерон. Едва они с Оуэном вошли в ворота, как она тут же увидела графа Крэйла — он шел по дорожке навстречу им, держа за руку дочь. Они, очевидно, прогуливались перед сном. Избежать встречи было невозможно. Шерон, не останавливаясь, сухо кивнула им. Граф Крэйл в ответ слегка склонил голову.
В то же мгновение Шерон с отчужденной отчетливостью ощутила тепло руки Оуэна, почувствовала, как тесно ее пальцы переплетены с его пальцами.
— Миссис Джонс! — весело окликнула ее Верити. — Боа да. Ой, нет! Я, кажется, перепутала. — Она звонко рассмеялась, прикрывая рот ладошкой. — Это значит «доброе утро».
— Ноз да, — сказала Шерон. — Добрый вечер.
Они продолжили прогулку, но сердце Шерон забилось безотчетной тревогой. Она бездумно следовала за Оуэном, а он целеустремленно двигался вверх по тропе, ведущей в горы. Ее мучило чувство вины. Ей хотелось рассказать ему все, признаться во всем, но она не решалась. В конце концов, он ей не муж, даже не жених, говорила она себе. И это был всего лишь поцелуй.
Всего лишь! Нет, это был не просто поцелуй. Она чувствовала напряжение его тела, ощущала силу его желания, она понимала, что он хочет большего. И ее тело невольно отзывалось на его позыв. Еще не известно, чем кончилось бы дело, если бы граф не оборвал так внезапно свой поцелуй. Ее бросило в жар при мысли об этом. Ей вспомнились грубые слова Кэридван: «Я бы не прочь прогуляться с этим кобельком в горы. Что скажешь, Шерон?» — И краска стыда залила ее лицо. Она чувствовала себя грязной потаскухой. Разве она не захотела того же, о чем говорила Кэридван? И она чуть не получила то, чего хотела.
— Он еще раз предложил мне пойти в гувернантки к его дочери, — сказала она Оуэну. — Я встретила его вчера около церкви. Он дал мне неделю на раздумье.
— И ты еще раздумываешь? — откликнулся Оуэн. — Соглашайся, Шерон. Ты заслуживаешь лучшей жизни. Да и Барнсу мы немного утрем нос, если ты станешь работать у самого графа. — Он засмеялся.
Сказать начистоту, она уже не сомневалась. Она уже почти решила для себя, что примет предложение графа, даже если это и обернется для нее бедой. Она чувствовала, как неудержимо ее влечет к нему — она поняла это только вчера, — влечет, как не влекло еще ни к одному мужчине, в том числе и Оуэну, да простит ее Бог. Но он граф, а она? Да, она дочь землевладельца, но незаконнорожденная, и судьбой ей было положено таскать тележки с углем в шахте. Право, можно было бы посмеяться над всем этим, если бы это не пугало ее. Ведь скорее всего именно так все начиналось у ее матери.
Шерон не хотела повторить ее судьбу. Мысль об этом приводила в ужас. Несчастная женщина, изгнанная из семьи, проклятая Богом, людьми и церковью, лишенная любви и поддержки человека, который думал только о том, чтобы утолить свою похоть, насладиться ее теплом…
О нет!
— Не знаю, — сказала Шерон, — не знаю, Оуэн, хочу ли я этого.
— Но ты же не можешь всю жизнь работать в шахте. Попробуй поработать у графа. Его девчонка вроде бы резвая малышка.
— И очень одинокая, — грустно заметила Шерон. — У нее нет братьев и сестер, и она вряд ли когда-нибудь подружится с местными ребятишками.
— Да уж, разве дочка аристократа снизойдет до наших чумазых детей? — язвительно проговорил Оуэн. — Да ей, наверное, и не нужен никто. Подумай сама, разве дети, которые живут в довольстве и сытости, чувствуют одиночество?
— Чувствуют, — убежденно ответила Шерон. Она знала это по себе. У нее в детстве было все, о чем только может мечтать ребенок. Сэр Джон Фаулер не был скуп, он хорошо обеспечивал ее мать. У нее не было только друзей. И как остро она ощущала свое одиночество! Так, наверное, ощущает его сейчас маленькая леди Верити. — Им так же, как остальным детям, нужна компания, нужны шумные игры. Игрушки не могут заменить общение.
— Вот я и говорю, соглашайся, — сказал Оуэн. Он остановился и потянул ее за руку, приглашая сесть на землю. — Порадуй девчонку, Шерон. А заодно и себя. Да и мне будет спокойнее, когда я буду знать, что тебе больше не надо спускаться под землю.
Ох, если б он только знал, на что толкает ее! Впрочем, это не совсем так. Она вовсе не прочь стать гувернанткой Верити и, не раздумывая, взялась бы за эту работу, если бы не отец девочки.
В нем, именно в нем был и соблазн, и искушение.
— Ну что ж, — задумчиво проговорила Шерон. Она села на землю, обхватив руками коленки и опустив голову. — Может быть, я и соглашусь. Мне ведь и вправду хочется этого, Оуэн.
Она подняла голову и неожиданно для себя заметила, как высоко они поднялись в горы.
Глава 7
Несколько минут они сидели молча. Шерон неподвижным взглядом смотрела на долину. Оуэн лежал на земле и, опираясь на локоть, смотрел на нее.
— Ох, прямо не знаю, что и делать. — Шерон повернулась к нему. — Подскажи мне, Оуэн, как поступить? Как скажешь, так и будет. — И сама рассмеялась тому, что сорвалось у нее с языка. Ей хотелось, чтобы кто-нибудь подбодрил ее, чтобы она могла почувствовать себя послушным ребенком, который делает то, что ему велят; но она знала также и то, что никогда не сможет позволить кому бы то ни было распоряжаться своей судьбой. По этому поводу у нее частенько бывали стычки с Гуином…
— Ты спрашиваешь, как поступить? Ладно, я скажу тебе. — Оуэн перекатился по земле и придвинулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107