Я хотела умереть. Я думала, что не может быть ничего хуже, чем узнать, что его нет в живых. Я ошибалась.
Дэвид закрыл глаза и опустил голову.
– Смерть в бою кажется такой бессмысленной, – сказала она. – Но ей все же присуща определенная логика. Он умер за свою страну. Он погиб, как герой. Он погиб, ведя в бой своих солдат. В подобных мыслях мало приятного, но какое-то утешение все же есть. Но то, как в действительности погиб Джулиан, хуже любой бессмысленности. Ему было двадцать четыре года. Сегодня ему было бы двадцать восемь. Мне было двадцать два года. Мы, два невинных существа, стали жертвами грязного адюльтера. Но я полагаю, что тебе вряд ли нужны мои обвинения, которые лишь усугубляют твою вину.
Он, не открывая глаз, покачал головой.
– Все, видимо, произошло так быстро, – сказала она. – И я знаю, что ты не собирался убивать его. Я думаю, Дэвид, что, может быть, наступит время, когда я смогу простить тебя. Возможно. Не знаю. Но я никогда не смогу простить тебя за то, что ты женился на мне.
Он взглянул на нее,
– Я замужем за человеком, который убил Джулиана, – сказала она. – За отцом Чарльза. Как я могу простить тебе это?
– Чарльз еще малютка. – Дэвид наконец перестал отвечать односложно. – И его никоим образом нельзя осуждать за то, что он – плод моего семени. Ко всему, то произошло, он не имеет никакого отношения, Ребекка. Твои чувства к нему не должны перемениться из-за того, что ты теперь узнала обо мне.
У нее от удивления расширились глаза.
– Чарльз – мое дитя, – сказала она. – Я выносила его в своем чреве и родила его в муках. Он – источник радости моей жизни. Моя любовь к нему никогда не может ослабнуть.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Прозвучавшая в ее словах страсть несколько разрядила атмосферу. Они оба с предельной ясностью осознали, что оказались в этой ситуации, не зная, где искать из нее выход.
– Что ты хочешь от меня? – спросил Дэвид. – Какие будут наши дальнейшие шаги?
– Я не знаю, – ответила Ребекка. Она на мгновение задумалась. – Я не знаю. Тем не менее Шерер отомстил.
– Шерер? – переспросил Дэвид. – Да, он сделал нашу супружескую жизнь столь же адски невыносимой, что и его собственная. Должен ли сохраниться наш брак, Ребекка? Или ты хочешь, чтобы я отправил тебя и Чарльза куда-нибудь в другое место? Ты именно этого хочешь?
«Этого ли?» – подумала она. Она пристально посмотрела на убийцу Джулиана и увидела Дэвида. И стала размышлять об отъезде из Стэдвелла, о расставании со своими соседями и друзьями. О прекращении участия в жизни общины и отказе от своих обязанностей хозяйки поместья. О вынужденном отъезде Чарльза и его воспитании в доме, в котором не будет отца. И о том, что она будет вынуждена покинуть Дэвида и, возможно, никогда больше не видеться с ним, за исключением очень коротких и очень формальных встреч, связанных с особыми событиями в жизни Чарльза.
Пойти теперь на все это слишком поздно. Они уже женаты полтора года. Их жизни тесно переплелись друг с другом. Дэвид – ее муж. Может быть, она действительно никогда не простила бы его за то, что он женился на ней, но факт остается фактом – они женаты.
– Я твоя жена, – сказала она.
– Долг, покорность и подчинение. – Дэвид стиснул зубы. В голосе его прозвучала горечь.
– Да, – ответила Ребекка. – Ты всегда обнаружишь во мне эти качества, Дэвид, потому что я могу жить только так, как меня научили и как я перед лицом Бога поклялась жить. Я твоя жена и буду послушна долгу и покорна тебе так же, как до тебя была послушна и покорна Джулиану. Наш брак, который нельзя было заключать, состоялся и длится уже полтора года. У нас есть ребенок, и мы оба ему нужны. – Она говорила таким же горестным тоном, что и Дэвид.
– Значит, мы продолжаем жить вместе? – спросил он.
– У нас нет другого выхода.
– Как муж и жена?
– А мы, Дэвид, и есть муж и жена.
Предельная напряженность стала довольно резко спадать, и обоих охватило какое-то странное чувство. Ощущение некоей ужасной ошибки.
Продолжать совместную жизнь казалось теперь невозможным. Он убил ее мужа, а потом вернулся и сам женился на ней. Она жила с мужчиной, который лишил Джулиана жизни, супружества, детей. Она зачала ребенка от этого человека. А теперь она согласилась жить с ним и дальше.
Потому что выбора у них нет. Потому что они стали супругами. А еще потому, что у них теперь есть Чарльз. Дэвид протянул руку и выжидающе прикоснулся к Ребекке. Ее первым инстинктивным порывом было желание в ужасе отодвинуться от него. Но она смотрела в его глаза, полные страдания. Ребекка не шевельнулась. Дэвид поднял другую руку и, сомкнув их в кольцо, обнял жену.
– Я мог бы сказать, что мне очень жаль, Ребекка, – заговорил он. – Но мои слова не смогли бы передать моей печали и прозвучали бы оскорбительно. Я могу лишь добавить, что хотя я любил Джулиана иной любовью – не такой, как ты, – но тем не менее любил его так же сильно.
– Да, – ответила она. – Я это знаю. – Она откинула голову назад и через мгновение взглянула на него.
– Дэвид, – произнесла она, – я знаю, что ты нанес обиду сэру Джорджу Шереру, но он допустил, чтобы ненависть в конце концов отравила его жизнь и его брак, Я не хочу позволить ему распространить и дальше свою ненависть и отравить ею нашу жизнь и наш брак. Теперь между нами нет никаких тайн. Мы опустились на самое дно. Нам теперь можно либо остаться там, либо выкарабкаться наверх и двигаться дальше.
– И двигаться дальше… – повторил он. Ребекка еще ни у кого не видела такой печали в глазах.
– Между нами больше нет никаких тайн. Правда?
Дэвид долго смотрел ей в глаза.
– Никаких, – наконец ответил он.
– Ужасно видеть, как у твоих ног разверзается земля – продолжала она. – Но в конце концов это лучше чем знать, что ты на краю пропасти, и бояться заглянуть в нее. Долгое время мы оба знали о пропасти. Теперь мы заглянули в нее. Ведь так лучше? Правда?
– Да. – Он закрыл глаза и, опустив голову, слегка прикоснулся сжатыми губами к ее губам. – Так лучше.
«И все же, – подумала Ребекка, закрывая глаза и прильнув к мужу, – я не знаю, как мы станем жить дальше».
Но ведь у них все равно нет выбора.
Она не знала, как сможет теперь выносить его прикосновения.
И тем не менее это все тот же прежний Дэвид.
* * *
Еще в детстве Дэвид пытался понять, является ли проявлением силы или же, наоборот, слабости его характера постоянная готовность покрывать проступки Джулиана, принимать на себя наказание за них. Дэвиду было нелегко видеть разочарование на лице своего отца и терпеть порки, которых он не заслуживал. Порой ему, несмотря на благодарность Джулиана, казалось, что тот им беззастенчиво манипулирует.
Так что же это: сила или слабость? В семнадцатилетнем возрасте он пришел к выводу, что все-таки это слабость, и положил ей конец – пока не приключилась история с Флорой Эллис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Дэвид закрыл глаза и опустил голову.
– Смерть в бою кажется такой бессмысленной, – сказала она. – Но ей все же присуща определенная логика. Он умер за свою страну. Он погиб, как герой. Он погиб, ведя в бой своих солдат. В подобных мыслях мало приятного, но какое-то утешение все же есть. Но то, как в действительности погиб Джулиан, хуже любой бессмысленности. Ему было двадцать четыре года. Сегодня ему было бы двадцать восемь. Мне было двадцать два года. Мы, два невинных существа, стали жертвами грязного адюльтера. Но я полагаю, что тебе вряд ли нужны мои обвинения, которые лишь усугубляют твою вину.
Он, не открывая глаз, покачал головой.
– Все, видимо, произошло так быстро, – сказала она. – И я знаю, что ты не собирался убивать его. Я думаю, Дэвид, что, может быть, наступит время, когда я смогу простить тебя. Возможно. Не знаю. Но я никогда не смогу простить тебя за то, что ты женился на мне.
Он взглянул на нее,
– Я замужем за человеком, который убил Джулиана, – сказала она. – За отцом Чарльза. Как я могу простить тебе это?
– Чарльз еще малютка. – Дэвид наконец перестал отвечать односложно. – И его никоим образом нельзя осуждать за то, что он – плод моего семени. Ко всему, то произошло, он не имеет никакого отношения, Ребекка. Твои чувства к нему не должны перемениться из-за того, что ты теперь узнала обо мне.
У нее от удивления расширились глаза.
– Чарльз – мое дитя, – сказала она. – Я выносила его в своем чреве и родила его в муках. Он – источник радости моей жизни. Моя любовь к нему никогда не может ослабнуть.
Они, не отрываясь, смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Прозвучавшая в ее словах страсть несколько разрядила атмосферу. Они оба с предельной ясностью осознали, что оказались в этой ситуации, не зная, где искать из нее выход.
– Что ты хочешь от меня? – спросил Дэвид. – Какие будут наши дальнейшие шаги?
– Я не знаю, – ответила Ребекка. Она на мгновение задумалась. – Я не знаю. Тем не менее Шерер отомстил.
– Шерер? – переспросил Дэвид. – Да, он сделал нашу супружескую жизнь столь же адски невыносимой, что и его собственная. Должен ли сохраниться наш брак, Ребекка? Или ты хочешь, чтобы я отправил тебя и Чарльза куда-нибудь в другое место? Ты именно этого хочешь?
«Этого ли?» – подумала она. Она пристально посмотрела на убийцу Джулиана и увидела Дэвида. И стала размышлять об отъезде из Стэдвелла, о расставании со своими соседями и друзьями. О прекращении участия в жизни общины и отказе от своих обязанностей хозяйки поместья. О вынужденном отъезде Чарльза и его воспитании в доме, в котором не будет отца. И о том, что она будет вынуждена покинуть Дэвида и, возможно, никогда больше не видеться с ним, за исключением очень коротких и очень формальных встреч, связанных с особыми событиями в жизни Чарльза.
Пойти теперь на все это слишком поздно. Они уже женаты полтора года. Их жизни тесно переплелись друг с другом. Дэвид – ее муж. Может быть, она действительно никогда не простила бы его за то, что он женился на ней, но факт остается фактом – они женаты.
– Я твоя жена, – сказала она.
– Долг, покорность и подчинение. – Дэвид стиснул зубы. В голосе его прозвучала горечь.
– Да, – ответила Ребекка. – Ты всегда обнаружишь во мне эти качества, Дэвид, потому что я могу жить только так, как меня научили и как я перед лицом Бога поклялась жить. Я твоя жена и буду послушна долгу и покорна тебе так же, как до тебя была послушна и покорна Джулиану. Наш брак, который нельзя было заключать, состоялся и длится уже полтора года. У нас есть ребенок, и мы оба ему нужны. – Она говорила таким же горестным тоном, что и Дэвид.
– Значит, мы продолжаем жить вместе? – спросил он.
– У нас нет другого выхода.
– Как муж и жена?
– А мы, Дэвид, и есть муж и жена.
Предельная напряженность стала довольно резко спадать, и обоих охватило какое-то странное чувство. Ощущение некоей ужасной ошибки.
Продолжать совместную жизнь казалось теперь невозможным. Он убил ее мужа, а потом вернулся и сам женился на ней. Она жила с мужчиной, который лишил Джулиана жизни, супружества, детей. Она зачала ребенка от этого человека. А теперь она согласилась жить с ним и дальше.
Потому что выбора у них нет. Потому что они стали супругами. А еще потому, что у них теперь есть Чарльз. Дэвид протянул руку и выжидающе прикоснулся к Ребекке. Ее первым инстинктивным порывом было желание в ужасе отодвинуться от него. Но она смотрела в его глаза, полные страдания. Ребекка не шевельнулась. Дэвид поднял другую руку и, сомкнув их в кольцо, обнял жену.
– Я мог бы сказать, что мне очень жаль, Ребекка, – заговорил он. – Но мои слова не смогли бы передать моей печали и прозвучали бы оскорбительно. Я могу лишь добавить, что хотя я любил Джулиана иной любовью – не такой, как ты, – но тем не менее любил его так же сильно.
– Да, – ответила она. – Я это знаю. – Она откинула голову назад и через мгновение взглянула на него.
– Дэвид, – произнесла она, – я знаю, что ты нанес обиду сэру Джорджу Шереру, но он допустил, чтобы ненависть в конце концов отравила его жизнь и его брак, Я не хочу позволить ему распространить и дальше свою ненависть и отравить ею нашу жизнь и наш брак. Теперь между нами нет никаких тайн. Мы опустились на самое дно. Нам теперь можно либо остаться там, либо выкарабкаться наверх и двигаться дальше.
– И двигаться дальше… – повторил он. Ребекка еще ни у кого не видела такой печали в глазах.
– Между нами больше нет никаких тайн. Правда?
Дэвид долго смотрел ей в глаза.
– Никаких, – наконец ответил он.
– Ужасно видеть, как у твоих ног разверзается земля – продолжала она. – Но в конце концов это лучше чем знать, что ты на краю пропасти, и бояться заглянуть в нее. Долгое время мы оба знали о пропасти. Теперь мы заглянули в нее. Ведь так лучше? Правда?
– Да. – Он закрыл глаза и, опустив голову, слегка прикоснулся сжатыми губами к ее губам. – Так лучше.
«И все же, – подумала Ребекка, закрывая глаза и прильнув к мужу, – я не знаю, как мы станем жить дальше».
Но ведь у них все равно нет выбора.
Она не знала, как сможет теперь выносить его прикосновения.
И тем не менее это все тот же прежний Дэвид.
* * *
Еще в детстве Дэвид пытался понять, является ли проявлением силы или же, наоборот, слабости его характера постоянная готовность покрывать проступки Джулиана, принимать на себя наказание за них. Дэвиду было нелегко видеть разочарование на лице своего отца и терпеть порки, которых он не заслуживал. Порой ему, несмотря на благодарность Джулиана, казалось, что тот им беззастенчиво манипулирует.
Так что же это: сила или слабость? В семнадцатилетнем возрасте он пришел к выводу, что все-таки это слабость, и положил ей конец – пока не приключилась история с Флорой Эллис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118