Я не…
– Немедленно! – Она встала.
Эйдан со злостью взглянул на брата, но Бьюкасл отвернулся с равнодушным видом, как будто вовсе не он сам затеял все это.
– Может быть, – сказал Эйдан, – нам следует…
– Немедленно!
– …остыть немного, – упорствовал Эйдан, – и все обсудить.
– Если я еще больше остыну, – сказала она, – то превращусь в айсберг. Я ухожу. Только поднимусь за моими вещами. Надеюсь, когда я спущусь, кэб будет ждать меня у дверей. Если же нет, я сама пешком отправлюсь на поиски экипажа.
Ева широким полукругом обошла Эйдана и вышла, закрыв за собой дверь. Бьюкасл повернулся и посмотрел ей вслед.
– Моя карета в твоем распоряжении, – сказал он.
– Черт бы побрал тебя, Вулф! – с яростью произнес Эйдан. – Как бы я хотел вышибить тебе зубы и затолкать их в твою глотку! Она хочет этот чертов кэб. Его она и получит.
Он развернулся и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
Глава 11
Ева не сразу спустилась в холл. Она хотела дать время братьям нанять ей кэб. Ей не хотелось ожидать в холле. Ева ходила по гостиной роскошных апартаментов, в которые, когда она приехала, ее отвела экономка.
Ева была в ярости и чувствовала себя униженной. Более сердитой, чем униженной. Она сердилась на полковника. И еще больше на себя. «Я говорил тебе, что она должна оставаться в Рингвуде».
Как будто она была ненужной, выброшенной за ненадобностью вещью.
«Я говорил, что она мне здесь не нужна».
Какая жестокая откровенность, учитывая то, что она все слышала. Но она ведь это знала. Ни один из них не притворялся, что нуждается в другом. О, как она на себя сердилась.
«Я имею право распоряжаться собственной женой».
Как он мог! Никогда даже не возникал вопрос об этом… Как она его ненавидела.
А этот герцог Бьюкасл! Весь день он сидел напротив нее в карете, даже удивительно, что он не посадил ее спиной к лошадям, почти все время хранил высокомерное молчание, а когда снисходил до разговора, то рассказывал ей о своей семье и ее славной истории, как будто Ева была исключительно невежественной и неотесанной ученицей, которая не знает, что важно в этой жизни. Ева не удивилась бы, если бы он порезался и из его вен потекла бы не кровь, а ледяная вода. Герцог был так ужасен, что один его вид вызывал у нее дрожь.
Она не могла дождаться, когда вернется в Рингвуд. И зачем только она уехала? Так тяжело было расставаться с детьми. Бекки молча прижалась к ее груди, даже обещание подарков не могло ее утешить. Дэви с упреком смотрел на Еву, как бы говоря, что он всегда знал: она предпочтет развлечения Лондона детям, которые не были ей родными и после смерти родителей никому не были нужны.
Наконец, когда Ева решила, что прошло достаточно времени, она взяла свой саквояж со скудным содержимым – герцог велел ей захватить с собой только кое-что из одежды – и решительно направилась к лестнице. Это было нелегко. Она ожидала, что братья плечом к плечу преградят ей путь в холле, мрачные, разгневанные и угрожающие, и потребуют от нее исполнения своего долга. Однако там был только величественный суровый дворецкий и пара лакеев, один из которых подхватил ее саквояж.
– Кэб ждет меня? – спросила она.
– Да, миледи. – Дворецкий поклонился и распахнул дверь.
– А кучер знает, куда меня отвезти?
– Да, миледи.
Ева с гордо поднятой головой прошла мимо и, выйдя за дверь, вопреки всякой логике подумала, что полковник мог хотя бы выйти из дома, чтобы попрощаться с ней. И тут она увидела его. Эйдан стоял у дверцы кареты, а кучер сидел на козлах. При ее приближении он открыл дверцу, и она забралась в карету, даже не взглянув на него и не заметив предложенную им руку. Она в нем разочаровалась. Да, разочаровалась. Там, в Рингвуде, он начинал нравиться ей. В же время она чувствовала себя виноватой и униженной. Она усложнила его жизнь, явившись незваной, когда он думал, что освободился от нее навсегда.
Затем полковник сел следом за ней в карету и, закрыв дверцу, расположился рядом с Евой. Сиденье оказалось узким. Он касался своим боком ее плеча и бедра, и вместо голодного гнева ее охватывал жар.
– Если это любезность, полковник Бедвин, – замети Ева, – то она неуместна. Я не нуждаюсь в вашем сопровождении.
– Все равно я еду с вами, мадам. Я помогу вам устроиться в гостинице.
Она отвернулась от него и стала смотреть в окно на |оживленные улицы Лондона, который так очаровал ее всего лишь три недели назад. Неужели это было так недавно? Казалось, с тех пор минуло лет сто, целая жизнь. Никто из них не делал попытки заговорить.
Ева твердо собиралась отослать его обратно в Бедвин-Хаус в этом же экипаже, как только они приедут в гостиницу. Но она оказалась такой большой, а в мощенном булыжником дворе стоял такой шум и гвалт, что Ева просто растерялась. И уже не возражала, когда Эйдан первым вышел из кэба, чтобы взять ее саквояж, а затем помог ей выйти и широким шагом пошел сквозь толпу к двери. Кэб уехал. Видимо, он заплатил кучеру заранее.
Ева осталась стоять у дверей, пока полковник разговаривал с человеком за стойкой. В гостинице было очень многолюдно и шумно. Ева чувствовала себя неуютно, как напуганная деревенская мышь.
– Я снял вам комнату, – возвратившись, сказал полковник. – На третьем этаже, с окнами на улицу. Там будет потише, чем в комнатах окнами во двор.
– Вы за нее заплатили? – спросила она.
– Разумеется.
– Сколько? – Она открыла ридикюль. Наступило молчание.
– Этого не надо, – сказал полковник.
– Напротив. – Она посмотрела на него. – Непременно надо. Благодаря вам я не нищая, не так ли?
Он сжал зубы и выглядел еще мрачнее, чем обычно..
– Я буду удовлетворять потребности моей жены, пока я нахожусь в ее обществе, мадам.
– Входит ли сюда ее потребность в уважительном отношении? – спросила она, щелкнув замком ридикюля и наклоняясь, чтобы взять свой саквояж. Его рука обхватила ее запястье.
– Еще немного, – сказал он, – и все будут смотреть на нас. Если мы хотим ссориться, то лучше это сделать в вашей комнате, не привлекая внимания.
– Я вполне в состоянии сама найти свою комнату, если скажете мне номер, – заявила Ева. – Я не хочу отнимать у вас даже лишнюю минуту, полковник Бедвин.
Но он взял ее саквояж и зашагал к широкой деревянной лестнице. Ева засеменила за ним, с большой ловкостью избегая столкновений со спешащими куда-то постояльцами и слугами. Они поднялись по лестнице на третий этаж и пошли по длинной галерее, пока не остановились перед дверью в самом ее конце. Эйдан открыл перед Евой дверь, и она вошла первой.
Комната была ни большой, ни хорошо обставленной. В ней стояли лишь большая кровать, комод, умывальник и один стул. Но по крайней мере было чисто. И сюда слабее доносился шум, особенно когда Эйдан вошел и закрыл за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Немедленно! – Она встала.
Эйдан со злостью взглянул на брата, но Бьюкасл отвернулся с равнодушным видом, как будто вовсе не он сам затеял все это.
– Может быть, – сказал Эйдан, – нам следует…
– Немедленно!
– …остыть немного, – упорствовал Эйдан, – и все обсудить.
– Если я еще больше остыну, – сказала она, – то превращусь в айсберг. Я ухожу. Только поднимусь за моими вещами. Надеюсь, когда я спущусь, кэб будет ждать меня у дверей. Если же нет, я сама пешком отправлюсь на поиски экипажа.
Ева широким полукругом обошла Эйдана и вышла, закрыв за собой дверь. Бьюкасл повернулся и посмотрел ей вслед.
– Моя карета в твоем распоряжении, – сказал он.
– Черт бы побрал тебя, Вулф! – с яростью произнес Эйдан. – Как бы я хотел вышибить тебе зубы и затолкать их в твою глотку! Она хочет этот чертов кэб. Его она и получит.
Он развернулся и, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты.
Глава 11
Ева не сразу спустилась в холл. Она хотела дать время братьям нанять ей кэб. Ей не хотелось ожидать в холле. Ева ходила по гостиной роскошных апартаментов, в которые, когда она приехала, ее отвела экономка.
Ева была в ярости и чувствовала себя униженной. Более сердитой, чем униженной. Она сердилась на полковника. И еще больше на себя. «Я говорил тебе, что она должна оставаться в Рингвуде».
Как будто она была ненужной, выброшенной за ненадобностью вещью.
«Я говорил, что она мне здесь не нужна».
Какая жестокая откровенность, учитывая то, что она все слышала. Но она ведь это знала. Ни один из них не притворялся, что нуждается в другом. О, как она на себя сердилась.
«Я имею право распоряжаться собственной женой».
Как он мог! Никогда даже не возникал вопрос об этом… Как она его ненавидела.
А этот герцог Бьюкасл! Весь день он сидел напротив нее в карете, даже удивительно, что он не посадил ее спиной к лошадям, почти все время хранил высокомерное молчание, а когда снисходил до разговора, то рассказывал ей о своей семье и ее славной истории, как будто Ева была исключительно невежественной и неотесанной ученицей, которая не знает, что важно в этой жизни. Ева не удивилась бы, если бы он порезался и из его вен потекла бы не кровь, а ледяная вода. Герцог был так ужасен, что один его вид вызывал у нее дрожь.
Она не могла дождаться, когда вернется в Рингвуд. И зачем только она уехала? Так тяжело было расставаться с детьми. Бекки молча прижалась к ее груди, даже обещание подарков не могло ее утешить. Дэви с упреком смотрел на Еву, как бы говоря, что он всегда знал: она предпочтет развлечения Лондона детям, которые не были ей родными и после смерти родителей никому не были нужны.
Наконец, когда Ева решила, что прошло достаточно времени, она взяла свой саквояж со скудным содержимым – герцог велел ей захватить с собой только кое-что из одежды – и решительно направилась к лестнице. Это было нелегко. Она ожидала, что братья плечом к плечу преградят ей путь в холле, мрачные, разгневанные и угрожающие, и потребуют от нее исполнения своего долга. Однако там был только величественный суровый дворецкий и пара лакеев, один из которых подхватил ее саквояж.
– Кэб ждет меня? – спросила она.
– Да, миледи. – Дворецкий поклонился и распахнул дверь.
– А кучер знает, куда меня отвезти?
– Да, миледи.
Ева с гордо поднятой головой прошла мимо и, выйдя за дверь, вопреки всякой логике подумала, что полковник мог хотя бы выйти из дома, чтобы попрощаться с ней. И тут она увидела его. Эйдан стоял у дверцы кареты, а кучер сидел на козлах. При ее приближении он открыл дверцу, и она забралась в карету, даже не взглянув на него и не заметив предложенную им руку. Она в нем разочаровалась. Да, разочаровалась. Там, в Рингвуде, он начинал нравиться ей. В же время она чувствовала себя виноватой и униженной. Она усложнила его жизнь, явившись незваной, когда он думал, что освободился от нее навсегда.
Затем полковник сел следом за ней в карету и, закрыв дверцу, расположился рядом с Евой. Сиденье оказалось узким. Он касался своим боком ее плеча и бедра, и вместо голодного гнева ее охватывал жар.
– Если это любезность, полковник Бедвин, – замети Ева, – то она неуместна. Я не нуждаюсь в вашем сопровождении.
– Все равно я еду с вами, мадам. Я помогу вам устроиться в гостинице.
Она отвернулась от него и стала смотреть в окно на |оживленные улицы Лондона, который так очаровал ее всего лишь три недели назад. Неужели это было так недавно? Казалось, с тех пор минуло лет сто, целая жизнь. Никто из них не делал попытки заговорить.
Ева твердо собиралась отослать его обратно в Бедвин-Хаус в этом же экипаже, как только они приедут в гостиницу. Но она оказалась такой большой, а в мощенном булыжником дворе стоял такой шум и гвалт, что Ева просто растерялась. И уже не возражала, когда Эйдан первым вышел из кэба, чтобы взять ее саквояж, а затем помог ей выйти и широким шагом пошел сквозь толпу к двери. Кэб уехал. Видимо, он заплатил кучеру заранее.
Ева осталась стоять у дверей, пока полковник разговаривал с человеком за стойкой. В гостинице было очень многолюдно и шумно. Ева чувствовала себя неуютно, как напуганная деревенская мышь.
– Я снял вам комнату, – возвратившись, сказал полковник. – На третьем этаже, с окнами на улицу. Там будет потише, чем в комнатах окнами во двор.
– Вы за нее заплатили? – спросила она.
– Разумеется.
– Сколько? – Она открыла ридикюль. Наступило молчание.
– Этого не надо, – сказал полковник.
– Напротив. – Она посмотрела на него. – Непременно надо. Благодаря вам я не нищая, не так ли?
Он сжал зубы и выглядел еще мрачнее, чем обычно..
– Я буду удовлетворять потребности моей жены, пока я нахожусь в ее обществе, мадам.
– Входит ли сюда ее потребность в уважительном отношении? – спросила она, щелкнув замком ридикюля и наклоняясь, чтобы взять свой саквояж. Его рука обхватила ее запястье.
– Еще немного, – сказал он, – и все будут смотреть на нас. Если мы хотим ссориться, то лучше это сделать в вашей комнате, не привлекая внимания.
– Я вполне в состоянии сама найти свою комнату, если скажете мне номер, – заявила Ева. – Я не хочу отнимать у вас даже лишнюю минуту, полковник Бедвин.
Но он взял ее саквояж и зашагал к широкой деревянной лестнице. Ева засеменила за ним, с большой ловкостью избегая столкновений со спешащими куда-то постояльцами и слугами. Они поднялись по лестнице на третий этаж и пошли по длинной галерее, пока не остановились перед дверью в самом ее конце. Эйдан открыл перед Евой дверь, и она вошла первой.
Комната была ни большой, ни хорошо обставленной. В ней стояли лишь большая кровать, комод, умывальник и один стул. Но по крайней мере было чисто. И сюда слабее доносился шум, особенно когда Эйдан вошел и закрыл за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75