– Аптекарский склад. Мы года два назад отгородили его по настоянию врача. Вход туда рядом. Отдельный.
– На склад можно войти?
– Вахтенный! Принесите ключ от медицинского склада! – крикнул помощник вместо ответа.
Когда принесли ключ и открыли дверь, Бежан сразу же подошел к перегородке, отодвинув с помощью Банасика стоящие возле нее ящики.
При свете фонаря, направленного на стену, было ясно видно, что болты сравнительно недавно откручивались. Вокруг них виднелись тонкие, едва заметные царапины от гаечного ключа.
– Итак, тело было вынесено отсюда, – Бежан постучал по перегородке.
Теперь уже заинтересовался и помощник капитана.
– Действительно, такой вариант как-то не пришел нам в голову, – проговорил он, подразумевая себя и капитана.
– Вызовите фотографа, – обратился Бежан к Банасику. – Следы от гаечного ключа необходимо зафиксировать и приобщить к материалам следствия.
После фотографирования Бежан и Банасик разобрали перегородку. Плиты разъединялись без всякого труда. Достаточно было вынуть две, и образовался проем, через который свободно мог пролезть человек.
– Сфотографируйте проем, – распорядился Бежан. – У кого хранился ключ от этого склада?
– У судового врача Петра Валяшека и у вахтенного. Доступ сюда имел только врач.
– Дверь запирается на один замок?
– Да. Но замок с секретом. Без ключа его не открыть.
Бежан вытащил из кармана связку отмычек. Попробовал. Первая же открыла замок. Замок был самый что ни на есть элементарный.
– Хорош секрет, – покосился он на моряка.
– Наши люди не носят отмычек, – огрызнулся тот.
– Значит, вы полагаете, что труп изъял врач?
– Нет, это невозможно. Пожалуй, вы правы. Вероятно, кто-то из команды все-таки подобрал ключ, – сбавил тон помощник капитана. – Что поделаешь, моряки – народ суеверный, считают, что покойник на борту приносит несчастье..
Бежан не стал возражать.
Глава XVIII
На этот раз Смоляк и Ясинский были застрахованы от случайностей. У обоих заграничные паспорта и валюта. Сообщение о том, что железнодорожник снова изъял вложенные Котарским в тайник материалы, застало их в полной готовности продолжать наблюдение за ним и за границей.
Как и в первый раз, сначала они довели его до Вавра. Теперь они знали, что здесь он живет. И вообще они знали теперь о нем довольно много. Фамилия его Вархол. Ему двадцать пять лет. На железной дороге он работает около полутора лет. Сначала был проводником на внутренних линиях. Зарекомендовал здесь себя хорошо, а когда выяснилось, что он свободно владеет немецким языком, сочли возможным удовлетворить его просьбу и перевести на международную линию. Так он попал в бригаду, обслуживающую поезд Варшава – Вена. Вархол был холост, жил в мансарде старого, отжившего свой век кирпичного дома. Выяснилось также, что он собирается жениться и просит о предоставлении служебной квартиры. Его невеста, некая Ванда Фиал, изучает германистику, отличается редкой красотой, любит модно одеваться, посещать рестораны, пользоваться успехом у мужчин. Ее мать, вдова штукатура, на свое и дочери содержание зарабатывает стиркой и уборкой. Из своих скромных доходов она не в состоянии удовлетворять потребности дочери. «Попробуй сама заработать хоть бы сотню на свои наряды», – отвечала она дочери, когда та приходила с претензиями, что вот, мол, подруги ее одеваются модно, а она…
Но у Ванды не было желания зарабатывать самой. Она полагала, что ее внешность и молодость – достаточные основания для удовлетворения ее потребностей. Матери своей и ее занятий она стыдилась. А потому ни подруг, ни своих кавалеров домой никогда не приглашала, объясняя, что предпочитает встречаться в «общественных местах», подразумевая под этим рестораны и кафе. Поклонников она выбирала из людей состоятельных, способных удовлетворять ее капризы. Почему она решилась на помолвку с Вархолом, парнем без особых возможностей, живущим на одну зарплату, это в свете выявленных о ней сведений могло представлять интерес. «Рассчитывает на благополучие, купленное ценой его предательства? Знает о его побочных занятиях и заработках? А может быть, даже сама их инициатор? Не исключена и такая возможность». Девушка, несмотря на помолвку с Вархолом и назначенный уже день свадьбы, продолжала тем не менее встречаться со своими прежними поклонниками. Наблюдение за ними и за самой девушкой было поручено отдельной группе. Смоляк и Ясинский занимались только Вархолом.
Смоляк занял место в первом купе от входа. Именно с этой стороны вагона, как он теперь знал, и помещается цилиндр, в который Вархол должен будет вложить доставленную Котарским на кладбище пленку. По ту сторону границы пленку эту – кстати, подмененную уже Бежаном – кто-то должен будет изъять. Смоляк посмотрел на часы. Без пяти час. Вархол выйдет не раньше двух. На этот раз Смоляку не надо будет совершать головоломных трюков на ступеньках вагона. У него есть зеркальце.
Это небольшое продолговатое металлическое зеркало размером пять на два сантиметра он укрепил на присоске с внешней стороны окна. Сконструировано оно так хитроумно, что плотно прилегает к оконной раме, составляя как бы ее часть, и в то же время позволяет наблюдать за всем, что делается на ступеньках вагона. Таким образом, теперь можно вести наблюдение, не выходя из своего купе.
Ясинский расположился в противоположном конце вагона. В его задачу входило наблюдать за лицами, которые в Вене, возможно, вступят в контакт с проводником. Их следует заметить и сфотографировать.
Правда, Смоляк был уверен – до личных контактов дело не дойдет. «К чему? Получатель вполне может сам незаметно изъять материал из-под вагона».
Других пассажиров в купе не было. Смоляк, тщательно загримированный, сидел один, внимательно, наблюдая в зеркало. Вдруг там что-то мелькнуло. Смоляк снова посмотрел на часы. «Два. Значит, распорядок не изменился, – он все время побаивался, как Ou что-нибудь не изменилось. – Ну теперь все в порядке. До границы можно, пожалуй, и поспать. Таможенники все равно разбудят».
И действительно, они его разбудили. Правда, визит их в его купе длился недолго – у него был с собой только портфель со сменой белья, бутылкой водки, куском колбасы и термосом кофе. Таможенники проверили паспорт и перешли в соседнее купе.
Смоляк встал, походил по купе, разгоняя сон. Потом достал портфель, вытащил термос и выпил чашку кофе. Открыл окно. В купе ворвался свежий ветер, и спать сразу расхотелось. Мысли работали четко и ясно. Смоляк сел, выключил свет. На память пришел последний напутственный инструктаж Бежана: «Надо иметь в виду два возможных варианта изъятия материалов из пенала. Первый и наиболее вероятный – пленку попытаются изъять, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, ночью на ходу поезда, сразу после пересечения австрийской границы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42