– Вы заметили кого-нибудь из нападавших?
– Нет. Я только слышала их голоса.
– Нападавшие что-нибудь говорили вам, угрожали?
– Нет. Просто, один из них сказал другому: бей – не жалей! А другой что-то крикнул мне, но я не поняла…
– Вы смогли бы узнать их по голосам?
– Не знаю. Все это произошло так неожиданно…
– Из сумочки у вас ничего не пропало? Они пытались у вас ее отнять?

– Нет. Падая, я уронила сумку на мостовую, из нее высыпалась разная мелочь, кто-то ее потом собрал и положил обратно.
– Что могло послужить поводом для нападения на вас? Может быть, вы с кем-нибудь поссорились? Или вам за что-нибудь мстят?
– Понятия не имею, – отвечает девушка тихо.
– А вам в последнее время не случалось быть свидетельницей какого-нибудь события, происшествия, преступления, ну, вообще чего-нибудь необычного?
– Не припоминаю ничего подобного.
– Какой-нибудь скандал в магазине?
– Да нет же!
– С кем и на какие темы в последние дни вы говорили?
Девушка морщит лоб, силясь припомнить.
– Разговаривала с подругами в магазине. О разных домашних делах и заботах, о тряпках. Разговаривала с паном Кацинским. Он хороший человек. Над ним потешаются как над пьяницей, но я думаю, он пьет с горя. Кацинский рассказал мне о несчастье, случившемся с пани Яховской. Это у нас тут одна старушка пенсионерка, живет неподалеку. Ее сбил автомобиль, и теперь она лежит дома со сломанной ногой. Кацинский просил за ней присмотреть, и я делала что могла: приносила продукты, готовила обед. Оказалось, она хорошо знала моих родителей и брата. Много о них рассказывала. От нее я узнала, что Юрек в последнее время встречался с каким-то молодым шофером, который живет где-то недалеко от нас. Я ничего не знала об этом его знакомстве. Может быть, за этим что-нибудь кроется? Как вы думаете?
– Прежде всего я хотел бы установить, кто вас избил и за что. На сколько дней вы освобождены oт работы?
– Пока на десять. Врач сказал, что потом продлит… У меня оказались сломанными три ребра и поврежден позвоночник. Придется полежать.
– Ясно. Я прошу вас не впускать в квартиру никого постороннего, дверь открывать только через цепочку. Может быть, вам нужна какая-нибудь помощь?
– Спасибо, большое спасибо! У меня же есть Ясик. Сейчас у него каникулы… Но и вы о нас не забывайте.
– Буду наведываться в свободную минуту. А сейчас я хочу еще побеседовать с вашим соседом, – говорит он, вставая.
Кацинский дома. Изрезанное морщинами, изможденное лицо, трясущиеся руки. Неверные движения.
«Да, с ним нетрудно было справиться», – думает Корч, глядя на хозяина, который, прихрамывая, ведет его за собой в комнату.
– Вы сделали заявление по поводу нападения на гражданку Врубль, – официально начинает беседу Корч.
– Да, я был вчера у начальника милиции.
– Расскажите мне все о нападении на Врубль и что лично вы видели?
Корч уверен, что не услышит ничего интересного. «Наверняка был пьян, как обычно», – думает он. Ему уже успели рассказать об этом пропойце, и на его сколько-нибудь достоверные показания он не рассчитывает.
И вдруг – приятная неожиданность. Кацинский описывает все четко и точно. Описания внешности нападавших на редкость яркие и образные.
– Вам не откажешь в наблюдательности, – признает он с уважением, выслушав рассказ.
Этот отзыв доставляет Кацинскому явное удовольствие.
– А вы думаете, пьянчуга, так уж и видеть не способен? – в голосе Кацинского нотка горечи.
«Ирэна, пожалуй, права, считая, что он пьет с горя», – мелькает у Корча мысль.
– Я бросил пить, – произносит Кацинский, словно прочитав мысли Корча. – Кажется, я еще нужен людям. Возьму вот под опеку Ирэну. Сдается мне, вся эта история не простое хулиганство, – добавляет он. – Смахивает на то, что они давно ее выслеживали и знали, когда она ходит в этот магазин. Сумку-то они у нее не отняли и даже не подобрали выпавших на мостовую денег. А там было около пятисот злотых. Я сам потом их собирал.
– Как вы думаете, за что ее избили?
– Трудно сказать. Может быть, это как-то связано со смертью ее брата? Она ведь все продолжает искать свидетелей, пытается выяснить обстоятельства его гибели. А история действительно странная. Вот и получается: если она напала на след, и кто-то вдруг почуял для себя опасность… Может, хотели ее запугать?
– А у вас тоже есть сомнения в том, что смерть Врубля – несчастный случай?
Вдоль губ Кацинского снова горестные морщинки.
– Вы, пан поручик, первый, кто интересуется моим мнением. Юрек Врубль был лучшим пловцом в Заборуве. Такие не тонут.
– Даже в пьяном виде?
– Не верю я, чтобы Врубль пил. Никогда я этого за ним не примечал. На моих глазах дружки его не раз приглашали. Но он всегда отказывался. А как-то раз его приглашал даже сам Валицкий. На пристани, возле кафе. Я сам слышал. Сначала они о чем-то спорили, все про свои строительные дела, а потом Валицкий и предложил ему зайти выпить. Юрек только махнул рукой, повернулся и ушел.
– Они ссорились?
– Да нет, пожалуй… Уж больно просительный голос был тогда у Валицкого…
– Это еще ни о чем не говорит,
– Кто его знает… Может, и не говорит… Я в этом не разбираюсь. А вы видели место, где нашли одежду Юрека?
– Нет.
– Посмотрите. Ни один дурак, даже во хмелю, не полезет голяком в такие заросли терновника. А и полезет, так всю шкуру себе обдерет о колючки и сразу протрезвеет. Только полному идиоту может взбрести в голову прятать в таком месте свою одежду. Да и зачем бежать потом триста метров в одних трусах по берегу, когда одежу можно повесить на дерево у самой воды, и она будет у тебя на виду. Нет, тут, похоже, кто-то специально забросил ее в кусты, чтоб подольше не нашли…
– Значит, вы считаете, кто-то хотел избавиться от Врубля? Зачем?
– Как зачем? Он работал на стройке – много чего мог знать и видеть… А молчать, видно, не хотел, Скажу вам, он, как и его отец, был парнем честным. Я хорошо знал его отца.
– У вас есть основания думать, что на стройке не все было в порядке?
Кацинский иронически усмехается.
– А вы сходите сами в Украдино. Откуда взялись там все эти дворцы?
ГЛАВА XVI
Имя «патлатого блондина» описанного Кацинским, Зигмунт Базяк. Ему двадцать четыре года, по профессии шофер, по специальности не работает – лишен водительских прав. В милиции о таких говорят: «С биографией».
Что же это за биография? Несколько судимостей за нарушение общественного порядка в пьяном виде, за нанесение телесных повреждений и дебоши. Штрафы за него платила обычно из скудных своих средств его мать – уборщица горторга, подрабатывавшая еще и в частных домах своим нелегким уборщицким трудом. Это она, всякий раз болея за «неправедно обиженное» свое чадо, расплачивалась за «детские его забавы» и выкладывала порой последний грош.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43