– Это место, – сказал он, – я никогда не смогу забыть.
5
Я был не единственный гринго, живший здесь в те времена. Было несколько других, большинство – в бегах за торговлю оружием или наркотой. Я сдружился с одним, и как-то вечером он пришел ко мне.
– Пабло, – сказал он, – пора тебе познакомиться с местной культурой поближе.
И я пошел с ним.
Идти было недалеко – полмили через город в сторону джунглей. Теперь они снова все заполонили – так рану покрывает короста. Некогда здесь был большой город, и ходить по нему ночью было жутковато. Никаких тебе фонарей. Центральную улицу наполняли тени людей, их были сотни. Из каждой лавки, кафе и жилого дома неслись голоса. Каждое здание изнутри освещали свечи и лампы-«молнии». Было легко себе представить, что таков порядок вещей, и даже сотни лет назад голоса точно так же звучали в темноте.
Мы подошли к границе джунглей и некоторое время двигались по темной тропинке между больших деревьев. Луны не было. Шел десятый час, слышно было, как ломают кусты и шуршат ветками лесные звери. Помню, я все время боялся наступить на змею. Но ладно бы только змеи. Еще и москиты вечно роились вокруг, впиваясь в лодыжки; от них не спасало даже то, что горожане регулярно жгли кусты, отпугивая их. Не знаю, что было хуже – сами москиты или этот едкий дым.
Впереди я увидел свет и услышал звук гитар. Там располагалось громоздкое строение с тростниковой крышей. Когда мы подошли ближе, я прочитал вывеску: «Ла Куэва». У бамбуковых ворот, приветствуя входящих, стояла женщина лет пятидесяти. Я сразу понял, что она тоже гринго. Крупная, но гармонично сложенная – в том смысле, что ее вес еще не сполз в нижнюю часть. У нее были темные глаза и темная кожа, но она была гринго, можете мне поверить. Она говорила по-испански, но когда мы вышли на свет, узнала моего приятеля и перешла на английский. Знакомы они были давно, и он представил нас:
– Пабло, это Сеньора, она здесь хозяйка.
Так я впервые увидел ее; потом мы часто встречались. Она сразу мне понравилась, и, когда позднее я познакомился с ее мужем, Делио, он мне тоже понравился. Не знаю, чем она жила до того, как застряла в этом городишке и стала владелицей такого заведения, как «Ла Куэва». Тогда было не принято задавать подобные вопросы. Но такие глаза, как у нее, я часто видел у старых боксеров: чувствовалось, что она многое повидала на своем веку. Делио был профессиональный карнавальный артист. Они встретились в каком-то другом городишке в джунглях двадцать лет назад и сразу нашли общий язык. Он был моложе Сеньоры лет на десять. У нее был очень монотонный голос, словно после какой-то операции, – в нем звучала только одна нота. Вдвоем они казались самыми довольными жизнью людьми на свете – большая редкость.
Но в тот первый вечер я увидел всего лишь полную женщину-гринго, хозяйку ветхого бара на краю джунглей.
«Ла Куэву» заполнял сигаретный дым, запах пота и керосиновых ламп. На первом этаже – бар и с полсотни столиков, все заняты. Рядом с одной из стен была глубокая яма, окруженная перилами и переходившая в пещеру; вниз вела шаткая лестница. Я заглянул в нее: там тоже были столики, а за ними – освещенная эстрада с задником из скальной породы. На первом этаже, где мы стояли, дюжина полуодетых женщин присматривала за шестью-семью десятками посетителей мужского пола. Среди официанток попадались хорошенькие, но у большинства были обвисшие груди, или толстые животы, или не хватало зубов. Среди мужчин, которым они прислуживали, тоже не на что было смотреть. Торчащие животы, плоские зады – но все они были пьяны, это точно. Над баром тянулось нечто вроде галереи, на которой видны были бамбуковые кабинки с драными шторами. Некоторые женщины по боковой лестнице отводили туда мужчин.
Мой друг привел меня сюда на представление, поэтому мы нашли два места у перил над самым кратером. Там, внизу, это представление и проходило. За всеми столиками было полно пьяных. Нам не пришлось долго ждать.
Первой выступала безумного вида индуска. Она вышла на сцену из-за большого валуна с сумкой на плече. Когда она положила ее под луч прожектора, стало видно, что это не сумка, а живой младенец, только без головы. А также – без рук и ног. Рот и глаза сгрудились на небольшом выступе там, где должна быть шея. Женщина принялась кормить его молоком и мякиной – послышалось чавканье, крохотные глазки завращались. Больше она ничего не делала – только кормила младенца. Зрители почти не обращали на нее внимания. Как сказал мой приятель, такое можно каждый день увидеть на улице, необязательно идти в «Ла Куэву».
Следующий номер повторяли по просьбам почтенной публики. На сей раз публика заинтересовалась. На сцену, хромая, вышел старик, завернутый в полотно. Он заметно нервничал. Когда старик уронил ткань, народ загоготал. На нем не было штанов, полотно скрывало огромную, как у слона, мошонку, свисающую до колен, с маленьким сучком пениса наверху. Публика ржала и кричала; старик стоял перед ней совершенно счастливый.
Мой приятель слыхал об этом случае: много лет назад у старика случилась грыжа, но денег на врача не было. Его внутренние органы сползали в мошонку, пока та не наполнилась до отказа. Весила она тридцать фунтов. Теперь у него было достаточно денег, чтобы оплатить лечение, более того – врач предупреждал его, что в любой день мошонка может лопнуть. Но старик ответил, что, если вылечит ее, никто не захочет видеть его на сцене, так что он не хочет даже слышать об этом.
После старика были, в основном, номера сексуального характера, какие в те времена можно было увидеть в любой таверне. Змеи, заползающие в вагины и выползающие обратно, мужчины и женщины, совокупляющиеся с псами и мулами, безумно худой мужчина с пенисом длинным, как трость, которым он попадал в пустую глазницу кривой женщины; толстяк, который пытался, стоя на стуле, отыметь священную корову. Корова, похоже, не возражала; но вдруг, задрав хвост, она опорожнила свой кишечник прямо ему на ноги. Публика сочла это весьма забавным, в отличие от толстяка.
Такова была обычная вечерняя программа в «Ла Куэве» по будням. Но ее нельзя было даже близко сравнить с выступлениями Делио. О нет, никоим образом.
6
У Делио и Сеньоры был первый автомобиль, который когда-либо видели в этих краях. Сеньора рассказывала, как он к ним попал. Пришлось доставлять его по воде: вокруг Цтекаля не было ни одной проходимой дороги. Городские улицы тоже были хуже некуда. Они предназначались в лучшем случае для пешеходов и мулов. Автомобиль был большой и хорошо отлаженный. Удивительно, как им удавалось поддерживать его на ходу в такой жаре и влажности. Они ездили только по центральной улице, вверх и вниз, раз в день. Это был их единственный способ порисоваться, хотя по местным меркам они были богачами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37