– Голос у нее прозвучал скорее нервно, чем вызывающе.
– Это ваше право, и я отнесусь к нему с уважением.
Он поднял руку, и Ванесса от неожиданности вздрогнула, но, увидев, что он всего лишь снял очки, покраснела.
Она никогда раньше не видела его без очков и удивилась тому, как изменилась его внешность. Незакрытые стеклами глаза придали лицу более мягкое выражение. Он выглядел каким-то незащищенным и более молодым. Зрачки расширились, оставив тонкий голубой ободок радужной оболочки, настолько яркой, что она почти светилась. Его взгляд гипнотизировал Ванессу.
– Конечно, если вы не передумаете и не отодвинетесь, – тихо проговорил он, и вдруг его руки крепко обхватили Ванессу за талию, он легко, словно перышко, приподнял ее и опустил на полированный пол буфетной. Она не сразу сообразила, что произошло, а он снова надел очки и беспрепятственно прошествовал в ее комнату. – Господи, да здесь повернуться негде! – воскликнул он, явно потрясенный при виде узкой складной кровати, туалетного столика, заваленного книгами, и огромного, безвкусного платяного шкафа в викторианском стиле, который занимал большую часть крохотной комнатушки. Единственное окно выходило прямо на стену сада. – Тут вдвоем не поместишься!
Ванесса задыхалась, а у него на лбу и капельки пота не выступило после того, как он подхватил ее!
– Мне большего не нужно, – неуверенным голосом сказала она, стоя у двери.
– Не нужно! – взорвался он и, обернувшись, посмотрел на нее, чтобы убедиться, не шутит ли она. Ванесса была серьезна, и это, кажется, еще больше досадило ему. – Вы что, мазохистка? Только не говорите мне, что это судья поселил вас в эту… монашескую келью! Он ведь предоставлял вам неограниченную свободу – и я тоже, кстати. Черт возьми, вы прекрасно знаете, что можете выбрать себе любую комнату в доме!
Она пожала плечами.
– Это удобная комната, к тому же я подолгу в ней не бываю…
– Понятно. Теперь я должен чувствовать вину за то, что завалил вас работой и у вас нет времени побыть в собственной комнате…
Теперь терпение кончилось у нее.
– Я не это имела в виду. У меня достаточно свободного времени, просто я не провожу его, сидя у себя взаперти! Вы ведь сами выражали желание, чтобы дом не походил на склеп, когда вы приезжаете, а самый действенный способ проветрить комнаты – это использовать их по назначению, что я и делаю. Когда я читаю, шью или вяжу, то выбираю каждый раз разные комнаты… – Она замолкла, так как поняла, что подошла к опасной черте. Она чуть было не проговорилась, что таким же образом проветривает постели в шестнадцати спальнях, включая и его собственную.
– Какая вы домовитая, Флинн, – нарочито медленно произнес он.
Ванесса нахмурилась, недоумевая, оскорбляет он ее или просто сделал ничего не значащее замечание. В глазах у него промелькнул непонятный блеск, и она подумала, что лучше бы он не надевал очки – они слишком хорошо скрывали его чувства.
– Учитывая ваше настойчивое желание уравнять в служебных обязанностях мужчин и женщин, я склонен был предположить, что вы феминистка. Теперь по крайней мере я знаю, почему меня чуть не проткнула спица, когда я сел на диван в гостиной, и почему несколько журналов «Вог» и «Метро» оказались в библиотеке среди номеров «Архитектурного сборника».
– Ваши указания относительно порядка в доме я выполняю, – натянуто сказала Ванесса. – Я всегда убираю свои вещи перед вашим приездом.
– И поэтому комнаты выглядят скучными и нежилыми, словно приготовлены для фотообозрения, – пробормотал он.
– Мне казалось, что вы именно этого хотите, мистер Сэвидж…
– Это вы так решили.
– Вы никогда не оспаривали этого решения, – холодно заметила она.
– Я, наверное, сам не сознавал, насколько оно неверно, – пробурчал он себе под нос. И не успела Ванесса ответить на это загадочное высказывание, как он отвернулся и стал пристально все разглядывать. – С этой комнатой точно надо что-то делать.
– Я же сказала вам, меня она вполне устраивает, – начала было Ванесса, думая про себя, что масштабы его радикальных изменений все более увеличиваются и она не успевает привыкнуть к одному, как он замышляет следующее. Лучше бы изменил все одним махом и покончил с этим раз и навсегда.
– Возможно, она отвечает требованиям викторианской эпохи, но не у всех склонность к спартанской жизни. Неужели у вас не развилась боязнь замкнутого пространства?
Тут весьма некстати появилась Кейт Райли – она зашла в буфетную за кастрюлей для запеканки и остановилась у Ванессы за спиной. Фыркнув, она сказала:
– Я ей толкую то же самое, мистер Сэвидж. Она ведь такая большая, но Вэн заявляет, что ей удобно. Хотя последнее время она не часто спит на этой кровати. Если бы ей пришлось каждый день туда втискиваться, то, уверена, она бы так не говорила!
Посмеиваясь, Кейт поспешно удалилась, а Ванесса получила возможность увидеть, как ее хозяин лишился дара речи. На секунду ей показалось, что она попалась. Она покраснела от смущения, а он недоуменно оглядывал ее от кончиков практичных туфель до тщательно приглаженных волос. Несомненно, мысленно он раздевал ее и пытался совместить с неким образом, запечатленным в его памяти. Не услыхав от нее ни слова, он холодно сказал:
– А я-то думал, что вы ведете замкнутую жизнь вдали от надоедливой толпы. Вот как опасно быть самонадеянным. Ваша чопорность совершенно обманчива. Хорошая же у вас репутация, если даже миссис Райли считает ваши любовные похождения – а может, это спортивные занятия? – обычным делом. – И продолжал с видом праведника:
– Но я не склонен этому потакать. Когда я говорил, что вы можете приглашать сюда друзей, то не имел в виду случайные связи.
– Никаких случайных связей у меня нет, – выдавила Ванесса. Убийственная ирония заключалась в том, что ее сочли неразборчивой в знакомствах именно из-за отчаянных попыток не казаться таковой.
– Прекрасно. Значит, вы предпочитаете своей постели лишь постель Уэллса, не так ли? – прервал ее он и добавил угрожающим тоном:
– Я надеюсь, что вы ходите к нему, потому что когда вы под моей крышей, то вы у меня на службе, а я плачу своему смотрителю не за секс…
– Никакого секса у нас с Ричардом нет, – вне себя прошипела Ванесса. Ее застала врасплох его оскорбительная грубость.
– Простите, я хотел сказать «любовь», – с сарказмом исправился он.
– Как вы смеете?!
– Ваша чопорность меня больше не обманет, Флинн. А я смею так говорить: я оплачиваю счета и поэтому устанавливаю правила поведения. Пока вы живете у меня в доме, я отвечаю за ваше благополучие, а я всегда серьезно отношусь к своим обязанностям. – Прищурившись, он смотрел на нее. – Неудивительно, что последнее время вы такая взвинченная: мое присутствие стесняет вашу свободу и вы не получаете свою обычную порцию любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Это ваше право, и я отнесусь к нему с уважением.
Он поднял руку, и Ванесса от неожиданности вздрогнула, но, увидев, что он всего лишь снял очки, покраснела.
Она никогда раньше не видела его без очков и удивилась тому, как изменилась его внешность. Незакрытые стеклами глаза придали лицу более мягкое выражение. Он выглядел каким-то незащищенным и более молодым. Зрачки расширились, оставив тонкий голубой ободок радужной оболочки, настолько яркой, что она почти светилась. Его взгляд гипнотизировал Ванессу.
– Конечно, если вы не передумаете и не отодвинетесь, – тихо проговорил он, и вдруг его руки крепко обхватили Ванессу за талию, он легко, словно перышко, приподнял ее и опустил на полированный пол буфетной. Она не сразу сообразила, что произошло, а он снова надел очки и беспрепятственно прошествовал в ее комнату. – Господи, да здесь повернуться негде! – воскликнул он, явно потрясенный при виде узкой складной кровати, туалетного столика, заваленного книгами, и огромного, безвкусного платяного шкафа в викторианском стиле, который занимал большую часть крохотной комнатушки. Единственное окно выходило прямо на стену сада. – Тут вдвоем не поместишься!
Ванесса задыхалась, а у него на лбу и капельки пота не выступило после того, как он подхватил ее!
– Мне большего не нужно, – неуверенным голосом сказала она, стоя у двери.
– Не нужно! – взорвался он и, обернувшись, посмотрел на нее, чтобы убедиться, не шутит ли она. Ванесса была серьезна, и это, кажется, еще больше досадило ему. – Вы что, мазохистка? Только не говорите мне, что это судья поселил вас в эту… монашескую келью! Он ведь предоставлял вам неограниченную свободу – и я тоже, кстати. Черт возьми, вы прекрасно знаете, что можете выбрать себе любую комнату в доме!
Она пожала плечами.
– Это удобная комната, к тому же я подолгу в ней не бываю…
– Понятно. Теперь я должен чувствовать вину за то, что завалил вас работой и у вас нет времени побыть в собственной комнате…
Теперь терпение кончилось у нее.
– Я не это имела в виду. У меня достаточно свободного времени, просто я не провожу его, сидя у себя взаперти! Вы ведь сами выражали желание, чтобы дом не походил на склеп, когда вы приезжаете, а самый действенный способ проветрить комнаты – это использовать их по назначению, что я и делаю. Когда я читаю, шью или вяжу, то выбираю каждый раз разные комнаты… – Она замолкла, так как поняла, что подошла к опасной черте. Она чуть было не проговорилась, что таким же образом проветривает постели в шестнадцати спальнях, включая и его собственную.
– Какая вы домовитая, Флинн, – нарочито медленно произнес он.
Ванесса нахмурилась, недоумевая, оскорбляет он ее или просто сделал ничего не значащее замечание. В глазах у него промелькнул непонятный блеск, и она подумала, что лучше бы он не надевал очки – они слишком хорошо скрывали его чувства.
– Учитывая ваше настойчивое желание уравнять в служебных обязанностях мужчин и женщин, я склонен был предположить, что вы феминистка. Теперь по крайней мере я знаю, почему меня чуть не проткнула спица, когда я сел на диван в гостиной, и почему несколько журналов «Вог» и «Метро» оказались в библиотеке среди номеров «Архитектурного сборника».
– Ваши указания относительно порядка в доме я выполняю, – натянуто сказала Ванесса. – Я всегда убираю свои вещи перед вашим приездом.
– И поэтому комнаты выглядят скучными и нежилыми, словно приготовлены для фотообозрения, – пробормотал он.
– Мне казалось, что вы именно этого хотите, мистер Сэвидж…
– Это вы так решили.
– Вы никогда не оспаривали этого решения, – холодно заметила она.
– Я, наверное, сам не сознавал, насколько оно неверно, – пробурчал он себе под нос. И не успела Ванесса ответить на это загадочное высказывание, как он отвернулся и стал пристально все разглядывать. – С этой комнатой точно надо что-то делать.
– Я же сказала вам, меня она вполне устраивает, – начала было Ванесса, думая про себя, что масштабы его радикальных изменений все более увеличиваются и она не успевает привыкнуть к одному, как он замышляет следующее. Лучше бы изменил все одним махом и покончил с этим раз и навсегда.
– Возможно, она отвечает требованиям викторианской эпохи, но не у всех склонность к спартанской жизни. Неужели у вас не развилась боязнь замкнутого пространства?
Тут весьма некстати появилась Кейт Райли – она зашла в буфетную за кастрюлей для запеканки и остановилась у Ванессы за спиной. Фыркнув, она сказала:
– Я ей толкую то же самое, мистер Сэвидж. Она ведь такая большая, но Вэн заявляет, что ей удобно. Хотя последнее время она не часто спит на этой кровати. Если бы ей пришлось каждый день туда втискиваться, то, уверена, она бы так не говорила!
Посмеиваясь, Кейт поспешно удалилась, а Ванесса получила возможность увидеть, как ее хозяин лишился дара речи. На секунду ей показалось, что она попалась. Она покраснела от смущения, а он недоуменно оглядывал ее от кончиков практичных туфель до тщательно приглаженных волос. Несомненно, мысленно он раздевал ее и пытался совместить с неким образом, запечатленным в его памяти. Не услыхав от нее ни слова, он холодно сказал:
– А я-то думал, что вы ведете замкнутую жизнь вдали от надоедливой толпы. Вот как опасно быть самонадеянным. Ваша чопорность совершенно обманчива. Хорошая же у вас репутация, если даже миссис Райли считает ваши любовные похождения – а может, это спортивные занятия? – обычным делом. – И продолжал с видом праведника:
– Но я не склонен этому потакать. Когда я говорил, что вы можете приглашать сюда друзей, то не имел в виду случайные связи.
– Никаких случайных связей у меня нет, – выдавила Ванесса. Убийственная ирония заключалась в том, что ее сочли неразборчивой в знакомствах именно из-за отчаянных попыток не казаться таковой.
– Прекрасно. Значит, вы предпочитаете своей постели лишь постель Уэллса, не так ли? – прервал ее он и добавил угрожающим тоном:
– Я надеюсь, что вы ходите к нему, потому что когда вы под моей крышей, то вы у меня на службе, а я плачу своему смотрителю не за секс…
– Никакого секса у нас с Ричардом нет, – вне себя прошипела Ванесса. Ее застала врасплох его оскорбительная грубость.
– Простите, я хотел сказать «любовь», – с сарказмом исправился он.
– Как вы смеете?!
– Ваша чопорность меня больше не обманет, Флинн. А я смею так говорить: я оплачиваю счета и поэтому устанавливаю правила поведения. Пока вы живете у меня в доме, я отвечаю за ваше благополучие, а я всегда серьезно отношусь к своим обязанностям. – Прищурившись, он смотрел на нее. – Неудивительно, что последнее время вы такая взвинченная: мое присутствие стесняет вашу свободу и вы не получаете свою обычную порцию любви.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42