Вам становится небезразлична судьба человека.
Небольшая ложь ради самосохранения, подумал Ник. Он по крайней мере надеялся, что она ни к одному из своих пациентов не привязывалась так, как к нему.
- «Становится небезразлична»? - подчеркнула ее слова Санчес. - Интересная формулировка, доктор. Я воспользуюсь ею, если вы не возражаете. Если вам настолько «небезразличен» Ник Монтера, вы действительно считаете себя способной объективно его оценить? Возможно, все сказанное вами здесь - следствие влияния ваших чувств к нему?
- Нет! - горячо возразила Ли. - Моя оценка основана на многих часах бесед и тестирования, а не на моих чувствах…
- Спасибо, доктор Раппапорт.
Обвинитель попыталась прервать ее, но Ли резко повернулась к судье:
- Ваша честь, разрешите мне продолжить? Под сомнение поставлена не только моя надежность как свидетеля, но и моя профессиональная репутация.
- Ваша честь…
Судья подняла руку, заставляя обвинителя замолчать.
- Продолжайте, доктор Раппапорт, - сказала она. Совершенно бесстрастная, Ли повернулась к залу:
- Работа всей моей жизни, вместе с доктором Джонсоном, была посвящена тому, чтобы сделать психологические оценки более научными и надежными. В настоящее время я пишу книгу о своем тесте, чтобы сделать его доступным для личного пользования. Более того, я дипломированный психиатр. Я провела бесчисленные часы, учась, как быть одновременно объективной и внимательной. Я знаю, как отделить свои чувства от клинического мнения. И я делаю это в своей работе каждый день.
Она вдруг замолчала, и Нику показалось, что зал вот вот взорвется аплодисментами. Она была великолепна, пылающая праведным гневом. Он с бьющимся сердцем смотрел на нее. Но, к несчастью для них обоих, похоже, никто не купился на ее рассказ. Осмотревшись, Ник увидел напряженные лица присяжных. Они хотели ей верить, но не могли.
Он не знал, плакать ему или смеяться. Своим смущенным отказом от любви к нему доктор Ли Раппапорт призналась всему миру в обратном. Она поколебала его мир. Но и определила его судьбу.
- Доктор Раппапорт здесь!
- Доктор! Вы еще одна жертва Ника Монтеры?
- А как же ваш жених? Что думает по этому поводу окружной прокурор?
Дикий шум сразу же обрушился на нее в коридоре за дверями зала суда. Она оказалась не готова к нападению прессы и попыталась пробраться к выходу. На нее налетели со всех сторон, перед ней мелькали чьи то лица, плечи, руки, все безжалостно теснили друг друга, стремясь добраться до нее. Образовалась жуткая давка.
- Пожалуйста, - попросила она, прижимая кейс к груди. - Дайте мне пройти. У меня нет никаких комментариев.
Какая то женщина сунула ей в лицо микрофон:
- Вы любите Ника Монтеру, доктор?
- Ваша помолвка расторгнута?! - прокричал кто то позади нее.
- Без комментариев, - умоляюще проговорила Ли.
До выхода было меньше двадцати футов, но она не могла их преодолеть! У двери стоял охранник. Прикрываясь своим чемоданчиком, как щитом, она пригнула голову и начала проталкиваться сквозь густую толпу. Если она доберется до него, он ей поможет.
- Сюда, мэм.
Кто то крепко схватил Ли за руку и потащил за собой в противоположном направлении. Сначала она не поняла, кто это, только по голосу определила, что мужчина. Он уводил ее от этого столпотворения, похоже, к другому выходу.
- Куда мы идем? - спросила Ли, как только мужчина оказался к ней достаточно близко. Она не узнавала своего спасителя, а его спортивного покроя пиджак, солнечные очки и квадратный подбородок спокойствия не прибавили.
- Мне велено вызволить вас, мэм. Идемте сюда. - Оглянувшись на беснующуюся позади толпу, Ли, вздохнув, выбрала меньшее из двух зол. Мужчина открыл дверь и быстро протолкнул Ли вперед, одновременно оттесняя журналистов, норовивших протиснуться в узкий коридорчик за дверью. Когда дверь захлопнулась, отрезав шум и крики, Ли, если бы у нее было время, вздохнула бы с облегчением. Она и забыла, как благословенна тишина.
Освещен коридор был слабо, и Ли ослепла от яркого солнца, когда ее спаситель открыл дверь на улицу в другом конце коридора. Тридцатипятиградусная жара навалилась на нее со всей тяжестью.
- Такси, мэм, - сказал мужчина, указывая на желтый автомобиль, скромно припаркованный у тротуара. Когда задняя дверь такси открылась, Ли увидела, что несколько репортеров выскочили из за угла здания суда. Она побежала к машине, и когда добралась до нее, пот струился по ней ручьями.
- Доктор! - проревел кто то позади нее. - Вы спите с Монтерой?
Ли еще садилась в машину, а водитель уже завел мотор. Когда Ли пришла в себя и повернула голову посмотреть, кто ее спутник, было уже поздно. Машина неслась по Хилл стрит, а рядом с ней сидел человек, которого она меньше всего хотела сейчас видеть, а может, и никогда.
- Прости меня, Ли, - сказал Доусон. - Я пытался предупредить тебя, что может произойти.
Ли с размаху поставила между ними кейс. В такси воняло грязными ковриками и потом, но это было лучше, чем запах сидевшего рядом с ней человека. Кожа Доусона была бледной и влажной от напряжения, глаза за стеклами очков от Армани казались огромными, но Ли не испытывала никакого сочувствия. Ее лицо пылало от гнева ничуть не меньше, чем от жары.
- Ты пытался предупредить, что собираешься выставить меня на публичное осмеяние? - спросила она. - Что ты собираешься вывалять в грязи мою профессиональную репутацию? Доусон, это окажется во всех газетах страны! Я стану посмешищем. Моя издательница, возможно, аннулирует договор со мной!
С безрассудным жестом, что было для него совершенно нехарактерно, Доусон нагнулся и достал букет цветов.
Ли была настолько поражена, что оттолкнула это воплощение смехотворной просьбы о примирении.
- Ты с ума сошел? Ты что, не понимаешь, насколько оскорбительны твои цветы? Я не хочу, чтобы мне устраивали ловушки, Доусон, особенно мой собственный жених!
- Все было не так, Ли. Я просил Клару не использовать это.
- Ну а она использовала! Что дает тебе прекрасный повод ее уволить. Она не выполнила прямого приказа.
Где то в глубине души Ли понимала, что ведет себя по детски, но ей было все равно. Увольнение было наименьшей карой, какую она могла придумать для Клары Санчес.
Доусон избегал ее взгляда. Ли увидела, как подпрыгнул его кадык, когда он сглотнул, и поняла, что еще не знает самого худшего.
- В чем дело? - спросила она, отталкивая его, когда он попытался взять ее за руку. - Говори, Доусон.
- Я велел Кларе не использовать это, если только ситуация не станет крайней, понимаешь? Я приказал ей ни под каким видом не пользоваться этой информацией, если только не настанет конец света. Я не знаю, что случилось. Должно быть, твои показания оказались настолько убедительными, что она решила - пришло время бросить бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Небольшая ложь ради самосохранения, подумал Ник. Он по крайней мере надеялся, что она ни к одному из своих пациентов не привязывалась так, как к нему.
- «Становится небезразлична»? - подчеркнула ее слова Санчес. - Интересная формулировка, доктор. Я воспользуюсь ею, если вы не возражаете. Если вам настолько «небезразличен» Ник Монтера, вы действительно считаете себя способной объективно его оценить? Возможно, все сказанное вами здесь - следствие влияния ваших чувств к нему?
- Нет! - горячо возразила Ли. - Моя оценка основана на многих часах бесед и тестирования, а не на моих чувствах…
- Спасибо, доктор Раппапорт.
Обвинитель попыталась прервать ее, но Ли резко повернулась к судье:
- Ваша честь, разрешите мне продолжить? Под сомнение поставлена не только моя надежность как свидетеля, но и моя профессиональная репутация.
- Ваша честь…
Судья подняла руку, заставляя обвинителя замолчать.
- Продолжайте, доктор Раппапорт, - сказала она. Совершенно бесстрастная, Ли повернулась к залу:
- Работа всей моей жизни, вместе с доктором Джонсоном, была посвящена тому, чтобы сделать психологические оценки более научными и надежными. В настоящее время я пишу книгу о своем тесте, чтобы сделать его доступным для личного пользования. Более того, я дипломированный психиатр. Я провела бесчисленные часы, учась, как быть одновременно объективной и внимательной. Я знаю, как отделить свои чувства от клинического мнения. И я делаю это в своей работе каждый день.
Она вдруг замолчала, и Нику показалось, что зал вот вот взорвется аплодисментами. Она была великолепна, пылающая праведным гневом. Он с бьющимся сердцем смотрел на нее. Но, к несчастью для них обоих, похоже, никто не купился на ее рассказ. Осмотревшись, Ник увидел напряженные лица присяжных. Они хотели ей верить, но не могли.
Он не знал, плакать ему или смеяться. Своим смущенным отказом от любви к нему доктор Ли Раппапорт призналась всему миру в обратном. Она поколебала его мир. Но и определила его судьбу.
- Доктор Раппапорт здесь!
- Доктор! Вы еще одна жертва Ника Монтеры?
- А как же ваш жених? Что думает по этому поводу окружной прокурор?
Дикий шум сразу же обрушился на нее в коридоре за дверями зала суда. Она оказалась не готова к нападению прессы и попыталась пробраться к выходу. На нее налетели со всех сторон, перед ней мелькали чьи то лица, плечи, руки, все безжалостно теснили друг друга, стремясь добраться до нее. Образовалась жуткая давка.
- Пожалуйста, - попросила она, прижимая кейс к груди. - Дайте мне пройти. У меня нет никаких комментариев.
Какая то женщина сунула ей в лицо микрофон:
- Вы любите Ника Монтеру, доктор?
- Ваша помолвка расторгнута?! - прокричал кто то позади нее.
- Без комментариев, - умоляюще проговорила Ли.
До выхода было меньше двадцати футов, но она не могла их преодолеть! У двери стоял охранник. Прикрываясь своим чемоданчиком, как щитом, она пригнула голову и начала проталкиваться сквозь густую толпу. Если она доберется до него, он ей поможет.
- Сюда, мэм.
Кто то крепко схватил Ли за руку и потащил за собой в противоположном направлении. Сначала она не поняла, кто это, только по голосу определила, что мужчина. Он уводил ее от этого столпотворения, похоже, к другому выходу.
- Куда мы идем? - спросила Ли, как только мужчина оказался к ней достаточно близко. Она не узнавала своего спасителя, а его спортивного покроя пиджак, солнечные очки и квадратный подбородок спокойствия не прибавили.
- Мне велено вызволить вас, мэм. Идемте сюда. - Оглянувшись на беснующуюся позади толпу, Ли, вздохнув, выбрала меньшее из двух зол. Мужчина открыл дверь и быстро протолкнул Ли вперед, одновременно оттесняя журналистов, норовивших протиснуться в узкий коридорчик за дверью. Когда дверь захлопнулась, отрезав шум и крики, Ли, если бы у нее было время, вздохнула бы с облегчением. Она и забыла, как благословенна тишина.
Освещен коридор был слабо, и Ли ослепла от яркого солнца, когда ее спаситель открыл дверь на улицу в другом конце коридора. Тридцатипятиградусная жара навалилась на нее со всей тяжестью.
- Такси, мэм, - сказал мужчина, указывая на желтый автомобиль, скромно припаркованный у тротуара. Когда задняя дверь такси открылась, Ли увидела, что несколько репортеров выскочили из за угла здания суда. Она побежала к машине, и когда добралась до нее, пот струился по ней ручьями.
- Доктор! - проревел кто то позади нее. - Вы спите с Монтерой?
Ли еще садилась в машину, а водитель уже завел мотор. Когда Ли пришла в себя и повернула голову посмотреть, кто ее спутник, было уже поздно. Машина неслась по Хилл стрит, а рядом с ней сидел человек, которого она меньше всего хотела сейчас видеть, а может, и никогда.
- Прости меня, Ли, - сказал Доусон. - Я пытался предупредить тебя, что может произойти.
Ли с размаху поставила между ними кейс. В такси воняло грязными ковриками и потом, но это было лучше, чем запах сидевшего рядом с ней человека. Кожа Доусона была бледной и влажной от напряжения, глаза за стеклами очков от Армани казались огромными, но Ли не испытывала никакого сочувствия. Ее лицо пылало от гнева ничуть не меньше, чем от жары.
- Ты пытался предупредить, что собираешься выставить меня на публичное осмеяние? - спросила она. - Что ты собираешься вывалять в грязи мою профессиональную репутацию? Доусон, это окажется во всех газетах страны! Я стану посмешищем. Моя издательница, возможно, аннулирует договор со мной!
С безрассудным жестом, что было для него совершенно нехарактерно, Доусон нагнулся и достал букет цветов.
Ли была настолько поражена, что оттолкнула это воплощение смехотворной просьбы о примирении.
- Ты с ума сошел? Ты что, не понимаешь, насколько оскорбительны твои цветы? Я не хочу, чтобы мне устраивали ловушки, Доусон, особенно мой собственный жених!
- Все было не так, Ли. Я просил Клару не использовать это.
- Ну а она использовала! Что дает тебе прекрасный повод ее уволить. Она не выполнила прямого приказа.
Где то в глубине души Ли понимала, что ведет себя по детски, но ей было все равно. Увольнение было наименьшей карой, какую она могла придумать для Клары Санчес.
Доусон избегал ее взгляда. Ли увидела, как подпрыгнул его кадык, когда он сглотнул, и поняла, что еще не знает самого худшего.
- В чем дело? - спросила она, отталкивая его, когда он попытался взять ее за руку. - Говори, Доусон.
- Я велел Кларе не использовать это, если только ситуация не станет крайней, понимаешь? Я приказал ей ни под каким видом не пользоваться этой информацией, если только не настанет конец света. Я не знаю, что случилось. Должно быть, твои показания оказались настолько убедительными, что она решила - пришло время бросить бомбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87