После смерти мамы он просто стал другим человеком. И не только он. - Джиллиан сплелись с его пальцами. Ее бленное лицо исказилось от боли. - Моя самая младшая сестра, Эми, была в библиотеке в ту ночь. Мы думаем, что она все видела, но сама девочка ничего не помнит. Как будто кто-то начисто стер все ее воспоминания о том, что там произошло. Тем не менее... она подскакивает от каждого громкого звука и смотрит на тени так, будто оттуда на нее сейчас прыгнут. И это разбивает мне сердце.
Коннор увидел в ее глазах слезы, и его собственное сердце тоже сжалось.
- Джиллиан...
- А Мора и я... Мы нашли их, Коннор. Маму и папу. Они лежали на полу библиотеки. Иногда мне кажется, что никогда не смогу забыть их кровь. И ужас, который я ощутила, когда поняла, что моя мама мертва.
- Джиллиан, пожалуйста...
- А наша мама... - Она продолжала говорить, заглушая его утешительные слова. Слезы закапали из глаз и ручейками полились по щекам, несмотря на ее храбрые попытки остановить их. Казалось, будто внутри ее что-то сломалось. Она не могла теперь сдержать потока слов и эмоций, которые прорвались сквозь заграждения. Ничем не ограничиваемые, они неслись с возрастающей скоростью. - Она не заслуживала такой смерти. И не важно, что думает об этом общество. Женщина, которую знали в свете, совсем не была похожа на ту, которую я помню. Она пела мне песни перед сном, никогда не раздумывала над тем, что подумают окружающие, если она поднимет юбки и побродит в реке или вдруг организует импровизированное чаепитие на лужайке перед домом. Она была замечательной мамой! Я никогда не сомневалась в том, что она любила меня.
Джиллиан подняла на него глаза. Ее плечи сотрясались от рыданий, и Коннор хотел только одного - обнять ее и прижать к своей груди. Защитить и укрыть ее, изгнать из памяти воспоминания о жестокости и боли, которые она испытывала всю свою жизнь.
- Ты хочешь узнать то, о чем я никогда никому не рассказывала? - спросила она хриплым от слез шепотом. - В ту ночь я проснулась от ощущения, что должно произойти нечто нехорошее. Если бы я восприняла это с должным вниманием, то раньше бы спустилась вниз и могла бы предотвратить убийство.
Самобичевание, написанное на лице Джиллиан, было слишком знакомо Коннору. С этим чувством он жил уже долгие годы.
- Или тебя бы тоже убили.
- Но мы этого никогда не узнаем наверняка, не так ли? Именно это незнание и мучает меня. Разрывает на части.
Коннор больше не мог переносить ее взгляда, не мог слышать ее голос.
- Тише, моя цыганка, - тихо произнес он. - Успокойся.
Потом он нежно поцеловал ее.
Глава 19
Когда нами руководят эмоции, мы совершаем ошибки.
Разум Джиллиан отключился, как только губы Кон-нора прикоснулись к ее губам.
Все, что произошло сегодняшним вечером, заволокло туманом и стало казаться незначительным. А отчаяние и боль, которые она испытывала, уступили место другим, более приятным, чувствам. Казалось, она впитывала этот поцелуй Коннора каждой частицей своего существа.
Джиллиан почти забыла обо всем, поддавшись его притяжению, но все же что-то ее беспокоило. Этот поцелуй был другим. Он отличался от тех, какими они обменялись за последние несколько дней. Раньше их сталкивали вместе страсть и ярость, но теперь Коннор обращался с ней подчеркнуто нежно, с особым уважением. Она вдруг поняла: теперь их близость была для него чем-то большим, чем простое удовлетворение похоти, вызванной ее привлекательной внешней оболочкой, теперь она сама что-то значила для него.
И внезапно чувства, копившиеся внутри Джиллиан, захлестнули ее с такой силой, что она больше не могла сдерживать их или прятать от себя.
Она любила Коннора Монро, любила в нем все: силу и решительность, стремление защищать и оберегать людей, которые были для него небезразличны. Она даже любила его угрюмость и упрямое желание не уступать в споре. Но теперь она ощущала себя еще более уязвимой, чем когда-либо в жизни. У нее больше не было желания бороться с голосом сердца.
И тогда, отбросив в сторону осторожность, она ответила на его поцелуй с той страстью, с какой ей хотелось это сделать, не ограничивая себя ни в чем.
Ободренный ее пылким откликом, Коннор положил руки ей на талию и притянул ближе к себе, позволив вновь насладиться теплом и близостью своего большого тела. Он буквально вонзился в шелковую поверхность ее губ, проводя языком по их пухлым очертаниям. Глубоко в горле Коннора рождались звуки наслаждения, как будто он смаковал последний кусочек какого-то сочного и аппетитного фрукта.
- Ты можешь представить себе, - пробормотал он хрипловатым голосом, переводя дыхание между поцелуями, - что я хочу сделать с тобой, моя цыганка? Я хочу сорвать с тебя всю одежду и обнажить каждый дюйм твоего тела. Хочу трогать и целовать тебя везде, где захочу.
Джиллиан задрожала, представляя себе чувственную картину, которую рисовали его слова.
- Коннор, я...
- Тише, - прошептал он и поднял вверх голову, собирая губами последние остатки влаги с ее ресниц. Едва касаясь ее щеки, проскользнул к чувствительному месту под ухом.
- Больше не надо слез, моя цыганка, - выдохнул Коннор. - И разговоров о прошлых трагедиях. Я вообще не хочу ни о чем говорить. Я только хочу заняться с тобой любовью.
Джиллиан откинула назад голову, чтобы ему легче было добраться до изгиба шеи. Коннор начал нежно покусывать гладкую кожу, почти щекотать ее зубами, и Джиллиан не смогла сдержать дрожь удовольствия.
- Я тоже хочу этого, но...
Когда она смолкла, Коннор посмотрел ей в глаза.
- Но?
В свете лампы Джиллиан увидела лихорадочный румянец на его щеках, горячий блеск в его взгляде. От этого вида ей стало еще труднее сосредоточиться на том, чтобы привести свои мысли хоть в какое-то подобие порядка. В конце концов более-менее внятно ока ответила ему:
- Я хочу тебя. Действительно хочу. Но если ты опять начнешь заниматься со мной любовью, а потом оттолкнешь и пойдешь к какой-то другой женщине... - Джиллиан вспомнила, как всего лишь сегодня утром Коннор сознался, что в прошлую ночь решил навестить свою любовницу. И вновь почувствовала, что ее предали. Ей достаточно было только представить Коннора в постели с другой, как ее сердце начинало разрываться на куски. - Не знаю, смогу ли я перенести такое во второй раз.
Его резкое лицо смягчилось. Он протянул руку, чтобы убрать за ухо упавший ей на лицо черный локон.
- Моя цыганка, между мной и Селиной в ту ночь ничего не было, клянусь. Да, я пошел к ней, надеясь забыть о тебе. Но в ту секунду, как она поцеловала меня, я тут же понял, что у нас с ней ничего не получится. Перед тем как покинуть Селину, я сказал, что больше не стану ее навещать. Ты - единственная женщина, которую я хочу сжимать в своих объятиях.
- Однако сегодня утром твое поведение произвело на меня обратное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69
Коннор увидел в ее глазах слезы, и его собственное сердце тоже сжалось.
- Джиллиан...
- А Мора и я... Мы нашли их, Коннор. Маму и папу. Они лежали на полу библиотеки. Иногда мне кажется, что никогда не смогу забыть их кровь. И ужас, который я ощутила, когда поняла, что моя мама мертва.
- Джиллиан, пожалуйста...
- А наша мама... - Она продолжала говорить, заглушая его утешительные слова. Слезы закапали из глаз и ручейками полились по щекам, несмотря на ее храбрые попытки остановить их. Казалось, будто внутри ее что-то сломалось. Она не могла теперь сдержать потока слов и эмоций, которые прорвались сквозь заграждения. Ничем не ограничиваемые, они неслись с возрастающей скоростью. - Она не заслуживала такой смерти. И не важно, что думает об этом общество. Женщина, которую знали в свете, совсем не была похожа на ту, которую я помню. Она пела мне песни перед сном, никогда не раздумывала над тем, что подумают окружающие, если она поднимет юбки и побродит в реке или вдруг организует импровизированное чаепитие на лужайке перед домом. Она была замечательной мамой! Я никогда не сомневалась в том, что она любила меня.
Джиллиан подняла на него глаза. Ее плечи сотрясались от рыданий, и Коннор хотел только одного - обнять ее и прижать к своей груди. Защитить и укрыть ее, изгнать из памяти воспоминания о жестокости и боли, которые она испытывала всю свою жизнь.
- Ты хочешь узнать то, о чем я никогда никому не рассказывала? - спросила она хриплым от слез шепотом. - В ту ночь я проснулась от ощущения, что должно произойти нечто нехорошее. Если бы я восприняла это с должным вниманием, то раньше бы спустилась вниз и могла бы предотвратить убийство.
Самобичевание, написанное на лице Джиллиан, было слишком знакомо Коннору. С этим чувством он жил уже долгие годы.
- Или тебя бы тоже убили.
- Но мы этого никогда не узнаем наверняка, не так ли? Именно это незнание и мучает меня. Разрывает на части.
Коннор больше не мог переносить ее взгляда, не мог слышать ее голос.
- Тише, моя цыганка, - тихо произнес он. - Успокойся.
Потом он нежно поцеловал ее.
Глава 19
Когда нами руководят эмоции, мы совершаем ошибки.
Разум Джиллиан отключился, как только губы Кон-нора прикоснулись к ее губам.
Все, что произошло сегодняшним вечером, заволокло туманом и стало казаться незначительным. А отчаяние и боль, которые она испытывала, уступили место другим, более приятным, чувствам. Казалось, она впитывала этот поцелуй Коннора каждой частицей своего существа.
Джиллиан почти забыла обо всем, поддавшись его притяжению, но все же что-то ее беспокоило. Этот поцелуй был другим. Он отличался от тех, какими они обменялись за последние несколько дней. Раньше их сталкивали вместе страсть и ярость, но теперь Коннор обращался с ней подчеркнуто нежно, с особым уважением. Она вдруг поняла: теперь их близость была для него чем-то большим, чем простое удовлетворение похоти, вызванной ее привлекательной внешней оболочкой, теперь она сама что-то значила для него.
И внезапно чувства, копившиеся внутри Джиллиан, захлестнули ее с такой силой, что она больше не могла сдерживать их или прятать от себя.
Она любила Коннора Монро, любила в нем все: силу и решительность, стремление защищать и оберегать людей, которые были для него небезразличны. Она даже любила его угрюмость и упрямое желание не уступать в споре. Но теперь она ощущала себя еще более уязвимой, чем когда-либо в жизни. У нее больше не было желания бороться с голосом сердца.
И тогда, отбросив в сторону осторожность, она ответила на его поцелуй с той страстью, с какой ей хотелось это сделать, не ограничивая себя ни в чем.
Ободренный ее пылким откликом, Коннор положил руки ей на талию и притянул ближе к себе, позволив вновь насладиться теплом и близостью своего большого тела. Он буквально вонзился в шелковую поверхность ее губ, проводя языком по их пухлым очертаниям. Глубоко в горле Коннора рождались звуки наслаждения, как будто он смаковал последний кусочек какого-то сочного и аппетитного фрукта.
- Ты можешь представить себе, - пробормотал он хрипловатым голосом, переводя дыхание между поцелуями, - что я хочу сделать с тобой, моя цыганка? Я хочу сорвать с тебя всю одежду и обнажить каждый дюйм твоего тела. Хочу трогать и целовать тебя везде, где захочу.
Джиллиан задрожала, представляя себе чувственную картину, которую рисовали его слова.
- Коннор, я...
- Тише, - прошептал он и поднял вверх голову, собирая губами последние остатки влаги с ее ресниц. Едва касаясь ее щеки, проскользнул к чувствительному месту под ухом.
- Больше не надо слез, моя цыганка, - выдохнул Коннор. - И разговоров о прошлых трагедиях. Я вообще не хочу ни о чем говорить. Я только хочу заняться с тобой любовью.
Джиллиан откинула назад голову, чтобы ему легче было добраться до изгиба шеи. Коннор начал нежно покусывать гладкую кожу, почти щекотать ее зубами, и Джиллиан не смогла сдержать дрожь удовольствия.
- Я тоже хочу этого, но...
Когда она смолкла, Коннор посмотрел ей в глаза.
- Но?
В свете лампы Джиллиан увидела лихорадочный румянец на его щеках, горячий блеск в его взгляде. От этого вида ей стало еще труднее сосредоточиться на том, чтобы привести свои мысли хоть в какое-то подобие порядка. В конце концов более-менее внятно ока ответила ему:
- Я хочу тебя. Действительно хочу. Но если ты опять начнешь заниматься со мной любовью, а потом оттолкнешь и пойдешь к какой-то другой женщине... - Джиллиан вспомнила, как всего лишь сегодня утром Коннор сознался, что в прошлую ночь решил навестить свою любовницу. И вновь почувствовала, что ее предали. Ей достаточно было только представить Коннора в постели с другой, как ее сердце начинало разрываться на куски. - Не знаю, смогу ли я перенести такое во второй раз.
Его резкое лицо смягчилось. Он протянул руку, чтобы убрать за ухо упавший ей на лицо черный локон.
- Моя цыганка, между мной и Селиной в ту ночь ничего не было, клянусь. Да, я пошел к ней, надеясь забыть о тебе. Но в ту секунду, как она поцеловала меня, я тут же понял, что у нас с ней ничего не получится. Перед тем как покинуть Селину, я сказал, что больше не стану ее навещать. Ты - единственная женщина, которую я хочу сжимать в своих объятиях.
- Однако сегодня утром твое поведение произвело на меня обратное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69