Аккуратно сложенная «Дейли ньюс» лежала на столе рядом с его стулом, приготовленная для чтения. Столовое серебро, по поводу которого он сделал ей этим утром замечание, сейчас сверкало. Свежие хризантемы в китайской вазе на подоконнике. Нервничая от ощущения, что она о чем-то забыла, Урсула пошла на кухню, достала из холодильника банку пива и стала переливать его в стакан. Ее рука дрожала, и она виновато промокнула несколько капель, упавших на кафельный пол, мягкой тряпочкой. Покончив с этим, она испытала еще один приступ паники: выбросить банку сейчас же или оставить до тех пор, пока она не поместит его стакан рядом с газетой? Каждый день приносил с собой мгновения острого чувства неуверенности, когда обычные домашние дела принимали поистине масштабы бедствия. Где-то в глубине души она понимала, что это смешно. И все-таки стояла сейчас посреди комнаты, беспомощно уставившись на свои руки, не в состоянии решиться на что-то. Когда Эван прошел на кухню, она вздрогнула, и стакан в руке задрожал. Муж осуждающе взглянул на свежую россыпь брызг на кафеле и не говоря ни слова большими шагами прошествовал мимо нее. Она услышала, как он поднимается наверх. Урсула вернулась в гостиную, поставила стакан на стол и ждала, когда он переоденется.
Свадебная фотография в новенькой полированной рамке, стоявшая на одной из сосновых полок, встроенных в стену, будто насмехалась над ней. Счастье, запечатленное на снимке, утрачено, и сейчас почти невозможно было в него поверить. Эван, самый привлекательный молодой человек в Медмелтоне, с глянцевыми черными волосами и тонкими, как у Галахада, чертами лица, вместе со своими друзьями-сверстниками добивался благосклонности стройной, живой Урсулы. Когда состоялась помолвка, ее мать заметила, что в деревне многие сердца теперь останутся разбитыми. Но за пятнадцать лет восторги потускнели, страсть утеряла былой пыл и вместо горячих углей остался лишь пепел. Их общая боль от того, что она не могла иметь детей, превратилась у нее в чувство неполноценности и неполноты существования, у него — в обиду. И он отвернулся от нее. Она была поначалу уверена, что всего себя он тратит на устройство магазина моделей. Теперь была убеждена, что появилась другая женщина в Эксетере. Одинокая и несчастная мать Эвана никогда не работала, он не позволил бы и своей жене этого, и Урсула стала попивать. Ей было тридцать семь, и в свои самые плохие дни она ощущала себя пожилой женщиной. Разве мог кто-нибудь подумать, что ей суждено такое? Ему было сорок. Его тело по-прежнему оставалось крепким и худощавым, и на площадке для игры в мяч он побеждал мужчин вдвое моложе себя. В редких случаях, когда они выходили куда-нибудь вместе, лица знакомых женщин загорались интересом, они слегка подталкивали локтем своих подруг, игриво кивая в его сторону. Правда, он никогда не отвечал им. Как и Вероника, он умел контролировать себя; в этом они были похожи, брат и сестра, — в равной степени обладали непробиваемым, невозмутимым самообладанием.
— На ужин у нас петух в вине, — вырвалось у нее в тот самый момент, когда он вернулся в гостиную. Это была не просто обыденная информация, а жажда получить долгожданное одобрение: посмотри, мол, я хорошая жена, я поглощена своим домом и забочусь о муже. Усевшись за стол и открыв газету, он равнодушно кивнул ей — это была своего рода награда за труды.
— Много работы в магазине? Видишь, я интересуюсь твоими делами. Ты не разрешаешь мне работать там, но я хочу участвовать в твоей жизни…
— Да, весьма, — последовал слишком лаконичный ответ.
— Ты приехал позже, чем обычно. Что, задержал транспорт? Я забочусь о твоем благополучии. Пожалуйста, пойми это.
— Интенсивнее, чем обычно. — Он развернул газету на статье, привлекшей его внимание, и взял стакан с пивом. Он не глядел на нее.
— Я… я почистила серебро. Обрати на меня внимание. Я… твоя жена.
— Хорошо. — Равнодушный ответ прозвучал так, будто его одобрение относилось больше к газете, которую он читал, нежели к тому, что было ею сделано.
Расстроенная его безразличием, Урсула вернулась на кухню и принялась накрывать на стол. Она делает все, что в ее силах. Она не хочет, чтобы ее презирали. Она старается не пить. Хочет, чтобы ценили. Не желает возненавидеть своего мужа. Хочет, чтобы он поговорил с ней, выслушал ее. Чтобы он любил ее, потому что она думает, будто все еще любит его. И не знает, как долго сможет жить с постоянным чувством вины за то, на что толкнуло ее отчаяние.
— Я должен позвонить Тэсс, чтобы сообщить, что доехал целым и невредимым, — сказал Мальтрейверс.
— Телефон в передней, — сообщил Стефан.
— Не нужно. У меня есть свой, портативный, в машине.
— Портативный? — насмешливо переспросил Стефан. — Хранишь его вместе с филофаксом, так ведь? Никогда не думал, что ты станешь элитным высокооплачиваемым специалистом.
— Они все уже вымерли, хотя были сообщения, что их останки выкопали на площади Слоан, — засмеялся Мальтрейверс. — И нет никакого филофакса. Не желаю делить свою жизнь на пятнадцатиминутные отрезки, рассчитывая, что в один из них я стану знаменитым. Этот телефон я выиграл в лотерею. Только через три недели понял, как эта проклятая штуковина работает. Я вернусь через минуту.
Он звонил не садясь в машину, прислонившись к ней и глядя на церковь Святого Леонарда.
— Как развлекаешься? — спросил он жену.
— Развлекаюсь? — осторожно переспросила она. — Это не совсем точное слово. Я теперь невероятно хорошо осведомлена о жизненном цикле педикулус гуманус, для тебя поясню — вошь человеческая, и просто помешалась на чистоте. Завтра будет секс у черепах.
— Неужели земля вращается ради них?
— Да, но очень медленно. Как Стефан и Вероника?
— Прекрасно, за исключением того, что Стефан беспокоится за свою приемную дочь. Произошли некоторые странные веши.
— Серьезно странные?
— Возможно. — Мальтрейверс заметил трещины на церковной стене, о которых ему говорили. — Беда в том, что в Медмелтоне предрассудков больше, чем он может вместить. Здесь даже хозяйка местного магазина похожа на ведьму.
— Она не виновата, что у нее такая внешность.
— Правильно. Но дело в том, что все происходящее касается Стефана.
— Думаешь, что сможешь ему помочь?
— Я бы хотел, но не знаю как.
— Ну ладно. Я скоро приеду, и ты расскажешь мне обо всем подробно. Смотри не превратись в лягушку за это время. Послушай, мне надо бежать. Я собираюсь пообедать кое с кем из постановочной группы. Скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по вас, леди. Будь осторожна.
Она положила трубку, и Мальтрейверс медленно стал задвигать антенну. После пары неожиданно тревожных часов, проведенных в Медмелтоне, трезвый голос Тэсс звучал контрастом ко всему окружающему его здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Свадебная фотография в новенькой полированной рамке, стоявшая на одной из сосновых полок, встроенных в стену, будто насмехалась над ней. Счастье, запечатленное на снимке, утрачено, и сейчас почти невозможно было в него поверить. Эван, самый привлекательный молодой человек в Медмелтоне, с глянцевыми черными волосами и тонкими, как у Галахада, чертами лица, вместе со своими друзьями-сверстниками добивался благосклонности стройной, живой Урсулы. Когда состоялась помолвка, ее мать заметила, что в деревне многие сердца теперь останутся разбитыми. Но за пятнадцать лет восторги потускнели, страсть утеряла былой пыл и вместо горячих углей остался лишь пепел. Их общая боль от того, что она не могла иметь детей, превратилась у нее в чувство неполноценности и неполноты существования, у него — в обиду. И он отвернулся от нее. Она была поначалу уверена, что всего себя он тратит на устройство магазина моделей. Теперь была убеждена, что появилась другая женщина в Эксетере. Одинокая и несчастная мать Эвана никогда не работала, он не позволил бы и своей жене этого, и Урсула стала попивать. Ей было тридцать семь, и в свои самые плохие дни она ощущала себя пожилой женщиной. Разве мог кто-нибудь подумать, что ей суждено такое? Ему было сорок. Его тело по-прежнему оставалось крепким и худощавым, и на площадке для игры в мяч он побеждал мужчин вдвое моложе себя. В редких случаях, когда они выходили куда-нибудь вместе, лица знакомых женщин загорались интересом, они слегка подталкивали локтем своих подруг, игриво кивая в его сторону. Правда, он никогда не отвечал им. Как и Вероника, он умел контролировать себя; в этом они были похожи, брат и сестра, — в равной степени обладали непробиваемым, невозмутимым самообладанием.
— На ужин у нас петух в вине, — вырвалось у нее в тот самый момент, когда он вернулся в гостиную. Это была не просто обыденная информация, а жажда получить долгожданное одобрение: посмотри, мол, я хорошая жена, я поглощена своим домом и забочусь о муже. Усевшись за стол и открыв газету, он равнодушно кивнул ей — это была своего рода награда за труды.
— Много работы в магазине? Видишь, я интересуюсь твоими делами. Ты не разрешаешь мне работать там, но я хочу участвовать в твоей жизни…
— Да, весьма, — последовал слишком лаконичный ответ.
— Ты приехал позже, чем обычно. Что, задержал транспорт? Я забочусь о твоем благополучии. Пожалуйста, пойми это.
— Интенсивнее, чем обычно. — Он развернул газету на статье, привлекшей его внимание, и взял стакан с пивом. Он не глядел на нее.
— Я… я почистила серебро. Обрати на меня внимание. Я… твоя жена.
— Хорошо. — Равнодушный ответ прозвучал так, будто его одобрение относилось больше к газете, которую он читал, нежели к тому, что было ею сделано.
Расстроенная его безразличием, Урсула вернулась на кухню и принялась накрывать на стол. Она делает все, что в ее силах. Она не хочет, чтобы ее презирали. Она старается не пить. Хочет, чтобы ценили. Не желает возненавидеть своего мужа. Хочет, чтобы он поговорил с ней, выслушал ее. Чтобы он любил ее, потому что она думает, будто все еще любит его. И не знает, как долго сможет жить с постоянным чувством вины за то, на что толкнуло ее отчаяние.
— Я должен позвонить Тэсс, чтобы сообщить, что доехал целым и невредимым, — сказал Мальтрейверс.
— Телефон в передней, — сообщил Стефан.
— Не нужно. У меня есть свой, портативный, в машине.
— Портативный? — насмешливо переспросил Стефан. — Хранишь его вместе с филофаксом, так ведь? Никогда не думал, что ты станешь элитным высокооплачиваемым специалистом.
— Они все уже вымерли, хотя были сообщения, что их останки выкопали на площади Слоан, — засмеялся Мальтрейверс. — И нет никакого филофакса. Не желаю делить свою жизнь на пятнадцатиминутные отрезки, рассчитывая, что в один из них я стану знаменитым. Этот телефон я выиграл в лотерею. Только через три недели понял, как эта проклятая штуковина работает. Я вернусь через минуту.
Он звонил не садясь в машину, прислонившись к ней и глядя на церковь Святого Леонарда.
— Как развлекаешься? — спросил он жену.
— Развлекаюсь? — осторожно переспросила она. — Это не совсем точное слово. Я теперь невероятно хорошо осведомлена о жизненном цикле педикулус гуманус, для тебя поясню — вошь человеческая, и просто помешалась на чистоте. Завтра будет секс у черепах.
— Неужели земля вращается ради них?
— Да, но очень медленно. Как Стефан и Вероника?
— Прекрасно, за исключением того, что Стефан беспокоится за свою приемную дочь. Произошли некоторые странные веши.
— Серьезно странные?
— Возможно. — Мальтрейверс заметил трещины на церковной стене, о которых ему говорили. — Беда в том, что в Медмелтоне предрассудков больше, чем он может вместить. Здесь даже хозяйка местного магазина похожа на ведьму.
— Она не виновата, что у нее такая внешность.
— Правильно. Но дело в том, что все происходящее касается Стефана.
— Думаешь, что сможешь ему помочь?
— Я бы хотел, но не знаю как.
— Ну ладно. Я скоро приеду, и ты расскажешь мне обо всем подробно. Смотри не превратись в лягушку за это время. Послушай, мне надо бежать. Я собираюсь пообедать кое с кем из постановочной группы. Скучаю по тебе.
— Я тоже скучаю по вас, леди. Будь осторожна.
Она положила трубку, и Мальтрейверс медленно стал задвигать антенну. После пары неожиданно тревожных часов, проведенных в Медмелтоне, трезвый голос Тэсс звучал контрастом ко всему окружающему его здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59