— Не глупи, — попробовал увещевать ее Ренилл. — Отнеси записку моим соотечественникам…
— Тьфу, ты что думаешь, стража у ворот пропустит Безымянную? Да и чего ради? Чтобы получить в награду пару цинну? Ты задолжал нам куда больше!
— Не обещай! Побереги глотку, пока она не пересохла. — Ее осенила новая мысль. Женщина заглянула в кувшин с водой и радостно оскалилась. — Эгей, вода-то застоялась, пить уже нельзя. — Она опрокинула кувшин и остатки воды выплеснулись на землю. — Вот так, — добавила Шишка ухмыльнувшись. — Как только Высокочтимый прочитает письма, мы принесем ему хорошей, свежей воды.
— Воистину, ты забываешь об осторожности, — упрекнул Зуда.
— Хватит! — она хлестнула голосом, как кнутом, супруг поморщился. — Я ни о чем не забываю! Это ты забываешь о собственном сыне. Слизняшка должен получить имя!
— Но…
— Он получит имя! Любой ценой! Мы добьемся этого для него. Слушай, муж мой, и не противоречь! Мы выполним свой долг.
Глаза хищницы обратились на Ренилла.
— И ты, неблагодарный… ты поможешь нам, или никогда больше не узнаешь вкуса воды. Подумай хорошенько. Она отвернулась и решительно зашагала прочь. Зуда, с мученическим вздохом, поплелся за ней. И что теперь делать?
— Она тебя поймала, верно? Подцепила на крючок, не сорвешься. — Зеленушка вернулся и, не ожидая ответа, продолжил: — Гордый Высокочтимый скорее помрет от жажды, чем поступится своей честью.
— Честно говоря, едва ли.
— Но ему не придется ни помирать, ни сдаваться. Я раздобуду ему хлеба, я принесу воды. Если, конечно… — Зеленушке не пришлось оглашать условия.
Ренилл покосился на торжествующего мальчишку.
— Ты знаешь буквы? — испросил он.
Учить Зеленушку оказалось неожиданно легко и даже приятно, потому что мальчишка на удивление хорошо соображал. Они начали с алфавита — вонарского, потому что Зеленушка, как большинство горожан-авескийцев, бегло говорил на вонарском, и хоть и был ребенком, отлично понимал, что добиться успеха он может только в среде иноземцев.
— Научусь читать и писать по-вонарски, и тогда, как вырасту, стану писцом в счетной палате в Малом Ширине, — рассуждал Зеленушка. — Буду носить белую куртку и дважды в месяц приносить домой жалование. Заведу квартиру в приличном доме, может, даже на Лауреани, и мясо буду есть три раза в неделю.
— Хорошая мысль. Напиши-ка мне первые десять букв, заглавные и строчные, по порядку. И обрати внимание на косые штрихи, они у тебя обвисают.
— Где, где обвисают? Ты что, слепой? — Зеленушка непочтительно высунул язык.
— Да, обвисают. Если хочешь стать писцом в счетной палате, научись писать как следует.
— Фигня!
— Первые десять букв. За дело!
— Ты, приманка для ящериц! — Зеленушка возмущался больше для виду. Подобрав остроконечную палочку, заменявшую ему перо, мальчик принялся выцарапывать на земле буквы. Он немного помолчал, погрузившись в работу, но задание было слишком легким, и парнишка отвлекся.
— Вот стану писцом в счетной палате, — размечтался он, — пойду в сад Нириены в Малом Ширине, и никто не станет отдергивать подол, чтоб его не коснулась тень Безымянного. Они и знать не будут. Никто не догадается, что я Безымянный. Я их всех одурачу. Буду всюду расхаживать и делать, что хочу, не хуже других.
— А чего ты хочешь?
— А вот вернусь сюда, отыщу Шишку. Она как увидит мою белую куртку, догадается, что я при службе, и станет клянчить денег. Вот она клянчит, такая ласковая, пресмыкается, как голодная псина. А я слушаю, киваю. А как она кончит, тут я и плюну прямо ей в харю. И рассмеюсь, потом уйду и никогда больше сюда не вернусь.
— Да, достойная цель. Этого стоит добиваться.
— Смеешься, да? — Зеленушка нахмурился.
— Понимаешь, я не виню тебя за то, что ты ее ненавидишь. Она весьма неприятная личность.
— Мерзкая, как падаль!
— Но все же для сироты вроде тебя она лучше, чем ничего. Хоть кормит, и то хорошо.
— Кто сказал, что я сирота? — возмутился мальчишка.
— Я подумал…
— И ошибся! Я не сирота. У меня есть родители, здесь же, в ЗуЛайсе. И еще братья и сестры. Они живут в большом доме, в хорошем месте. На улице ДжиПайндру. Я иногда смотрю на тот дом, смотрю, как они входят и выходят.
— Понятно…
— Ты мне не веришь!
— Я этого не говорил.
— Я по лицу вижу, ты думаешь: «Бедняга мечтает, выдумал себе семью».
— Не надо говорить за меня, Зеленушка. Вернемся к уроку. Я просил тебя написать первые десять букв.
— Плевал я на твои буквы! Ты меня за вруна держишь! Думаешь, ты такой умный, а сам ничего не знаешь! Говорю тебе: мой папаша большой человек, богач, из касты Крылатых. И дом у него большой, а над дверью уштра вырезана. Уштра — знаешь, она означает «торжество в покорности». В покорности воле богов. — Зеленушка скорчил гримасу. — Мой отец уж такой покорный, такой покорный. Когда я родился, луна со звездами были закрыты облаками, так что меня нельзя было приписать ни к какой касте. В других семьях взяли да и подкупили бы Свидетелей Рождения, чтоб те подправили время. Так часто делают. А мой папаша склонил голову и покорно подчинился воле богов, вот я и стал навсегда Безымянным. И оставить меня нельзя было — лишенный касты оскверняет дом, — вот и отдали Шишке, и платят ей каждый месяц, чтоб она кормила меня размазней и колотила, когда сумеет поймать.
— Откуда ты все это знаешь? Шишка рассказала?
— Ага, да я ей не поверил, а потом проследил за ней, когда она ходила в тот дом за деньгами. Они ей монеты из окна швырнули, чтобы не коснуться ее тени и не дышать с ней одним воздухом.
— И ты думаешь, это твоя семья?
— Не думаю, а знаю. Остальные — братья и сестры — они на меня походят.
— А ты с ними когда-нибудь говорил?
— Ха, с ними поговоришь! Они бы отвернулись, если бы я хоть близко подошел. Они на меня и не посмотрят, и слушать не станут.
Ренилл не нашел, что ответить.
— Да мне это все равно, я о них и не думаю. — Ренилл передернул плечами. — Пусть хранят чистоту своей касты. Не стану я пачкать их дом. Торжество в покорности! — много им от нее радости. Пусть ползают на карачках перед своими богами! А я стану писцом в счетной палате, буду носить белую куртку и никому не стану кланяться… Вот только читать научусь. Учи меня. Времени мало. Давай, учи!
— Очень хорошо. Я с удовольствием помогу тебе. Ты толковый ученик. — Ренилл приподнялся и сел.
— Правда? — Зеленушка кинул на него быстрый взгляд. — Не обманываешь?
— Правда. Итак, ты хорошо запомнил буквы, и хотя косые штрихи немного…
— Косые штрихи у меня — лучше не бывает! Они…
— Провисают. Ничего. Ты можешь поработать над ними на досуге. Теперь пора тебе узнать, что каждая буква вонарского алфавита обозначает определенный звук. Напиши на земле все буквы, и я покажу тебе… — Ренилл запнулся. У него снова закружилась голова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103