— Да.
— Как сильно вы с Элис похожи друг на друга?
— Очень похожи. Особенно если представить себе темную спальню и исходить из того, что это именно я сплю в собственной постели.
Я задумался. Мы в очередной раз объехали гавань, теперь уже медленно.
— Тогда почему же ты, черт побери, пришла ко мне? — спросил я.
Она снова пристально посмотрела на меня.
Эмбер всегда обладала даром отсутствовать там, где она находилась в данный момент, способностью исчезать, оставляя вместо себя лишь свое тело. Часто происходило это тогда, когда на нее оказывали какое-то давление. Иногда она пользовалась этим приемом в тот миг, когда я любил ее, — своеобразная форма наказания и способ лишний раз помучить меня, хотя и прибегала она к нему, как и к курению, довольно редко.
Сейчас я ощутил ее отсутствие.
Медленно, почти зримо, она стала воссоздавать себя.
— Из-за Мартина. Он сказал: в ту ночь он оказался возле моего дома лишь потому, что услышал по рации в своей патрульной машине сигнал вызова и, поскольку находился в этом районе, решил ответить. Сначала я поверила ему — он все повторял «мы», словно имел в виду себя и своего напарника и вообще будто все это происходило вполне официально. Когда он рассказал мне о том, что увидел там, я слишком испугалась, чтобы заметить, до чего же странно звучит эта история — о том, как удачно он оказался поблизости от моего дома! Я имею в виду... сколько времени прошло с того времени, когда Мартин в последний раз выезжал патрулировать город? Сколько времени прошло с тех пор, когда он ездил с напарником? В общем, я стала давить на него. На это не понадобилось много времени. Он буквально сломался — все двести фунтов камня, из которого он всегда был сделан, рухнули — он сделал это, это... признание: сообщил, что пришел в мой дом по собственному желанию, что бывал в нем и раньше, но исключительно в мое отсутствие, что ложился в мою кровать и вспоминал нашу с ним жизнь. Расс, его признание испугало меня почти так же сильно, как и смерть Элис. Поэтому я и пришла к тебе.
— Но ты ведь знаешь, я тоже был внутри твоего дома.
Она посмотрела на меня сквозь темные очки.
— Я поверила тому, что ты сказал Мартину: ты увидел его выходящим из дома, нашел стеклянную дверь открытой. Расс, я понимаю, что ты делал в ту ночь перед моим домом. Порой я вспоминаю о тебе и... мечтаю о тебе. И я знаю: ты так же думаешь обо мне и мечтаешь обо мне. Мы вспоминаем с тобой о том, как мы были вместе, и понимаем, что ни с кем другим мы никогда уже не будем так... вместе. Но ты, Расс, не способен на верную страсть — как, впрочем, и я. Ты всегда был безобидным. Считай, другими словами я сказала... я доверяю тебе. В настоящий момент, я думаю, ты один из тех немногих людей на земле, которым я по-настоящему верю.
— А что ты скажешь об Эрике Вальде?
— Эрик все еще опечален нашим разрывом. Не думаю, что он хотел бы увидеть меня сейчас.
— Десятилетие безудержной гонки за тобой, и бедный Эрик получает лишь один несчастный год — в твоих жарких объятиях.
Я просто не мог упустить возможность уколоть Эмбер именно потому, что знал — мое оружие всегда было совершенно бессильным перед ее сверкающей, безупречной броней.
— Рассел, ну почему, черт побери, ты никак не повзрослеешь?
Итак, недоросль, безобидный и к тому же неспособный на верную любовь, я повел машину назад, к Прибрежному шоссе, к северу, к Лагуне. Гнев, который, как я полагал, должен был бы охватить меня после этих слов — Эмбер, так и не возник. Вероятно, потому, что на протяжении вот уже долгого времени я мог думать только об Иззи, спавшей в девичьей кровати в доме своего отца. Я пытался послать ей самые что ни на есть безмятежные и обнадеживающие сны. И Эмбер мне тоже казалась странным порождением сна — она находилась рядом, но оставалась по-прежнему недосягаемой, присутствовала — но была недоступна.
А потом во мне начало накапливаться уже новое чувство, хотя сначала я никак не мог определить, какое именно. Но по мере того, как оно все больше заполняло пространство, высвобождающееся от смущения и шока при виде Эмбер, тем больше я распознавал это чувство. Оно — радость. Я действительно рад, что эта женщина жива. Фактически даже больше чем рад, я счастлив. Я благодарен судьбе. И где-то в глубине, под всеми этими вполне приятными истинами, уже проросло вновь, уже ухмылялось мне — простое, неразрешенное, незваное, даже запрещенное чувство, которое я всячески старался проигнорировать, но — не мог: я был просто потрясен близостью этой женщины ко мне. Да, тайно, дико, безумно потрясен.
— Могу я довериться тебе? — спросила она.
— Да.
— Скажи, что мне теперь делать?
— Твою сестру убил Марта?
— Кроме него некому. Именно поэтому, Расс, я и не обратилась в полицию. Именно поэтому я и пришла к тебе. Думаю, он убил ее не преднамеренно. Решил, дом пуст. А тут — она в постели. Она запаниковала. Он запаниковал. Когда убил, растерялся. Попытался представить ситуацию так, как если бы здесь побывал Полуночный Глаз. Но потом испугался и решил вообще скрыть все следы преступления. И саму Элис тоже. Во вторую ночь, когда ты застал его там, он как раз закончил свою работу. Выдумал историю о том, что накануне видел Грейс, выходящую из дома. Если кто-нибудь как следует прижмет его, он окончательно лишится рассудка и обязательно постарается свалить все на тебя и на Грейс. Ну какое же тут может быть объяснение?
— Об этом я как раз и думаю.
— То есть ты не считаешь, что это сделал он?
Я въехал на стоянку «Башни», жестом руки отказался от помощи лакея и припарковался рядом с серой машиной Эмбер.
— Куда ты ехала, когда прошлой ночью я видел тебя на Прибрежном шоссе?
— В отель «Лас-Бризас». Туда, где Мартин приказал мне отсиживаться. Он запретил мне даже из номера выходить. Но мне стало просто невыносимо сидеть взаперти. Когда ты увидел меня, я как раз возвращалась из «Белого дома», где весь вечер просидела за столиком, самым близким к оркестру.
Я слушал ее, продолжая смотреть вперед, через лобовое стекло. На город опускалась бледная дымка — легкий налет росы, который исчезнет с первыми же лучами солнца. Казалось, машины и улицы потеют, превращая свое тепло во влагу.
— Когда ты в последний раз видела свою дочь?
— Месяца два назад, может, три. Я писала ей. Вообрази меня пишущей письма, Расс! Я звонила ей. Она игнорирует меня.
Эмбер замолчала, тихо вздохнула — как все же странно и одновременно неотразимо притягательно было услышать из ее уст даже малейший намек на собственное поражение! — после чего она сложила руки на коленях и уставилась на них.
— Я знаю, я совершила несколько ошибок, Расс, и делаю сейчас все, чтобы исправить их. Я пыталась... я действительно пыталась наладить отношения. С моей семьей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100