Но хуже всего, что ты раздобыла для Ники адвоката. Этого она тебе никогда не простит, Триш. С тех пор как она об этом услышала, она все время бубнит, что это предательство. А ты знаешь, какая она делается, когда считает, что кто-то поступил с ней несправедливо.
– Да. Не думаю, что она простит мне Джорджа Хэнтона. Но откуда она узнала, что я вижусь с Беном?
– Он сам ей сказал, когда они встречались в последний раз.
Триш уставилась на Роберта с открытым ртом.
– Понимаю. Странно, правда? Последние дни она мало что мне рассказывает, но сегодня утром так на меня разозлилась, что поведала об этом, пытаясь спровоцировать скандал. Нечего и говорить, что я не клюнул. Я уже давно понял, что связываться с Антонией, когда она в гневе, смысла нет. Она всегда возьмет верх.
– Зачем она с ним встречается? – Этого Триш ожидала менее всего.
– Не имею ни малейшего понятия. Разве только пытается поиграть в детектива-любителя, как и ты, Триш. Удалось что-нибудь узнать?
– Немного, – ответила она, решив, что время осторожности миновало. Они с Робертом никогда не будут друзьями, ни при каких обстоятельствах. Но можно воспользоваться тем, что он благодарен ей за помощь Ники, и попытаться склонить к признанию. Если она ошибается, это мало что меняет. – Кроме твоего романа с Ники. Об этом я узнала.
Его лицо не дрогнуло, но улыбка внезапно стала похожа на гримасу покойника. Потом он расслабился и засмеялся:
– Считаешь себя такой умной, да? Ну и почему ты так думаешь?
– Это единственное правдоподобное объяснение твоего внимания к Шарлотте.
– Но я же тебе говорил: мне нравилась эта малявка.
– Да, но ты бы никогда не узнал ее близко, если бы не крутился возле Ники. Признавайся, Роберт. Какой смысл притворяться. В конце концов, на преступление века это не тянет.
– Может, и нет. Просто не хочу, чтобы обо мне болтали – он трахает няньку.
Справедливо, подумала Триш, но все же ты это делал. Тебя привлекла беззащитность Ники? Или это был способ отомстить Антонии, избежав при этом открытого столкновения? Ты же только что признался, что слишком труслив, чтобы противостоять ей, ты ускользаешь от нее и получаешь за ее спиной свое удовлетворение, обманывая ее с Ники? Ты настолько отвратительный крысеныш, что я могу этому поверить. Но ограничился ли ты этим? Или ты соблазнил Ники, чтобы отвести ей глаза от того, к чему ты на самом деле стремился?
– И все равно, – сказала она вслух, пытаясь говорить бесстрастно, как это делал Джордж, хотя всем своим существом желала вытащить Роберта за ушко да на солнышко и заставить говорить правду. – А как же Шарлотта? Какое она имеет к этому отношение?
Но не успела Триш получить ответ, как оба они услышали оживление среди журналистов на улице.
– Отлично, – сказал Роберт, видимо не расслышав слов Триш. – Это, наверное, Ники с ужином. Там хватит на троих. Я попросил ее принести побольше. Хочешь остаться, Триш?
Мысль о совместной трапезе с ним вызвала у Триш отвращение. Она покачала головой и сказала:
– Нет, но я бы хотела поговорить с Ники.
– А я знаю, что она хочет тебя поблагодарить, – сказал он снова почти дружеским тоном. – Пойду накрою на стол, а вы поговорите здесь. Я пришлю ее.
Ники вошла через пару минут, растрепанная и явно только что целовавшаяся.
– Ой, как я рада, что вы здесь, – проговорила она, улыбаясь, как ребенок, увидевший груду рождественских подарков. – Я хотела поблагодарить вас. Мистер Хэнтон просто чудо. И я знаю, что никогда не получила бы такого отличного адвоката, если бы не вы. Я… я все для вас сделаю, мисс Макгуайр.
– О, прошу вас, называйте меня Триш, – сказала она, думая: могла ли эта счастливая, благодарная и, по-видимому, искренняя женщина совершить все то, что предполагал Джордж? Могла ли она видеть, как Шарлотту насилуют и убивают, и вступить с убийцей в сговор с целью избавления от тела?
Нет, это казалось невозможным.
– Вы действительно хотите что-нибудь для меня сделать, Ники?
– Конечно, – пылко подтвердила та. – Все, что угодно.
– Тогда скажите мне, это правда, что у вас с Робертом роман?
Ники покраснела как маков цвет, но взгляда не отвела.
– Я знаю, что не должна была этого делать, – с трудом проговорила она, – но я была так несчастна, а он был так добр ко мне… и к Лотти. Вы не скажете Антонии, нет? Пожалуйста, прошу вас, не говорите!
– А вы уверены, что она еще не знает?
– Уверена, – сказала Ники, с интонацией, более взрослой, чем обычно. – Она критикует меня по любому поводу, издевается над тем, как я выгляжу, как говорю, чем занимаюсь с Лотти, надо всем. Если бы она узнала про нас с Робертом, она бы немедленно меня уволила.
– Понятно, – сказала Триш и более жестко добавила: – Что вы теперь собираетесь делать, вы двое?
Глаза Ники наполнились слезами, и Триш стало стыдно.
– Мы ничего не можем решить, пока не узнаем про Лотти, – с удивительным достоинством произнесла девушка. – Если она… понимаете, если она вернется живая и невредимая, я останусь с ней. Если позволит Антония.
– Несмотря на то, что она так вас третирует?
Ники кивнула:
– Если Лотти вернется, я буду ей нужна, я и Роберт. Только мы о ней беспокоимся, играем с ней, ну и все такое. Мы будем ей нужны. Мы не можем ее бросить.
– А если ее не найдут? – резко спросила Триш.
Ники только покачала головой, и по ее щекам покатились слезы. Она шмыгнула носом.
– Ее должны найти, – проговорила она через какое-то время. – Должны.
– Ники, – внезапно сказала Триш, – расскажите мне о журналах, которые нашли у вас под полом?
– А что о них говорить? Они омерзительны.
– Почему они там лежали?
– Не знаю. Честно, Триш, не знаю. Полиция мне не поверила, но вы должны. Если бы вы их видели, то поняли бы, что я их и в руки никогда не взяла бы. Они были… на них было страшно даже взглянуть.
Триш никак не отреагировала.
– Вы должны мне верить. Кто-то их мне подложил. Я знаю, что в мою комнату заходили каждый раз, когда я уходила из дома. И я знаю, что поднимали половицы, потому что один край был весь расщеплен, а до этого он был гладкий, но я решила, что просто делали обыск. Мне и в голову не могло прийти, что туда что-то подложили.
– Кто?
– Не знаю, – упорствовала она. – Не имеет смысла спрашивать, потому что я не знаю.
– Мог это сделать Роберт?
– Нет. – Такая краткость убедила Триш в ее искренности. Говори она с большим жаром, это определенно свидетельствовало бы о том, что у нее есть сомнения. Но что питало эту ее уверенность – знание или доверие?
– В этом доме никто, кроме Антонии, подложить не мог.
– Ники, вы не должны бросаться такими обвинениями просто потому, что она была с вами груба. Да и зачем такому человеку, как Антония, пачкаться о такую грязь?
– Потому что она меня не любит.
– Ой, не смешите меня, Ники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Да. Не думаю, что она простит мне Джорджа Хэнтона. Но откуда она узнала, что я вижусь с Беном?
– Он сам ей сказал, когда они встречались в последний раз.
Триш уставилась на Роберта с открытым ртом.
– Понимаю. Странно, правда? Последние дни она мало что мне рассказывает, но сегодня утром так на меня разозлилась, что поведала об этом, пытаясь спровоцировать скандал. Нечего и говорить, что я не клюнул. Я уже давно понял, что связываться с Антонией, когда она в гневе, смысла нет. Она всегда возьмет верх.
– Зачем она с ним встречается? – Этого Триш ожидала менее всего.
– Не имею ни малейшего понятия. Разве только пытается поиграть в детектива-любителя, как и ты, Триш. Удалось что-нибудь узнать?
– Немного, – ответила она, решив, что время осторожности миновало. Они с Робертом никогда не будут друзьями, ни при каких обстоятельствах. Но можно воспользоваться тем, что он благодарен ей за помощь Ники, и попытаться склонить к признанию. Если она ошибается, это мало что меняет. – Кроме твоего романа с Ники. Об этом я узнала.
Его лицо не дрогнуло, но улыбка внезапно стала похожа на гримасу покойника. Потом он расслабился и засмеялся:
– Считаешь себя такой умной, да? Ну и почему ты так думаешь?
– Это единственное правдоподобное объяснение твоего внимания к Шарлотте.
– Но я же тебе говорил: мне нравилась эта малявка.
– Да, но ты бы никогда не узнал ее близко, если бы не крутился возле Ники. Признавайся, Роберт. Какой смысл притворяться. В конце концов, на преступление века это не тянет.
– Может, и нет. Просто не хочу, чтобы обо мне болтали – он трахает няньку.
Справедливо, подумала Триш, но все же ты это делал. Тебя привлекла беззащитность Ники? Или это был способ отомстить Антонии, избежав при этом открытого столкновения? Ты же только что признался, что слишком труслив, чтобы противостоять ей, ты ускользаешь от нее и получаешь за ее спиной свое удовлетворение, обманывая ее с Ники? Ты настолько отвратительный крысеныш, что я могу этому поверить. Но ограничился ли ты этим? Или ты соблазнил Ники, чтобы отвести ей глаза от того, к чему ты на самом деле стремился?
– И все равно, – сказала она вслух, пытаясь говорить бесстрастно, как это делал Джордж, хотя всем своим существом желала вытащить Роберта за ушко да на солнышко и заставить говорить правду. – А как же Шарлотта? Какое она имеет к этому отношение?
Но не успела Триш получить ответ, как оба они услышали оживление среди журналистов на улице.
– Отлично, – сказал Роберт, видимо не расслышав слов Триш. – Это, наверное, Ники с ужином. Там хватит на троих. Я попросил ее принести побольше. Хочешь остаться, Триш?
Мысль о совместной трапезе с ним вызвала у Триш отвращение. Она покачала головой и сказала:
– Нет, но я бы хотела поговорить с Ники.
– А я знаю, что она хочет тебя поблагодарить, – сказал он снова почти дружеским тоном. – Пойду накрою на стол, а вы поговорите здесь. Я пришлю ее.
Ники вошла через пару минут, растрепанная и явно только что целовавшаяся.
– Ой, как я рада, что вы здесь, – проговорила она, улыбаясь, как ребенок, увидевший груду рождественских подарков. – Я хотела поблагодарить вас. Мистер Хэнтон просто чудо. И я знаю, что никогда не получила бы такого отличного адвоката, если бы не вы. Я… я все для вас сделаю, мисс Макгуайр.
– О, прошу вас, называйте меня Триш, – сказала она, думая: могла ли эта счастливая, благодарная и, по-видимому, искренняя женщина совершить все то, что предполагал Джордж? Могла ли она видеть, как Шарлотту насилуют и убивают, и вступить с убийцей в сговор с целью избавления от тела?
Нет, это казалось невозможным.
– Вы действительно хотите что-нибудь для меня сделать, Ники?
– Конечно, – пылко подтвердила та. – Все, что угодно.
– Тогда скажите мне, это правда, что у вас с Робертом роман?
Ники покраснела как маков цвет, но взгляда не отвела.
– Я знаю, что не должна была этого делать, – с трудом проговорила она, – но я была так несчастна, а он был так добр ко мне… и к Лотти. Вы не скажете Антонии, нет? Пожалуйста, прошу вас, не говорите!
– А вы уверены, что она еще не знает?
– Уверена, – сказала Ники, с интонацией, более взрослой, чем обычно. – Она критикует меня по любому поводу, издевается над тем, как я выгляжу, как говорю, чем занимаюсь с Лотти, надо всем. Если бы она узнала про нас с Робертом, она бы немедленно меня уволила.
– Понятно, – сказала Триш и более жестко добавила: – Что вы теперь собираетесь делать, вы двое?
Глаза Ники наполнились слезами, и Триш стало стыдно.
– Мы ничего не можем решить, пока не узнаем про Лотти, – с удивительным достоинством произнесла девушка. – Если она… понимаете, если она вернется живая и невредимая, я останусь с ней. Если позволит Антония.
– Несмотря на то, что она так вас третирует?
Ники кивнула:
– Если Лотти вернется, я буду ей нужна, я и Роберт. Только мы о ней беспокоимся, играем с ней, ну и все такое. Мы будем ей нужны. Мы не можем ее бросить.
– А если ее не найдут? – резко спросила Триш.
Ники только покачала головой, и по ее щекам покатились слезы. Она шмыгнула носом.
– Ее должны найти, – проговорила она через какое-то время. – Должны.
– Ники, – внезапно сказала Триш, – расскажите мне о журналах, которые нашли у вас под полом?
– А что о них говорить? Они омерзительны.
– Почему они там лежали?
– Не знаю. Честно, Триш, не знаю. Полиция мне не поверила, но вы должны. Если бы вы их видели, то поняли бы, что я их и в руки никогда не взяла бы. Они были… на них было страшно даже взглянуть.
Триш никак не отреагировала.
– Вы должны мне верить. Кто-то их мне подложил. Я знаю, что в мою комнату заходили каждый раз, когда я уходила из дома. И я знаю, что поднимали половицы, потому что один край был весь расщеплен, а до этого он был гладкий, но я решила, что просто делали обыск. Мне и в голову не могло прийти, что туда что-то подложили.
– Кто?
– Не знаю, – упорствовала она. – Не имеет смысла спрашивать, потому что я не знаю.
– Мог это сделать Роберт?
– Нет. – Такая краткость убедила Триш в ее искренности. Говори она с большим жаром, это определенно свидетельствовало бы о том, что у нее есть сомнения. Но что питало эту ее уверенность – знание или доверие?
– В этом доме никто, кроме Антонии, подложить не мог.
– Ники, вы не должны бросаться такими обвинениями просто потому, что она была с вами груба. Да и зачем такому человеку, как Антония, пачкаться о такую грязь?
– Потому что она меня не любит.
– Ой, не смешите меня, Ники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76