Трудно было угадать в нем слепого человека. Разве что по неестественно прямой фигуре и излишне четкому шагу.
Был класс. Ребячьи глаза осмотрели Сашку. На доске висела карта полушарий. Как бы поправляя карту, Сашка ощупью нашел один край карты, другой. Повернулся к классу.
– Прежде чем мы будем изучать, что такое горизонт, как велика Земля и сколько материков, я хочу сказать вам о географии. Это лучшая из наук, потому что эта наука о чудесах.
– Как фокусы? – спросил белобрысый мальчишка.
Конопатый отчаюга с выбитым зубом, не отрывая от Сашки обожающих глаз, влепил белобрысому локтем в бок.
– Мы узнаем с вами о людях, которые ходят босиком по раскаленным углям, о реке Амазонке, где живут интересные рыбы пираньи, о летучих мышах величиною с собаку, о водопадах, горах, пустынях и льдах.
Для вас вся карта мира состоит из «белых пятен», загадок и тайн. Таким образом, мы с вами отправимся в великие и опасные путешествия по земле, и в этом есть смысл географии…
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ АНТАРКТИКИ
Прошло время, и наступил день, когда весь Ленинград встречал дизель-электроход, доставивший домой очередную антарктическую экспедицию.
Была толпа на причале, вечно волнующий миг швартовки, были объятия, шампанское, слезы, и поцелуи, и смех.
Встреча развеяла на какое-то время продутую антарктическими ветрами дружбу, и Васька Прозрачный спускался по трапу один, ибо никто его не встречал и не мог встречать.
Полтора года полярной жизни сделали жестче его лицо, исчезла деревенская его припухлость, и тем более выделялись глаза его, наполненные изумлением перед миром.
Зимовка и антарктическая работа убрали лишнее и оставили основное.
Он успел загореть во время перехода через тропики, успел «прибарахлиться» во время захода в Танжер и Касабланку, и теперь это был загорелый крепыш Васька Прозрачный в сногсшибательном костюме, плащ через руку, в другой чемоданчик, – всегда он был легким, не отягощенным собственностью человеком.
Он растерянно покрутился среди обнимающихся, целующихся, тараторящих людей и пошел к выходу.
Вась, Василий! – крикнул ему вслед бородач, обнимающий за плечи старушку маму. Но Прозрачный сделал вид, что не слышит.
Он остановнл такси. Сел на переднее сиденье рядом с водителем.
– Поедем в аэропорт.
Пожилой таксист окинул его привычным взглядом, тронул машину с места.
– С Антарктики?
– Оттуда.
– И в Ленинграде задержаться не хочется?
– Еще вернусь, – широко улыбнулся Васька. – Кореш у меня из связи ушел. Найду и вернусь вместе с ним.
Он вытащил из кармана шикарные сигареты, вздохнул и спросил:
– «Беломорчика» не найдется? Фабрики Урицкого. Шофер протянул пачку «Беломора».
– Возьми себе!
От Васькиных сигарет шофер отказался:
– Ты это тоже оставь. Оставь при костюме. Такой костюм требует.
– Механик Лев Клавдиевич уговорил. Ты, говорит, должен быть современным человеком, Прозрачный. Ты, говорит, на переднем фронте науки.
Васька сидел у Никодимыча.
– Писал, – сказал Никодимыч. – Писал и теперь пишет.
Он достал с книжной полки какой-то толстый научный том. Мелькнула надпись: «Никодимычу от верного ученика».
В томе были запрятаны замызганные конверты.
– От Лены прячу, – пояснил Никодимыч. – Она тут уборку по временам затевает.
– Так, – сказал Васька. – А прятать зачем?
– Он ослеп. Совершенно ослеп. Преподает географию за Полярным кругом. Он, видишь ли, убежден, что Лене лучше забыть про него.
– Понятно. – Васька налил в рюмки еще коньяка. Они сидели по-домашнему в тесной комнате Никодимыча и толковали, положив локти на стол.
– А вы как считаете? – спросил Прозрачный.
– Я ведь уже не тренер. Ушел. Решил, что взгляды мои устарели. И потому не могу вмешаться. Может быть, если бы я раньше ушел, Сашка бы не ослеп. Хотел я красиво уйти с горнолыжного горизонта. Оставить после себя.
Васька отодвинул свою рюмку и встал:
– Вот что, я их сведу. Разлетелись шестеренки, но я их сведу.
– Как? – спросил Никодимыч.
– Отпуск четыре месяца. Денег хватит. Я ее в мешок посажу и…
– А надо?
– Не знаю. Я не умом. Я движением души буду действовать. Где адрес Лены? И какой к ней подход?
– Никакого, – сказал Никодимыч. – Скажи, что адрес Сашки тебе известен. Билет помоги купить.
– Я сам с ней полечу. Для присмотра за этими дурачками.
– Таких девушек нет, Вась, – сказал Никодимыч. – Или очень немного.
Васька накинул пиджак, висевший на спинке стула. Затянул распущенный галстук.
– Девятая специальность, – пошутил он. – Васька в качестве свата.
БЕРЕГ
…Море входило здесь в берег широкой бухтой. Сашка сидел на поросшем травой обрывчике. За спиной с косогора шла дорога, и по дороге пыльно катили грузовики. Солнце садилось. Сзади подошел тот самый конопатый парнишка с выбитым зубом.
– Сапрыкин? – не оглядываясь, спросил Сашка.
– Я!
– Садись рядом.
Пацан сел рядом с Сашкой.
– Вы как меня узнали?
– По дыху, – серьезно ответил Сашка. – Я, брат, любого мальчишку за сто метров узнаю по дыху. Помолчи!
Сапрыкин все так же обожающе глянул на Сашку, прихлопнул рот.
– Солнце садится?
– Садится, – ответил Сапрыкин.
– Бухта гладкая?
– Гладкая.
Видишь зеленый луч? Смотри на бухту.
Вижу,– искренне соврал рыжий Сапрыкин. Сашка молчал.
– А к вам дядя и тетя приехали. Кра-асивые оба! – вздохнул Сапрыкин. – Это правда, что он был в Антарктиде? А тетя ваша жена? Она, значит, Нютке мамой будет? Или нет?
Сашка молчал. Он стиснул руками неизменный свой прутик так, что побелели суставы.
– Иди, Сапрыкин, домой, – глухо сказал он. – Я посижу одни.
– В все равно они вас найдут. – Сапрыкин был безжалостен.
– Это ты прав, – сказал Сашка. Он поднялся. Сапрыкин шел рядом.
– А песню не будем петь? – спросил Сапрыкин.
– Какую?
– Какую всегда. «Дрожите, королевские купцы и скаредное лондонское Сити. На шумный праздник, на веселый пир мы к вам придем… при-дем?» – отчаянным фальцетом завопил Сапрыкин. – А дальше забыл.
– «Мы к вам придем незваными гостями. И никогда мы не умрем, пока качаются светила над снастями».
– Незваные гости – это они?
– Они не гости, Сапрыкин. Они напоминание. – О чем?– Потом объясню.
– А пингвины все-таки не хохочут, Саш. Потом, когда я уж познакомился с ними, были, значит, моменты. Один момент капитальный был, – говорил Васька Прозрачный.
– Слышал по радио. В тундре был и про твои подвиги слышал.
– Ну-у, это не то говорили. Там, значит, так… – неожиданно Васька осекся. – Когда магазин закрывается?
– Зачем тебе магазин?
– Ну-у зайду узнаю зачем. Я пошел.
Сашка стоял у окна. Лена сидела на диване у стенки. Хлопнула дверь.
– Здравствуй, Лен, – сказал Сашка. Она молчала. По лицу ее текли слезы.
– Ты какая сейчас?
– Очень красивая. – И голос ее был голосом прежней Ленки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27