В его руках Фениксы могли бы стать абсолютным оружием, огненной армией, которая смела бы Харонию навсегда. Но никто не мог и подумать о том, что мальчик окажется предоставлен самому себе. Вначале одни лишь отцы настоятели были вправе открыть ему тайны могущества Желчи. Случай распорядился этим иначе. Януэль должен был найти в себе самом силу, необходимую для противостояния Желчи, и прибыть в монастырь прежде, чем станет слишком поздно.
«Помочь мальчику добраться сюда, научить его укрощать Желчь, затем открыть ему ворота Харонии», – мысленно подвел итог настоятель. По его расчетам, оставалось слишком мало шансов, чтобы достигнуть этого, и он чувствовал, как колеблется его вера. Была ли еще возможность вдохнуть смысл в жертвоприношение Волн? С недавних пор, погружаясь в молитву, он ждал от Каладров знака, чтобы понять, не грешит ли он гордыней, не стал ли он слишком стар для того, чтобы ввязаться в такое страшное противостояние. Быть может, им всем просто следовало всецело посвятить себя больным, которые приходят в монастырь с надеждой на излечение. Посвятить себя до последнего вздоха этим незнакомцам, пока наконец Темные Тропы не отыщут способ прорваться в горы Каладрии…
Он был не в силах принять подобное решение и отказаться от надежды, сколь бы она ни была ничтожна, увидеть крушение Харонии.
Ведь он всякому больному старался внушить надежду, каков бы ни был его недуг. Он никогда не смирялся со смертью тех, кого доверяла ему судьба. Каждая агония истязала его сознание, как удары хлыста, при виде тела, укрытого простыней и преданного земле, у него сжималось сердце, и с каждым годом его сны становились все более тяжкими и жестокими. И все же там, в этих снах, был свет вдали, мерцала искра, сравнимая по интенсивности со всеми жизнями, которые в прошлом ему удалось спасти. С недавних пор он различал ее, подобную спасительному факелу в лабиринте его кошмаров. Конечно, ему никогда не удавалось дойти до нее, но он все же к ней приближался и в свечении этого факела отчетливо видел человека. Человек был так мал, что его можно было принять за ребенка.
Он не сомневался, что это видение Каладры Истоков посылали в ответ на его молитвы, что это и был ожидаемый знак и что это послание, с виду столь простое, повелевало ему сделать невозможное ради спасения Сына Волны и указать ему путь в королевство мертвых, которое он призван разрушить.
Он погрузил пальцы в шелковистые перья Хранителя в поисках живительного тепла. Уловив тревогу своего хозяина, птица послала через горло змеи эликсир, который, смешавшись со слюной настоятеля, мог Утолить его печаль. Отец почувствовал, как раздвоенный язычок нащупал его нёбо и затем опустил ему на язык несколько капель драгоценной влаги.
Эффект немедленно дал о себе знать. Старик тотчас ощутил, как напряжение слабеет, как выравнивается биение его сердца. Он подождал немного и вновь взял слово, следуя обычаю, ибо он был единственным, кто мог, в силу своего сана, и начинать, и заканчивать обмен мнениями в кругу отцов:
– Он упомянул властителя Арнхема.
– Командующий Темными Тропами в Химерии.
– В Северной Химерии. Это страшный человек.
– Это из-за него мы потеряли Энемт. Упоминание Энемта вызывало в воображении Шестэна картину события, забыть которое он не в силах постоянно: в течение одной зловещей ночи Арнхем стер с лица земли этот гостеприимный монастырь. Помимо своих собственных воспоминаний об этом эпизоде Шестэн хранил в памяти ужасающие рассказы миссионеров, которые обнаружили следы этой бойни. Властитель Арнхем заставил монахов убить и съесть своих Каладров, а потом запер вместе со всеми их пациентами в капелле и превратил ее в пылающий костер. Позже в Каладрию были доставлены из Энемта лишь почерневшие скелеты жертв.
– Он поведет наставников, – продолжил один из отцов.
– Кто они?
– Они обучали Януэля в то время, когда он был возле своей матери.
– Рядом с ней, на полях сражений.
– Воины… Есть основания для беспокойства?
– Да.
– Уточните.
– Они могут, вспомнив прошлое, с выгодой использовать слабости Януэля.
– Януэль не воин. О каких слабостях вы говорите?
– О слабостях нравственных и духовных.
– Но они харонцы. Сын Волны не позволит себя одурачить.
– Да, он же не попался на удочку Силдину.
– Потому что вмешался Грезель… Настоятель приказал всем замолчать. Рука Шестэна замерла, и он подумал о недавнем явлении фениксийца. Узы, соединяющие отца с сыном, подавили волю короля и заставили его искать убежища среди Черных Терний в то самое время, когда Темная Тропа уже вгрызалась в Башню фениксийцев Альдаранша. Освобожденный снадобьем, дух Грезеля скользнул по стопам Силдина и, пользуясь своей властью, ослабил его оборону, чтобы тот не смог противостоять пламени Феникса, охранявшего Януэля.
– Мы должны связаться с мэтром Соколом, – вновь заговорил настоятель.
– Кто он?
– Учитель фехтования.
– Друг, который охранял Януэля, когда тот был ребенком.
– Влиятельный человек, прославленный воин.
– Сколько ему лет?
Никто не отозвался, и Шестэн пометил в уголке своей памяти, что ответ на этот вопрос, вероятно, можно будет отыскать в архивах монастыря.
– Где он сейчас?
Воцарилась красноречивая тишина.
– В чем он был полезен ребенку?
– Защищал его от наставников?
– Возможно.
– Думаете ли вы, что он в курсе нашей борьбы?
– Я сомневаюсь в этом.
– Надо найти этого человека, такова воля Грезеля. Так решил настоятель и прервал беседу. Шестэн знал, что за этой короткой фразой скрывается огромная сеть, белое полотно, как назывался тот гигантский паутинник, который ткался на протяжении веков странноприимными монахами по всему Миропотоку. Каждый монастырь получит задание: внимательно слушать и собирать малейшие частицы информации, которая помогла бы отыскать человека по имени Сокол. Белое полотно уже было задействовано для того, чтобы постараться проследить и даже облегчить путешествие Януэля. Некоторые из монахов выступили посредниками, направляя императорские войсковые части по опасным дорогам, другие в это же самое время шли в Альдаранш, чтобы в нужный момент прийти ему на помощь. Требовалось какое-то время для того, чтобы привести в действие все возможные ресурсы Каладрии, но белое полотно уже раскручивалось, выстилая путь Сыну Волны.
И в данную минуту Шестэн надеялся, что мэтр Сокол принесет им удачу. Учитель фехтования был, по роду своего занятия, частым гостем обителей милосердия.
Первые лучи солнца поднялись наконец над горными вершинами и теперь заливали обитель сияющим светом. Тень, скрывавшая галереи, отступила, и показались серьезные лица молодых монахов. Их размеренная жизнь оказалась с некоторых пор отмечена то и перевернута поисками Сына Волны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70