И именно здесь, в этом священном месте, Януэль осмелился противоречить ему!
– Не знаю? – откликнулся старец. – Что я должен знать, мой мальчик? Для меня важны успехи, достигнутые тобой за все эти годы. Ты наделен неоспоримым даром, коего не в силах затмить никакое воспоминание. Дар этот нелегок, но его бремя ничто в сравнении с будущим. Твой путь простирается за горизонт, и это для меня куда важнее, чем то, что ты оставил позади. – Мэтр Игнанс выпрямился и скрестил руки. Символ Завета на его лбу, казалось, почти растворился в сиянии свечей. – Не стоит испытывать страх перед будущим. Ты доказал, что не страшишься опасностей. Доказал, что можешь общаться с Фениксом, можешь завоевать его доверие. В моих глазах этого достаточно. У тебе нет ничего от прошлого – ни страха, ни боли.
– Возможно, это так, но я не могу отринуть его, – возразил Януэль. – Оно бьется внутри моего черепа, как зверь, заключенный в клетку. Прошлое навязчиво, мэтр, оно не остановится перед тем, чтобы как-то помешать моей связи с Фениксом.
– Мне ведомо это. Я наблюдал за тем, как ты работаешь. Ты чересчур опасаешься поражения, излишние предосторожности сковывают твои силы. Знаешь ли ты, что чаще всего нам приходится воспитывать в учениках умеренность и терпение? Все они жаждут стать фениксийцами, а сами не способны прислушаться к сердцу Хранителей. Ты, мой мальчик, – произнес он, уперев указательный палец в грудь Януэля, – ты умеешь его слышать… Вот что делает тебя исключительно одаренным фениксийцем. К несчастью, ты не смеешь применить свой дар, ты будто страшишься этого. Я понимаю, до прихода в Башню ты любил жизнь. Сужу об этом по незначительным деталям, которые мне удалось подметить, по тому, как быстро тебе удалось постичь науку пробуждения Фениксов, которая являет собой вершину этой любви к жизни. Поэтому ты испытываешь колебания в преддверии Возрождения. Частица тебя считает, что ты недостоин этой высокой игры, затрагивающей само существование достославных и благородных Хранителей. Оставь это заблуждение, Януэль, оставь…
Голос мэтра пресекся. В поисках опоры он нащупал спинку кресла и с помощью Фареля медленно опустился в него.
Растерянный Януэль не знал, что и думать о вмешательстве старейшины Башни. Почему он избрал именно этот день, чтобы высказать ему все это? Он, который до сих пор лишь изредка шепотом благословлял учеников. Связано ли это с тем, что случилось утром?
Игнанс в свою очередь простер руку над кристаллами Священного Пепла, предназначенными Януэлю. Со вздохом он обратил к юноше свои незрячие стеклянные глаза и сказал:
– Ты считаешь, мой мальчик, этот Хранитель достоин твоего дара?
Януэль нахмурил брови:
– Не знаю, мэтр. Я лишь полагаю, что сам я достоин того, чтобы помочь ему обрести Возрождение. Наконец я…
– Довольно скромности! – (Януэль подскочил от неожиданности, такая решимость зазвучала в хриплом голосе старца.) – Скромность подобна лицемерию. Она рождает лишь слабость. Этот Хранитель достоин твоего дара – вот все, что мне хотелось бы слышать.
Януэль застыл, совершенно ошеломленный. В нем изначально было заложено уважение к Фениксам, он воспринимал себя как их преданного слугу. Как же Игнанс посмел…
Наставник повернулся к мэтру Фарелю и произнес, почти не разжимая губ:
– Ты по-прежнему считаешь, что мы поступаем правильно?
– Конечно, – подтвердил Фарель, взирая на своего воспитанника с благосклонной серьезностью.
– О чем вы говорите? – выкрикнул Януэль.
Мэтр Игнанс выпрямился, поморщившись, и возложил руки на плечи Януэля. Затем он торжественно произнес:
– Януэль, тебе предстоит представлять нас перед лицом императора. Именно тебя мы выбрали для совершения ритуала Возрождения имперского Феникса.
Януэль опешил. Он растерянно обернулся к мэтру Фарелю, но тот кивнул, подтверждая сказанное:
– Да, мой мальчик. Ты должен идти.
ГЛАВА 4
Януэль почувствовал, что по его спине пробежали мурашки. Потеряв равновесие, он едва не свалился с табурета, но удержался, пробормотав:
– Этого не может быть…
– Может! – настаивал старейшина лиги. – Несмотря на все твои терзания и сомнения, тебя считают одним из самых одаренных учеников во всем Миропотоке.
– Вы, должно быть, ошибаетесь! – вскричал Януэль. – Ведь выбрали Силдина, а вовсе не меня.
– Да, Силдин покинул Башню. Но он вместе с мэтром Дирио отправился в столицу, для того чтобы продолжить там свое обучение.
– Нет… – Януэль судорожно вздохнул, и на глазах его выступили слезы. – Для чего вся эта ложь? Зачем же вы обманули его?
– Для того чтобы сохранить гармонию в стенах этой Башни, а также защитить тебя.
– Защитить меня? Но от кого же? От чего? Что вы имеете в виду?
– От тех, кто настойчиво ищет случая ослабить влияние лиги, а может быть, и самого императора. Тебе ведь известна лишь ничтожная часть наших целей.
В разговор вступил доселе хранивший молчание Фарель.
– Как ты знаешь, – начал он, – в империи Грифонов у лиги есть три основных центра: две Башни, где готовят учеников, и материнская лига в столице. В этом году Башне Седении выпала честь назвать ученика, который проведет ритуал Возрождения имперского Феникса-Хранителя.
– Это почетно не только для нас, – продолжал мэтр Игнанс. – Это высокая честь для всех фениксийцев Миропотока. Ясно ли тебе это?
– К тому же, – добавил мэтр Фарель, – на празднование дня рождения императора приглашены многие высокие персоны. Императору хотелось бы продемонстрировать перед ними, что живущие в его владениях члены фениксийской лиги наделены огромным могуществом. Среди приглашенных вице-король Химерии, повелительница Ликорнии – Земли Единорогов, и посланники Драконии. Если Возрождение Феникса окажется успешным и полным, император будет вправе вести разговор с соседями с позиций силы. Он даст им понять, что в случае возникновения военной угрозы на границе фениксийцы империи станут для него бесценной опорой.
– Войны?.. – растерянно повторил юноша. Светящиеся зрачки Игнанса словно пронизывали его насквозь. Его лоб покрылся испариной. Раньше наставники никогда не говорили о войне. Но Януэль и сам обычно остерегался подобных разговоров. Его совсем не интересовали межгосударственные распри, он даже не пытался вникнуть в те политические интриги, с коими были связаны судьбы фениксийской лиги.
Он на мгновение закрыл глаза, чтобы представить себе лицо Силдина, каким оно было утром. Потом он опустился перед мэтрами на колени и, решительно сжав кулаки, заговорил:
– Мои наставники, вы хотите оказать мне великую честь, но я вынужден отказаться. Я вовсе не уверен, что мое место при императорском дворе, да я и не хочу этого. Не хочу, чтобы пострадала моя дружба с Силдином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
– Не знаю? – откликнулся старец. – Что я должен знать, мой мальчик? Для меня важны успехи, достигнутые тобой за все эти годы. Ты наделен неоспоримым даром, коего не в силах затмить никакое воспоминание. Дар этот нелегок, но его бремя ничто в сравнении с будущим. Твой путь простирается за горизонт, и это для меня куда важнее, чем то, что ты оставил позади. – Мэтр Игнанс выпрямился и скрестил руки. Символ Завета на его лбу, казалось, почти растворился в сиянии свечей. – Не стоит испытывать страх перед будущим. Ты доказал, что не страшишься опасностей. Доказал, что можешь общаться с Фениксом, можешь завоевать его доверие. В моих глазах этого достаточно. У тебе нет ничего от прошлого – ни страха, ни боли.
– Возможно, это так, но я не могу отринуть его, – возразил Януэль. – Оно бьется внутри моего черепа, как зверь, заключенный в клетку. Прошлое навязчиво, мэтр, оно не остановится перед тем, чтобы как-то помешать моей связи с Фениксом.
– Мне ведомо это. Я наблюдал за тем, как ты работаешь. Ты чересчур опасаешься поражения, излишние предосторожности сковывают твои силы. Знаешь ли ты, что чаще всего нам приходится воспитывать в учениках умеренность и терпение? Все они жаждут стать фениксийцами, а сами не способны прислушаться к сердцу Хранителей. Ты, мой мальчик, – произнес он, уперев указательный палец в грудь Януэля, – ты умеешь его слышать… Вот что делает тебя исключительно одаренным фениксийцем. К несчастью, ты не смеешь применить свой дар, ты будто страшишься этого. Я понимаю, до прихода в Башню ты любил жизнь. Сужу об этом по незначительным деталям, которые мне удалось подметить, по тому, как быстро тебе удалось постичь науку пробуждения Фениксов, которая являет собой вершину этой любви к жизни. Поэтому ты испытываешь колебания в преддверии Возрождения. Частица тебя считает, что ты недостоин этой высокой игры, затрагивающей само существование достославных и благородных Хранителей. Оставь это заблуждение, Януэль, оставь…
Голос мэтра пресекся. В поисках опоры он нащупал спинку кресла и с помощью Фареля медленно опустился в него.
Растерянный Януэль не знал, что и думать о вмешательстве старейшины Башни. Почему он избрал именно этот день, чтобы высказать ему все это? Он, который до сих пор лишь изредка шепотом благословлял учеников. Связано ли это с тем, что случилось утром?
Игнанс в свою очередь простер руку над кристаллами Священного Пепла, предназначенными Януэлю. Со вздохом он обратил к юноше свои незрячие стеклянные глаза и сказал:
– Ты считаешь, мой мальчик, этот Хранитель достоин твоего дара?
Януэль нахмурил брови:
– Не знаю, мэтр. Я лишь полагаю, что сам я достоин того, чтобы помочь ему обрести Возрождение. Наконец я…
– Довольно скромности! – (Януэль подскочил от неожиданности, такая решимость зазвучала в хриплом голосе старца.) – Скромность подобна лицемерию. Она рождает лишь слабость. Этот Хранитель достоин твоего дара – вот все, что мне хотелось бы слышать.
Януэль застыл, совершенно ошеломленный. В нем изначально было заложено уважение к Фениксам, он воспринимал себя как их преданного слугу. Как же Игнанс посмел…
Наставник повернулся к мэтру Фарелю и произнес, почти не разжимая губ:
– Ты по-прежнему считаешь, что мы поступаем правильно?
– Конечно, – подтвердил Фарель, взирая на своего воспитанника с благосклонной серьезностью.
– О чем вы говорите? – выкрикнул Януэль.
Мэтр Игнанс выпрямился, поморщившись, и возложил руки на плечи Януэля. Затем он торжественно произнес:
– Януэль, тебе предстоит представлять нас перед лицом императора. Именно тебя мы выбрали для совершения ритуала Возрождения имперского Феникса.
Януэль опешил. Он растерянно обернулся к мэтру Фарелю, но тот кивнул, подтверждая сказанное:
– Да, мой мальчик. Ты должен идти.
ГЛАВА 4
Януэль почувствовал, что по его спине пробежали мурашки. Потеряв равновесие, он едва не свалился с табурета, но удержался, пробормотав:
– Этого не может быть…
– Может! – настаивал старейшина лиги. – Несмотря на все твои терзания и сомнения, тебя считают одним из самых одаренных учеников во всем Миропотоке.
– Вы, должно быть, ошибаетесь! – вскричал Януэль. – Ведь выбрали Силдина, а вовсе не меня.
– Да, Силдин покинул Башню. Но он вместе с мэтром Дирио отправился в столицу, для того чтобы продолжить там свое обучение.
– Нет… – Януэль судорожно вздохнул, и на глазах его выступили слезы. – Для чего вся эта ложь? Зачем же вы обманули его?
– Для того чтобы сохранить гармонию в стенах этой Башни, а также защитить тебя.
– Защитить меня? Но от кого же? От чего? Что вы имеете в виду?
– От тех, кто настойчиво ищет случая ослабить влияние лиги, а может быть, и самого императора. Тебе ведь известна лишь ничтожная часть наших целей.
В разговор вступил доселе хранивший молчание Фарель.
– Как ты знаешь, – начал он, – в империи Грифонов у лиги есть три основных центра: две Башни, где готовят учеников, и материнская лига в столице. В этом году Башне Седении выпала честь назвать ученика, который проведет ритуал Возрождения имперского Феникса-Хранителя.
– Это почетно не только для нас, – продолжал мэтр Игнанс. – Это высокая честь для всех фениксийцев Миропотока. Ясно ли тебе это?
– К тому же, – добавил мэтр Фарель, – на празднование дня рождения императора приглашены многие высокие персоны. Императору хотелось бы продемонстрировать перед ними, что живущие в его владениях члены фениксийской лиги наделены огромным могуществом. Среди приглашенных вице-король Химерии, повелительница Ликорнии – Земли Единорогов, и посланники Драконии. Если Возрождение Феникса окажется успешным и полным, император будет вправе вести разговор с соседями с позиций силы. Он даст им понять, что в случае возникновения военной угрозы на границе фениксийцы империи станут для него бесценной опорой.
– Войны?.. – растерянно повторил юноша. Светящиеся зрачки Игнанса словно пронизывали его насквозь. Его лоб покрылся испариной. Раньше наставники никогда не говорили о войне. Но Януэль и сам обычно остерегался подобных разговоров. Его совсем не интересовали межгосударственные распри, он даже не пытался вникнуть в те политические интриги, с коими были связаны судьбы фениксийской лиги.
Он на мгновение закрыл глаза, чтобы представить себе лицо Силдина, каким оно было утром. Потом он опустился перед мэтрами на колени и, решительно сжав кулаки, заговорил:
– Мои наставники, вы хотите оказать мне великую честь, но я вынужден отказаться. Я вовсе не уверен, что мое место при императорском дворе, да я и не хочу этого. Не хочу, чтобы пострадала моя дружба с Силдином.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65