Внутрь крепости они прошли через главные ворота. Бронзовые двери башни, наиболее сильно выдававшейся вперед из укреплений крепостного вала, вели в просторное помещение, под сводами которого в два ряда вытянулись алебардщики с бесстрастными лицами. Путники молча миновали их, проследовав во двор. Януэль невольно задержал дыхание, так как его взору открылось головокружительное зрелище: мощное здание из правильных отшлифованных блоков эферита. Архитектурное решение было настолько простым, что фасад являлся лишь чередованием каменных глыб. На то, что в здании кто-то обитает, указывали лишь огоньки в слуховых окнах.
Жрец, возглавлявший процессию, жестом отпустил охрану и пригласил Януэля и его наставника проследовать за ним. Януэль, впервые оказавшийся в этом замке, несмотря на все предупреждения учителя, не мог не отметить роскоши убранства замка. Речи о стойкости фениксийцев, о том, что необходимо возвыситься духом, оказались тщетными, их затмили умопомрачительные гобелены с вытканными на них сюжетами из славного прошлого империи, статуи слоновой кости, изготовленные руками ремесленников Земли Единорогов. За резными дверьми светлого дерева гасли отзвуки веселья, анфилады комнат вели в парадные залы, где на столах теснилась посуда из золота и серебра. Появились обитатели замка. Юные слуги в красных ливреях, склонившись перед гостями, поспешно исчезали. Но были и другие – дамы в платьях тяжелого шелка, за которыми тянулся шлейф тончайших ароматов. Их лица были скрыты под черными полумасками. Эти ограничивали свое приветствие едва заметным кивком очаровательной головки. Януэль, впервые оказавшийся так близко к сильным мира сего, чувствовал себя оглушенным этим спектаклем. Юноша следовал за наставником, задавая себе вопрос, можно ли остаться равнодушным перед этим опьяняющим зрелищем.
– Ваши покои, – внезапно объявил жрец. Двери, отделанные красным деревом, распахнулись, и сопровождающий пригласил их войти. При виде отведенных им апартаментов Януэль едва сдержал возглас восхищения. Комната, освещенная лишь огнем, пылавшим в большом камине, была задрапирована тканями гранатового цвета. Здесь стояли два ложа черного дерева. С шафранно-розовыми покрывалами гармонировала алая обивка кресел, придвинутых к камину.
Жрец, остановившийся на пороге комнаты, посторонился, чтобы пропустить слуг, сгибавшихся под тяжестью огромной чаши из меди, до краев наполненной водой, источавшей запах роз.
– К вашим услугам, – произнес жрец. – Нуждаются ли почтенные фениксийцы в помощи для совершения омовения?
– Нет, – сухо ответил мэтр Фарель. – В этом нет необходимости.
Едва жрец оставил их одних и притворил за собой дверь, мэтр, стукнув кулаком по каминной доске, произнес:
– Пламя Фениксов охватывает их сердце, как бы не так! Посмотри! – воскликнул он, обводя глазами комнату. – Такая роскошь, и все с одной-единственной целью – испытать тебя.
Он подошел к кровати и в ярости сорвал с нее покрывало.
– Но я не понимаю, мэтр, – озадаченно протянул Януэль.
– Ты не понимаешь? Скажи лучше, что ты допускаешь все это. Ты разочаровываешь меня, мой мальчик. Смею надеяться, тебе понравился этот спектакль? Но, может быть, этого недостаточно? Может быть, тебе бы хотелось поваляться в этой роскошной ванне, понежиться на этом ложе, предназначенном для благородного сословия? Этого ты хочешь, а?
– Мэтр, я…
– Нет уж, прошу тебя. – С этими словами Фарель бухнулся в кресло, даже не сбросив перепачканной рясы.
Он обхватил голову руками и принялся осторожными движениями растирать виски, рассеянно следя за пламенем камина. Оправившись от удивления, Януэль приблизился к наставнику и опустился возле него на колени.
– Простите меня, учитель. Вы правы. Я позволил сбить себя с толку. Я… я понял, что не думал о Фениксе с тех пор, как мы вошли в крепость. Я…
Мэтр Фарель прервал его:
– Помолимся. Помолимся вместе, чтобы учение Завета объединило нас.
Соединив ладони, они громко проговорили шесть первых заповедей. Затем наставник прошептал:
– В соответствии с Заветом необходимо, чтобы чувства были высказаны. Я выразил свой гнев, ты признал, что заблуждался. Итак, мы примирились.
Януэль покорно кивнул. Во время молитвы у него открылись глаза, и он с горечью осознал, что с легкостью поддался очарованию роскоши.
– Позвольте, я помогу вам умыться, – сказал он.
Старый фениксиец, поднявшись, снял одежду и, довольно пофыркивая, погрузился в теплую воду. Януэль, взяв лежавшую сбоку щетку, принялся растирать его спину. Это нехитрое занятие успокоило юношу, помогло ему вернуться в круг привычных мыслей. В отношения ученика и наставника в лиге входили и такие житейские моменты, лишь укреплявшие подлинно дружеские узы.
Вымывшись, они накинули на себя покрывала и устроились в креслах у камина.
– Вы помните о вашем обещании, наставник? – спросил Януэль, помешивая кочергой угли.
– Обещание?
– Я имею в виду Возрождение. То, что меня ожидает.
Старый фениксиец повернулся к ученику, запустив пальцы в свою снежно-белую шевелюру.
– Это будет самое совершенное и упоительное открытие, – произнес он торжественно. – Опыт, благодаря которому ты познаешь, до какой степени Феникс способен наполнить смыслом жизнь следующего его путем. – Он поплотнее завернулся в покрывало и глухо откашлялся. – Итак, рассмотрим подробнее… Есть одно обстоятельство, которое с любой точки зрения отличает этого Феникса от прочих: его возраст. Да-да, возраст, мой мальчик. Его история восходит к самым Истокам, к тем временам, когда Хранители затеяли между собой безжалостную войну за господство над Миропотоком. Из-за Желчи.
Януэль кивнул. Желчь была частью того неудержимого, первобытно-дикого начала, заложенного в Фениксах, которое выражалось во вспышках насилия, в инстинкте разрушения. Именно потому, что сами Фениксы не могли себя контролировать, фениксийцам приходилось совершать титанические усилия, противостоя этому темному началу.
– Ты, должно быть, помнишь, что в те самые времена и возникла Харония. Из тел погибших в этих распрях славных Хранителей и родилось царство мертвых. Так вот, – добавил учитель, отбрасывая влажную прядь, упавшую на лоб, – тебе известно, каким образом Фениксы в силу своей природы, наделившей их способностью вновь и вновь возрождаться, препятствуют Харонии распространиться на весь Миропоток?
– Да, учитель, они приносят себя в жертву. Вот почему Харонию удалось изолировать в темном и мрачном мире, параллельном нашему. Фениксы сумели огородить Харонию; они открыли способ управлять Желчью с помощью черного камня – альмандина. Этот камень, будучи помещенным на лбу каждого из выживших Хранителей, сконцентрировал в себе их Желчь, не позволяя ей завладеть ими.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65