Он верил в простых людей и делал все, что было в его силах, чтобы помочь им. Вот почему он отклонил ваше предложение включиться в торговлю наркотиками. Наркотики убивают жизнь. А Ватаро так любил ее!
— Я устал от рассказов о том, каким великим человеком был мой отец, — сказал Масаси. — Он мертв, и теперь оябун я. Я покажу всем, кто так чтит бога Ватаро Таки, что значит величие на самом деле. Он отказывался от тех огромных доходов, которые способна принести торговля наркотиками, и только она одна. Теперь эти доходы станут реальными. Скоро Таки-гуми обретет такое могущество, какого мой отец, бог Ватаро Таки, и представить себе не мог. Я собираюсь открыть новую эру в истории Японии, чтобы каждый живущий на Земле человек обратил свой взор к Стране Восходящего Солнца.
— Вы сошли с ума, — сказал Зеро. — Вы всего лишь глава преступного клана.
— Ты ничтожная букашка! — глумливо произнес Масаси. — Как мало знаешь ты о той огромной власти, которой я уже обладаю!
— Вы уничтожите то, что вашему отцу было дороже всего на свете: Таки-гуми.
— Захлопни пасть, — зарычал Масаси. — Я скажу, когда ты сможешь ее открыть. И еще скажу, когда и куда тебе идти. Почему я не мог связаться с тобой на прошлой неделе?
— Я был недоступен.
— Мы так не договаривались! — закричал Масаси. — Для меня ты должен быть под рукой и днем и ночью. Всегда. Где ты был?
— Я был... нездоров.
— Вижу, ты уже поправился, — Масаси помолчал. — Ладно, ничего, — продолжал он уже спокойнее. — До меня дошли слухи, что Майкл Досс направляется на Гавайи. Точнее, на Мауи.
— Почему это должно нас интересовать? — спросил Зеро.
— Мы перехватили письмо Филиппа Досса к сыну, — сказал Масаси. — Очень трогательное, просто-таки передача эстафеты. Нашей доброй кармы. Я дал письму уйти по назначению, ибо ничто не может быть настолько полезно, как участие во всем этом его сына. Ты вернул нам катану, но документ Катей все еще не найден. Филипп Досс мертв, но я уверен, что его сын приведет нас к бумагам. В этом документе — самая суть Дзибана, там описана вся стратегия общества, а также рычаги воздействия в сфере торговли, в среде чиновничества и правительственных кругов.
Послышался гудок баржи, и лучи света на мгновение проникли в их похожее на гроб убежище. Зеро отступил в темноту. Когда стих шум мотора, Масаси продолжал:
— Так что теперь твоя жертва — Майкл Досс. До тех пор, пока это дело не будет улажено, ты не должен ввязываться ни во что другое. Это ненадолго. Не больше, чем на две недели. Мои требования должны неукоснительно исполняться.
Зеро молчал.
— Ну? — спросил Масаси.
— Я сделаю все, что вы хотите.
Масаси впервые улыбнулся.
— Еще бы.
Толстяку Итимаде было ужасно жарко, будто в джунглях. Или как в Японии в августе. Ветер с океана сюда не долетал, его не пускали деревья. Эти дикие горы Кахакулоа, где он разместил свою резиденцию, имели свои недостатки. Однако благодаря этим самым недостаткам, напомнил себе толстяк Итимада, его уединение почти никогда не нарушалось.
В такие удушливые жаркие дни, как сегодня, приходилось напоминать себе обо всех положительных сторонах его работы. Например, о спрятанном от всех и вся маленьком домике в Хане, на другой стороне острова. Когда ему становилось слишком тяжело, он садился в свой вертолет и улетал туда. В свое убежище. Мало кто знал об этом доме. Ватаро Таки, оябун Итимады, знал. Но Ватаро был мертв. Теперь о существовании домика знали только двое гавайцев, которых толстяк нанял, чтобы найти документ Катей, и то лишь потому, что толстяку надоело самому присматривать за домом. Он совсем не хотел, чтобы кто-нибудь из членов клана узнал о его убежище.
Толстяк Итимада приехал на Гавайи не по своей воле. Люди, не обладавшие его жизненным опытом, посчитали бы, наверное, что им повезло. Еще бы, стать самым главным на островах!
Но Итимада придерживался иного мнения. Быть хозяином такой дыры — разве это почетно?
Итимада не имел ничего против Гавайев. В конце концов, он прожил тут семь лет. Но для членов якудзы любое место за пределами Японии было дырой. Что ни говори, а подлинная сила и власть там, на родине.
Когда-то толстяк Итимада был одним из привилегированных лейтенантов Таки-гуми. Ватаро Таки оценил его храбрость и преданность и вознаградил. Затем начал набирать силу Масаси. Он позаботился о том, чтобы убрать со своего пути всех, кто обладал хоть толикой влияния внутри Таки-гуми. Однако с Итимадой все оказалось сложнее. Тогда Масаси состряпал обвинение. Оно было насквозь ложным, но в доме Итимады нашли подброшенные Масаси улики.
У толстяка Итимады не хватало мизинца на правой руке. Наверное, он и поныне лежал в банке с формальдегидом где-нибудь в доме Таки. Толстяк Итимада взял нож и во искупление греха, которого не совершал, греха, придуманного Масаси, отхватил себе палец.
Тогда, семь лет назад, он сидел за столом в Токио напротив Ватаро Таки. Поклонившись, он завернул палец в белую ткань и протянул его через стол. Ватаро Таки, тоже с наклоном, принял дар.
Изгнание на Гавайи было вторым этапом искупления. В наши дни, подумал толстяк Итимада, новые члены якудзы требуют укол новокаина, прежде чем коснуться ножом своей драгоценной плоти. Но Итимада был человеком старой школы. «Честь» и «гири», самая тяжкая из всех нош, были его паролем. Он отрезал себе палец, повинуясь гири. Он сделал то, о чем просил Ватаро Таки, его оябун. Теперь, когда Таки-гуми правил Масаси, Итимада не чувствовал себя связанным никакими обязательствами перед новым хозяином. Совсем наоборот. Сердце жаждало мести, и годы не притупили его чувств.
Поэтому, когда Масаси Таки сообщил Итимаде, что на Мауи находится американец по имени Филипп Досс, имеющий при себе нечто, принадлежавшее Масаси, что Масаси хочет возвратить, украденное, для чего все средства хороши, толстяк составил план действий и поспешил претворить его в жизнь. Но не ради Масаси, а для собственной выгоды.
Масаси ясно дал понять, что документ Катей имеет исключительную ценность. Итимада не имел представления о его содержании, но был уверен, что, став обладателем этого документа, он сможет выторговать себе право на возвращение в Японию.
Итимада не сомневался, что коль уж Масаси так стремится вернуть себе документ Катей, в благодарность за его возвращение он поставит толстяка во главе небольшой семьи внутри клана.
Таков был замысел толстяка Итимады. Отсюда и услуги двух гавайцев. Они должны были доставить Итимаде и Филиппа Досса, и документ Катей.
А вместо этого Филипп Досс разбился и сгорел. Но прежде успел позвонить Итимаде. «Я знаю, кто вы, — сказал Филипп Досс. — И мне известно, кому и чему вы служите. Я знаю, что вы поступите правильно. Мы ведь оба любили Ватаро Таки, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142
— Я устал от рассказов о том, каким великим человеком был мой отец, — сказал Масаси. — Он мертв, и теперь оябун я. Я покажу всем, кто так чтит бога Ватаро Таки, что значит величие на самом деле. Он отказывался от тех огромных доходов, которые способна принести торговля наркотиками, и только она одна. Теперь эти доходы станут реальными. Скоро Таки-гуми обретет такое могущество, какого мой отец, бог Ватаро Таки, и представить себе не мог. Я собираюсь открыть новую эру в истории Японии, чтобы каждый живущий на Земле человек обратил свой взор к Стране Восходящего Солнца.
— Вы сошли с ума, — сказал Зеро. — Вы всего лишь глава преступного клана.
— Ты ничтожная букашка! — глумливо произнес Масаси. — Как мало знаешь ты о той огромной власти, которой я уже обладаю!
— Вы уничтожите то, что вашему отцу было дороже всего на свете: Таки-гуми.
— Захлопни пасть, — зарычал Масаси. — Я скажу, когда ты сможешь ее открыть. И еще скажу, когда и куда тебе идти. Почему я не мог связаться с тобой на прошлой неделе?
— Я был недоступен.
— Мы так не договаривались! — закричал Масаси. — Для меня ты должен быть под рукой и днем и ночью. Всегда. Где ты был?
— Я был... нездоров.
— Вижу, ты уже поправился, — Масаси помолчал. — Ладно, ничего, — продолжал он уже спокойнее. — До меня дошли слухи, что Майкл Досс направляется на Гавайи. Точнее, на Мауи.
— Почему это должно нас интересовать? — спросил Зеро.
— Мы перехватили письмо Филиппа Досса к сыну, — сказал Масаси. — Очень трогательное, просто-таки передача эстафеты. Нашей доброй кармы. Я дал письму уйти по назначению, ибо ничто не может быть настолько полезно, как участие во всем этом его сына. Ты вернул нам катану, но документ Катей все еще не найден. Филипп Досс мертв, но я уверен, что его сын приведет нас к бумагам. В этом документе — самая суть Дзибана, там описана вся стратегия общества, а также рычаги воздействия в сфере торговли, в среде чиновничества и правительственных кругов.
Послышался гудок баржи, и лучи света на мгновение проникли в их похожее на гроб убежище. Зеро отступил в темноту. Когда стих шум мотора, Масаси продолжал:
— Так что теперь твоя жертва — Майкл Досс. До тех пор, пока это дело не будет улажено, ты не должен ввязываться ни во что другое. Это ненадолго. Не больше, чем на две недели. Мои требования должны неукоснительно исполняться.
Зеро молчал.
— Ну? — спросил Масаси.
— Я сделаю все, что вы хотите.
Масаси впервые улыбнулся.
— Еще бы.
Толстяку Итимаде было ужасно жарко, будто в джунглях. Или как в Японии в августе. Ветер с океана сюда не долетал, его не пускали деревья. Эти дикие горы Кахакулоа, где он разместил свою резиденцию, имели свои недостатки. Однако благодаря этим самым недостаткам, напомнил себе толстяк Итимада, его уединение почти никогда не нарушалось.
В такие удушливые жаркие дни, как сегодня, приходилось напоминать себе обо всех положительных сторонах его работы. Например, о спрятанном от всех и вся маленьком домике в Хане, на другой стороне острова. Когда ему становилось слишком тяжело, он садился в свой вертолет и улетал туда. В свое убежище. Мало кто знал об этом доме. Ватаро Таки, оябун Итимады, знал. Но Ватаро был мертв. Теперь о существовании домика знали только двое гавайцев, которых толстяк нанял, чтобы найти документ Катей, и то лишь потому, что толстяку надоело самому присматривать за домом. Он совсем не хотел, чтобы кто-нибудь из членов клана узнал о его убежище.
Толстяк Итимада приехал на Гавайи не по своей воле. Люди, не обладавшие его жизненным опытом, посчитали бы, наверное, что им повезло. Еще бы, стать самым главным на островах!
Но Итимада придерживался иного мнения. Быть хозяином такой дыры — разве это почетно?
Итимада не имел ничего против Гавайев. В конце концов, он прожил тут семь лет. Но для членов якудзы любое место за пределами Японии было дырой. Что ни говори, а подлинная сила и власть там, на родине.
Когда-то толстяк Итимада был одним из привилегированных лейтенантов Таки-гуми. Ватаро Таки оценил его храбрость и преданность и вознаградил. Затем начал набирать силу Масаси. Он позаботился о том, чтобы убрать со своего пути всех, кто обладал хоть толикой влияния внутри Таки-гуми. Однако с Итимадой все оказалось сложнее. Тогда Масаси состряпал обвинение. Оно было насквозь ложным, но в доме Итимады нашли подброшенные Масаси улики.
У толстяка Итимады не хватало мизинца на правой руке. Наверное, он и поныне лежал в банке с формальдегидом где-нибудь в доме Таки. Толстяк Итимада взял нож и во искупление греха, которого не совершал, греха, придуманного Масаси, отхватил себе палец.
Тогда, семь лет назад, он сидел за столом в Токио напротив Ватаро Таки. Поклонившись, он завернул палец в белую ткань и протянул его через стол. Ватаро Таки, тоже с наклоном, принял дар.
Изгнание на Гавайи было вторым этапом искупления. В наши дни, подумал толстяк Итимада, новые члены якудзы требуют укол новокаина, прежде чем коснуться ножом своей драгоценной плоти. Но Итимада был человеком старой школы. «Честь» и «гири», самая тяжкая из всех нош, были его паролем. Он отрезал себе палец, повинуясь гири. Он сделал то, о чем просил Ватаро Таки, его оябун. Теперь, когда Таки-гуми правил Масаси, Итимада не чувствовал себя связанным никакими обязательствами перед новым хозяином. Совсем наоборот. Сердце жаждало мести, и годы не притупили его чувств.
Поэтому, когда Масаси Таки сообщил Итимаде, что на Мауи находится американец по имени Филипп Досс, имеющий при себе нечто, принадлежавшее Масаси, что Масаси хочет возвратить, украденное, для чего все средства хороши, толстяк составил план действий и поспешил претворить его в жизнь. Но не ради Масаси, а для собственной выгоды.
Масаси ясно дал понять, что документ Катей имеет исключительную ценность. Итимада не имел представления о его содержании, но был уверен, что, став обладателем этого документа, он сможет выторговать себе право на возвращение в Японию.
Итимада не сомневался, что коль уж Масаси так стремится вернуть себе документ Катей, в благодарность за его возвращение он поставит толстяка во главе небольшой семьи внутри клана.
Таков был замысел толстяка Итимады. Отсюда и услуги двух гавайцев. Они должны были доставить Итимаде и Филиппа Досса, и документ Катей.
А вместо этого Филипп Досс разбился и сгорел. Но прежде успел позвонить Итимаде. «Я знаю, кто вы, — сказал Филипп Досс. — И мне известно, кому и чему вы служите. Я знаю, что вы поступите правильно. Мы ведь оба любили Ватаро Таки, не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142