.. - Несмотря на ироничный тон, Анька не смогла скрыть счастливой улыбки. - Двадцатого декабря Макс получил развод.
- А мадам?
- Мадам переселилась в тайгу.
Теперь пришла моя очередь вытаращить глаза.
- Да с чего?
Вступила в какую-то организацию, вроде секты. Там их штаб-квартира, где-то под Красноярском. Туда даже не всех сразу пуска ют, только посвященных…
- Она-то как удостоилась?
- Деньги, Мариш, денежки. Она продала их общую с Максом четырехкомнатную квартиру на Новокузнецкой. С такими деньгами куда хочешь примут.
- А он? Бездомный теперь?
- Да нет, он у меня. Вообще-то они все честно поделили, дай бог каждому так расстаться. Квартиру- ей. Но остальное: доходы с предприятия, машины - все ему. Между прочим, и детей поделили по-братски. Старшая дочка поехала с ней, а сына- Максу.
- То есть тебе?
- Да, мне. Теперь и у меня будет ребенок Я вздрогнула. Мне показалось, в мир пришла какая-то страшная всеобъемлющая беда. Близкие люди предают друг друга, матери бросают детей. И почему-то стало мучительно жаль, что у меня нет ребенка от Давида. Сейчас бы прижать его к груди, заглянуть в карие глазки. Согреть, защитить!
В следующее мгновение я осудила себя за эти мысли и деловито спросила:
- Ну и как ты выходишь из положения?
- С трудом, - вздохнула Анька. - Он ведь почти как Маугли. Дикий. Есть сам не умеет, в туалет - в памперсы, капризный, говорит плохо. Он все время с няньками был. Они менялись два раза в месяц.
- Почему с няньками? Ты же говоришь, она не работала.
- Ты знаешь, зачем он ей был нужен? Только как средство борьбы за Макса! Сын родился, она увидела, что не действует, и начала искать новые. А Петька сам по себе, не пришей кобыле хвост…
- Его Петей зовут?
- Петр Максимович! Здорово, скажи? - Анька опять счастливо улыбнулась. - Я его так в шутку называю. Он привык уже, бежит, знает, что это его. Мы с Максом умираем со смеху.
- Ну, подожди, а как мадам все-таки в эту секту угодила? Боролась, боролась…
- Ей какую-то гадалку посоветовали. Та честно призналась: я тут помочь бессильна. Но в тайге живет пророк Иероним. Он может все!.. Она поехала за одним, а получила совсем другое. Смысл жизни. Это она все Максу поведала перед отъездом. Они очень хорошо расстались. Она так и сказала: «Благодаря тебе я поняла смысл жизни!» - Анька помолчала. - Ладно, Марин, ну их, эти россказни. Я ведь к тебе по делу. Найди Петьке няньку.
- Няньку? Да у меня никого на примете нет. Сейчас же агентств много. Ты бы позвонила.
Звонила, звонила. Все какой-то кошмар. И два с половиной доллара в час. Я согласна, хорошая няня - дорогое удовольствие. Но было бы за что платить. Ты все-таки в школе работала. Может, позвонишь кому?
- Ладно, попробую, - пообещала я, не имея в виду ничего конкретного.
Анька обрадовалась.
- А с Додом… Что тебе посоветовать? Мы с Ларой дрались за Макса. И обе оказались в выигрыше. - Она по привычке скривила рот. - Шутка.
- Знаешь, Ань, - сказала я вдруг совершенно спокойно. - Я не борец. Мне надо уезжать отсюда. И чем скорей, тем лучше.
- Слушай, это не по-человечески, - развела руками Анька. - Жили вместе, он с тебя пылинки сдувал… Уйти и не сказать «до свидания»…
- Сама же говорила: начнешь разговоры и вообще никуда не уйдешь. Будет не жизнь, а долгое прощание.
Анька в раздумье пожала плечами:
- Что ж, у каждого своя правда. А все-таки подумай. У вас с ним ведь не то, что называется заурядный романчик…
Я старалась не вслушиваться: берегла свою израненную душу.
- Поможешь мне переехать?
- Да ради бога! У меня теперь такая тачка - Ларино наследство. На ней полквартиры можно вывезти.
- Какие там полквартиры. - Я обреченно махнула рукой.
Глава 25
Мне снилось головокружение. Преодолевая тяжесть и тошноту, я плелась на работу, потом возвращалась домой, с огромными сумками поднималась по длинной крутой лестнице, войдя в незнакомую квартиру, швыряла сумки на пол - скорее лечь! - но в это время где-то звонил телефон.
Я вскакивала. Нет, это не телефон - будильник. Окончательно просыпалась уже стоя у окна, смотрящего на Воркутинский проезд, фонарь освещал один квартал улицы: облезлые пятиэтажки, кучки мусора, чахлые деревья - дальше поворот, и все тонет в темноте. Я любовалась этим великолепием и чувствовала привкус безумия во рту.
Где я? В Москве? В Воркуте? А может, вовсе на Марсе?.. И кто я? Зомби? Мертвец из телесериала? Маленький астероид, бесцельно блуждающий по безвоздушному пространству?..
Откуда-то издалека снова подступало знакомое головокружение, и одновременно раздавался щелчок выключателя.
- Маруська! - Мама очень изменилась в последнее время. Меня она теперь -называла забытым детским именем. - Скорее буди мальчиков, а то опоздают.
Перед зимними каникулами Денис сдавал экзамены в лицей при Менделеевской академии и страшно радовался, что поступил. Обратной стороной этой медали была дорога - час двадцать в один конец. Вставал в начале седьмого, выезжал в семь и успевал еле-еле.
Вслед за Денисом уходила мама. Она, ко всеобщему удивлению, изъявила желание поработать у Аньки.
- Какая зарплата? - переспросила она, случайно услышав мой разговор с приятельницей по старой работе. - Быть не может! Повтори! И с их питанием? Это мне учителем три месяца работать… даже с четырнадцатым разрядом!..
Анька уходила на работу в девять, но маму они ждали к восьми.
- Что бы я без нее делала? - кричала мне Анька по телефону. - Мы ни позавтракать не можем, ни на работу собраться, я уж не говорю про Петьку.
Мама иногда поругивала Аньку за безалаберность, но поругивала добродушно. И ездила к ней с удовольствием.
Последним из дому уходил Олег. Его школа во дворе, и он успевал еще поиграть на компьютере после ухода старшего брата.
- Иди, иди, опоздаешь, - торопила я.
Олег, вымуштрованный бабушкой, уходил, не доиграв. Хлопала дверь, и я оставалась одна.
Общеизвестно, что дома всегда есть что делать. Особенно если в этом доме двадцать два квадратных метра жилой площади, а живут на них четыре вполне самостоятельных человека. У каждого свои склонности и привычки.
Например, мама. Обожает журнал «Семь дней». Яркие стопки занимают все углы в квартире. Кроме того, она перечитывает романы Золя: закладывает толстенные тома футляром от очков и потом без конца ищет их. Еще мама не выбрасывает подаренные ей букеты, делает из них композиции и расставляет где попало.
Денис возомнил себя рассеянным профессором, эдаким Альбертом Эйнштейном. Без лицейских лекций и пахнущих пылью справочников за стол не садится, а после еды складывает все это на холодильник и будто бы забывает об их существовании.
Словом, не люди живут у нас в квартире, а одни яркие индивидуальности. Рядом с ними непременно должен быть кто-то, кто уберет, протрет, а в нужную минутку подскажет, где лежит вожделенная вещь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55