Она пристально посмотрела на Колина. Он взял ее за руку:
- Надо бы отправить открытки.
Мэри отдернула руку и обвела взглядом опоры бесчисленных арок и колонн.
Колин тоже посмотрел вокруг. Официантов поблизости не было видно, но стаканы у всех оказались полны.
- Здесь как в тюрьме, - сказала Мэри.
Колин, скрестив руки на груди, долго, не моргая, смотрел на нее. Идея приехать сюда принадлежала ему. Наконец он сказал:
- Билеты на самолет куплены, а наш рейс через десять дней.
- Можно поехать поездом. Колин смотрел вдаль, мимо Мэри.
Оба оркестра одновременно перестали играть, и музыканты направились к аркадам, в бары своих кафе. Без музыки площадь казалась еще более просторной, лишь частично оглашаемой звуками шагов - резким стуком каблучков модных туфель, шлепками сандалий; и голосами - благоговейным шепотом, детскими криками, строгими родительскими приказаниями. Мэри скрестила руки на груди и опустила голову.
Колин встал и обеими руками помахал официанту, который кивнул и начал продвигаться по направлению к ним, собирая по дороге заказы и пустые бутылки.
- Не может быть! - торжествующе вскричал Колин.
- Надо было взять их с собой, - сказала Мэри, уставившись на свои колени.
Колин по-прежнему стоял.
- Официант и вправду идет! - Он сел и дернул Мэри за руку. - Чего бы тебе хотелось?
- Было подло с нашей стороны оставить их там.
- А по-моему, мы поступили вполне тактично.
Официант, крупный, солидный с виду мужчина в очках в золотой оправе и с густой седеющей бородой, возник вдруг возле их столика и наклонился к ним, слегка подняв брови.
- Чего ты хочешь, Мэри? - торопливо прошептал Колин.
Мэри сложила руки на коленях и сказала:
- Стакан воды, безо льда.
- Да, два стакана, - нетерпеливо добавил Колин, - и…
Официант выпрямился, и из его ноздрей вырвалось отрывистое шипение.
- Воды? - сухо переспросил он. Окинув двух взъерошенных клиентов оценивающим взглядом, он отступил на шаг и кивком показал в сторону угла площади. - Есть пивная.
Когда он двинулся прочь, Колин резко повернул на стуле и схватил его за рукав.
- Нет, подождите, официант, - произнес он с мольбой в голосе. - Мы еще хотели кофе и…
Официант рывком высвободил руку.
- Кофе! - повторил он с издевкой, и ноздри его раздулись. - Два кофе?
- Да, да!
Мужчина кивнул и удалился.
Колин уселся поудобнее, закрыл глаза и медленно покачал головой; Мэри старалась усесться попрямее.
Она осторожно тронула ногу Колина под столиком.
- Идем отсюда. До гостиницы всего десять минут ходьбы.
Колин кивнул, но глаза не открыл.
- Мы сможем принять душ, посидеть на нашем балконе и заказать в номер все, что захотим.
Пока подбородок Колина опускался на грудь, Мэри делалась все оживленнее.
- Мы сможем лечь в постель. Ах, эти чистые белые простыни! Мы закроем ставни. Только представь себе - что может быть лучше? Мы сможем…
- Ладно, - вяло произнес Колин. - Идем в гостиницу.
Но никто из них не пошевелился. Мэри поджала губы, а потом сказала:
- Наверно, он в любом случае принесет кофе. Когда люди здесь качают головой, это может означать все что угодно.
Утренняя жара усилилась, и толпа значительно поредела. Появилось довольно много свободных столиков, а по площади ходили уже либо только завзятые любители достопримечательностей, либо горожане, спешившие по своим делам, - лишь редкие фигурки, казавшиеся совсем крошечными в огромном пустом пространстве и поблескивавшие в мареве знойного воздуха. На противоположной стороне площади оркестр снова собрался и уже начинал играть «Венский вальс»; на той стороне, где сидели Колин и Мэри, Дирижер листал партитуру, а музыканты рассаживались по местам и раскладывали ноты на пюпитрах.
Одним из следствий столь близких отношений было то, что Мэри с Колином зачастую неожиданно для себя, не сговариваясь, начинали смотреть на одно и то же; на сей раз - на человека, стоявшего к ним спиной более чем в двухстах ярдах от них. В ярком солнечном свете его белый костюм бросался в глаза. Он остановился, чтобы послушать вальс. В одной руке он держал фотоаппарат, в другой - сигарету. Он стоял в ленивой позе, перенеся свой вес на одну ногу, и шевелил головой, повинуясь несложному ритму. Потом он вдруг повернулся так, словно ему надоело слушать - вальс еще звучал, - и не спеша направился в их сторону, бросив на ходу сигарету и растоптав ее - не глядя. Не сбиваясь с широкого шага, он достал из нагрудного кармана темные очки, наскоро протер их белым платком и надел. Каждое его движение казалось сколь экономным, столь же и обдуманным. Несмотря на черные очки, хорошо скроенный костюм и светло-серый шелковый галстук, они сразу узнали этого человека и, как зачарованные, следили за его приближением. Невозможно было определить, увидел ли он Колина с Мэри, но шел он уже прямо по направлению к их столику.
Колин тяжело вздохнул:
- Надо было пойти в гостиницу.
- Давай отвернемся, - сказала Мэри, но они продолжали смотреть, как он подходит все ближе, завороженные новым ощущением узнавания человека в незнакомом городе, возможностью наблюдать, оставаясь незамеченными.
- Он нас не заметил, - прошептал Колин, но тут, словно по подсказке суфлера, Роберт остановился, снял очки, воскликнул:
- Друзья мои! - и с распростертыми объятьями поспешил к ним. - Друзья мои! - Он пожал руку Колину, а руку Мэри поднес к губам.
Они откинулись на спинки стульев и слабо улыбнулись ему. Найдя свободный стул и усевшись между ними, он улыбался так широко, словно с того момента, как они расстались, прошло не несколько часов, а по меньшей мере несколько лет. Он сидел, развалясь и положив одну ногу на колено другой так, что хорошо были видны мягкие кожаные ботинки светло-кремового цвета. Вокруг столика распространялся слабый запах его одеколона, разительно отличавшийся от того благоухания, которое он источал минувшей ночью. Мэри принялась чесать ногу. Когда они объяснили, что еще не возвращались в гостиницу и ночевали на улице, Роберт в ужасе раскрыл рот и выпрямился. На другой стороне площади первый вальс незаметно перешел в следующий; неподалеку второй оркестр вдохновенно заиграл чопорное танго, «Приют Эрнандо».
- Это я виноват! - воскликнул Роберт. - Из-за вина и моих дурацких историй вы засиделись допоздна.
- Перестань чесать, - сказал Колин Мэри, а Роберту: - Вовсе нет. Нам следовало взять с собой карту города.
Но Роберт уже вскочил на ноги, положив одну руку на локоть Колина, а другой потянувшись к ладони Мэри.
- Нет, это моя вина. Я обязан ее загладить. Вы воспользуетесь моим гостеприимством.
- Но это невозможно, - неуверенно сказал Колин. - Мы живем в гостинице.
- При такой усталости гостиница - не самое лучшее место для отдыха. Я устрою вас так удобно, что вы позабудете об этой ужасной ночи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32