— Дело было исследовано, найдено верным , и обоих евнухов повесили на дереве. И было вписано о благодеянии Мардохея в памятную книгу дневных записей у царя.
В это время пользовался особенным благоволением Артаксеркса царедворец его — Аман, сын Амадафа, Вугеянина, — и вознес его царь на такую высоту, что “все служащие при царе, которые были у царских ворот, по приказанию царя кланялись и падали ниц пред Аманом; но Мардохей не кланялся и не падал ниц”.
Это привело в великое негодование Амана и он, задумав отомстить Мардохею, сказал однажды царю Артаксерксу: “есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего; и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть предписано будет истребить их; и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую.
Тогда снял царь перстень свой с руки своей и отдал его Аману, чтобы скрепить указ против Иудеев. И сказал царь Аману: отдаю тебе это серебро и народ; поступи с ним, как тебе угодно”.
Не замедлил Аман исполнить задуманное им.
Быстро отправились гонцы во все области царя с царским повелением: “убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин, в один день, в 13-й день 12-го месяца (Адара), и имение их разграбить”…
Когда Мардохей узнал все, что делалось, то разодрал одежды свои, и возложил на себя вретище и пепел; и вышел на средину города, и взывал с воплем и горьким: истребляется народ ни в чем неповинный!.
В горести своей Мардохей обратился к Эсфири, доставил ей список с царского указа об истреблении Евреев и молил ее ходатайствовать перед царем о спасении своего родного народа. Но царица поручила ответить ему, что нет у нее в настоящую минуту доступа к царю, так как, по закону, казнится смертию всякий, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, а что она не звана к царю вот уже тридцать дней.
Мардохей же на это велел передать Эсфири:
“Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придут для Иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского”?..
И склонилась Эсфирь на увещания своего родного воспитателя и решилась действовать в пользу своих единоверных, хотя бы пришлось ей ради того пожертвовать даже жизнью своей…
Пойди, собери всех Иудеев (которые в Сузах), — сказала она Мардохею, — и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я с служанками моими также буду поститься, и потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть, погибну…
“И пошел Мардохей и сделал, как приказала ему Эсфирь. И молился он Господу, воспоминая все дела Господни” и моля Его “умилосердиться над наследием Его” и “не погубит уст, прославляющих Его”.
И царица Эсфирь прибегла к Господу, объятая смертной горестью и, сняв одежды славы своей, облеклась в одежды скорби и сетования и молилась, говоря: Господи мой! Ты один Царь наш; помоги мне, одинокой и не имеющей помощника, кроме Тебя; ибо беда моя близ меня. Не предай, Господи, скипетра Твоего богам несуществующим, и пусть не радуются падению нашему, но обрати замыслы их на них самих; наветника же против нас предай позору. Яви Себя нам во время скорби нашей и дай мне мужество; даруй устам моим слово благоприятное пред этим львом, и исполни сердце его ненавистью к преследующему нас, на погибель ему и единомышленникам его…
Ты знаешь, что я гнушаюсь знака гордости моей, который бывает на голове моей в дни появления моего и не ношу его в дни уединения моего. Не веселилась раба Твоя со дня перемены судьбы моей доныне, кроме как о Тебе Господи, Боже Авраамов. Боже, имеющий силу над всеми! услышь голос безнадежных, и спаси нас от руки злоумышляющих, и избавь меня от страха моего!”
На третий день Эсфирь, одевшись по-царски, во всем блеске красоты своей, с лицом радостным, как бы исполненным любви, хотя сердце ее стеснено было от великого страха, в сопровождении двух служанок пришла и “стала на внутреннем дворе царского дома, перед домом царя; царь же сидел тогда на престоле своем, прямо против входа в дом, облеченный во все одеяние величия своего, и был весьма страшен… Когда же царь увидел царицу Эсфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его”, однако же, “он взглянул на нее с сильным гневом, и царица упала духом”, лишилась сил и склонилась на голову служанки, сопровождающей ее. “И изменил Бог дух царя на кротость, и поспешно встал он с престола своего, и принял царицу в объятия свои, пока она не пришла в себя. Потом утешил ее ласковыми словами, сказав ей: что тебе Эсфирь? Я — брат твой; ободрись, не умрешь; ибо наше владычество общее; подойди. Какая просьба твоя? Даже до полуцарства будет дано тебе”…
— “Ныне у меня день праздничный, — отвечала царю ободрившаяся Эсфирь, и если царю благоугодно, то пусть придет царь с Аманом сегодня на пир, который я приготовила ему”…
И по слову Эсфири пришел царь с Аманом на пир, который она приготовила ему. “И сказал царь Эсфири при питье вина: какое желание твое? Оно будет удовлетворено; и какал просьба твоя; хотя бы до полуцарства, она будет исполнена”.
— Вот мое желание и моя просьба, — отозвалась Эсфирь, — если я нашла благоволение в очах царя, то пусть царь с Аманом придет еще завтра на пир, который я приготовлю для них, и завтра я исполню слово царя.
С благоволением отнесся царь и к этой просьбе Эсфири, — и, польщенный приглашением царицы, Аман в веселом расположении духа возвращался к себе домой, но встретив у ворот Мардохея, который по-прежнему, не встал перед ним и не поклонился ему, он пришел в сильное негодование.
“Сам царь возвеличил меня над всеми, — говорил он домашним своим, — и царица почтила меня, не позвав на свой пир никого, кроме меня, но всего этого не довольно для меня, пока я вижу Мардохея, Иудеянина сидящим у ворот царских”.
“Что ж? Пусть приготовят дерево вышиною в 50 локтей, и утром скажи царю, чтобы повесили на нем Мардохея; и тогда весело иди на пир с царем”, посоветовали Аману жена его и прочие родные, — и успокоился он их словами, и распорядился приготовлением дерева…
Между тем, в ту ночь не спалось царю, “и он велел (слуге) принести памятную книгу дневных записей; и читали их перед царем. И найдено записанным там , как донес Мардохей на Гавафу и Фарру, двух евнухов царских, которые замышляли наложить руку на царя Артаксеркса. — И спросил царь: какая дана почесть и отличие Мардохею за это? — И сказали отроки царя, служившие при нем: — ничего не сделано ему”.
В это время явился Аман и, с разрешения царя, вошел к нему. И сказал ему царь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166
В это время пользовался особенным благоволением Артаксеркса царедворец его — Аман, сын Амадафа, Вугеянина, — и вознес его царь на такую высоту, что “все служащие при царе, которые были у царских ворот, по приказанию царя кланялись и падали ниц пред Аманом; но Мардохей не кланялся и не падал ниц”.
Это привело в великое негодование Амана и он, задумав отомстить Мардохею, сказал однажды царю Артаксерксу: “есть один народ, разбросанный и рассеянный между народами по всем областям царства твоего; и законы их отличны от законов всех народов, и законов царя они не выполняют; и царю не следует так оставлять их. Если царю благоугодно, то пусть предписано будет истребить их; и десять тысяч талантов серебра я отвешу в руки приставников, чтобы внести в казну царскую.
Тогда снял царь перстень свой с руки своей и отдал его Аману, чтобы скрепить указ против Иудеев. И сказал царь Аману: отдаю тебе это серебро и народ; поступи с ним, как тебе угодно”.
Не замедлил Аман исполнить задуманное им.
Быстро отправились гонцы во все области царя с царским повелением: “убить, погубить и истребить всех Иудеев, малого и старого, детей и женщин, в один день, в 13-й день 12-го месяца (Адара), и имение их разграбить”…
Когда Мардохей узнал все, что делалось, то разодрал одежды свои, и возложил на себя вретище и пепел; и вышел на средину города, и взывал с воплем и горьким: истребляется народ ни в чем неповинный!.
В горести своей Мардохей обратился к Эсфири, доставил ей список с царского указа об истреблении Евреев и молил ее ходатайствовать перед царем о спасении своего родного народа. Но царица поручила ответить ему, что нет у нее в настоящую минуту доступа к царю, так как, по закону, казнится смертию всякий, кто войдет к царю во внутренний двор, не быв позван, а что она не звана к царю вот уже тридцать дней.
Мардохей же на это велел передать Эсфири:
“Если ты промолчишь в это время, то свобода и избавление придут для Иудеев из другого места, а ты и дом отца твоего погибнете. И кто знает, не для такого ли времени ты и достигла достоинства царского”?..
И склонилась Эсфирь на увещания своего родного воспитателя и решилась действовать в пользу своих единоверных, хотя бы пришлось ей ради того пожертвовать даже жизнью своей…
Пойди, собери всех Иудеев (которые в Сузах), — сказала она Мардохею, — и поститесь ради меня, и не ешьте и не пейте три дня, ни днем, ни ночью, и я с служанками моими также буду поститься, и потом пойду к царю, хотя это против закона, и если погибнуть, погибну…
“И пошел Мардохей и сделал, как приказала ему Эсфирь. И молился он Господу, воспоминая все дела Господни” и моля Его “умилосердиться над наследием Его” и “не погубит уст, прославляющих Его”.
И царица Эсфирь прибегла к Господу, объятая смертной горестью и, сняв одежды славы своей, облеклась в одежды скорби и сетования и молилась, говоря: Господи мой! Ты один Царь наш; помоги мне, одинокой и не имеющей помощника, кроме Тебя; ибо беда моя близ меня. Не предай, Господи, скипетра Твоего богам несуществующим, и пусть не радуются падению нашему, но обрати замыслы их на них самих; наветника же против нас предай позору. Яви Себя нам во время скорби нашей и дай мне мужество; даруй устам моим слово благоприятное пред этим львом, и исполни сердце его ненавистью к преследующему нас, на погибель ему и единомышленникам его…
Ты знаешь, что я гнушаюсь знака гордости моей, который бывает на голове моей в дни появления моего и не ношу его в дни уединения моего. Не веселилась раба Твоя со дня перемены судьбы моей доныне, кроме как о Тебе Господи, Боже Авраамов. Боже, имеющий силу над всеми! услышь голос безнадежных, и спаси нас от руки злоумышляющих, и избавь меня от страха моего!”
На третий день Эсфирь, одевшись по-царски, во всем блеске красоты своей, с лицом радостным, как бы исполненным любви, хотя сердце ее стеснено было от великого страха, в сопровождении двух служанок пришла и “стала на внутреннем дворе царского дома, перед домом царя; царь же сидел тогда на престоле своем, прямо против входа в дом, облеченный во все одеяние величия своего, и был весьма страшен… Когда же царь увидел царицу Эсфирь, стоящую на дворе, она нашла милость в глазах его”, однако же, “он взглянул на нее с сильным гневом, и царица упала духом”, лишилась сил и склонилась на голову служанки, сопровождающей ее. “И изменил Бог дух царя на кротость, и поспешно встал он с престола своего, и принял царицу в объятия свои, пока она не пришла в себя. Потом утешил ее ласковыми словами, сказав ей: что тебе Эсфирь? Я — брат твой; ободрись, не умрешь; ибо наше владычество общее; подойди. Какая просьба твоя? Даже до полуцарства будет дано тебе”…
— “Ныне у меня день праздничный, — отвечала царю ободрившаяся Эсфирь, и если царю благоугодно, то пусть придет царь с Аманом сегодня на пир, который я приготовила ему”…
И по слову Эсфири пришел царь с Аманом на пир, который она приготовила ему. “И сказал царь Эсфири при питье вина: какое желание твое? Оно будет удовлетворено; и какал просьба твоя; хотя бы до полуцарства, она будет исполнена”.
— Вот мое желание и моя просьба, — отозвалась Эсфирь, — если я нашла благоволение в очах царя, то пусть царь с Аманом придет еще завтра на пир, который я приготовлю для них, и завтра я исполню слово царя.
С благоволением отнесся царь и к этой просьбе Эсфири, — и, польщенный приглашением царицы, Аман в веселом расположении духа возвращался к себе домой, но встретив у ворот Мардохея, который по-прежнему, не встал перед ним и не поклонился ему, он пришел в сильное негодование.
“Сам царь возвеличил меня над всеми, — говорил он домашним своим, — и царица почтила меня, не позвав на свой пир никого, кроме меня, но всего этого не довольно для меня, пока я вижу Мардохея, Иудеянина сидящим у ворот царских”.
“Что ж? Пусть приготовят дерево вышиною в 50 локтей, и утром скажи царю, чтобы повесили на нем Мардохея; и тогда весело иди на пир с царем”, посоветовали Аману жена его и прочие родные, — и успокоился он их словами, и распорядился приготовлением дерева…
Между тем, в ту ночь не спалось царю, “и он велел (слуге) принести памятную книгу дневных записей; и читали их перед царем. И найдено записанным там , как донес Мардохей на Гавафу и Фарру, двух евнухов царских, которые замышляли наложить руку на царя Артаксеркса. — И спросил царь: какая дана почесть и отличие Мардохею за это? — И сказали отроки царя, служившие при нем: — ничего не сделано ему”.
В это время явился Аман и, с разрешения царя, вошел к нему. И сказал ему царь:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166