Самое бросающееся в глаза - комплекс Герострата, отмеченный Бруцкусом. Им были охвачены и Ленин с Троцким, Пятаков с Белобородовым, их помощники и исполнители, А этот Марат из Каинска, часовщик и ротный фельдшер, о котором книги будут писать (и пишут!), чей кольт будет в музее храниться (и хранится!) - он-то во имя «мерной поступи железных батальонов истории» был готов тогда на все.
Но, повторяю, таких честолюбцев была масса - и чем же он отличался в глазах Белобородова от Петра Ермакова, который с наслаждением приписал себе палаческие лавры Юровского, или от Медведева (Кудрина), сделавшего то же самое? Почему выбрали его - одного среди всех?
Характерное свойство, неожиданное для типичного чекиста той эпохи, выделяет Юровского с налету. Чем он занялся сразу после назначения? Проинвентаризовал царские драгоценности и сдал по описи под охрану тем, в ком был уверен, что не украдут: самим Романовым.
Чем занялся сразу после расстрела?
«Тут начались кражи, пришлось поставить трех надежных товарищей для охраны трупов… Под угрозай растрела все было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т п.).»
«… Начали перегружать трупы на пролетки… сейчас же стали очищать карманы - пришлось и тут пригрозить расстрелом и поставить часовых.»
По его словам, после гибели Романовых в их одежде нашли зашитыми бриллианты и другие драгоценности на 3200 каратов - и все было сохранено в тайнике под Алапаевском: добыча с трупов считалась не московской, а местной - им ее и передал.
Итак, президиум Уральского совета выбрал «исполнителем», с одной стороны, большевика типичного, готового во имя ВЕЛИКОЙ ЦЕЛИ на все; с другой же, человека в их среде редкого - лично честного, неспособного украсть доверенное ему казенное имущество. Авдеев для такой задачи точно не годился.
Это бескорыстие держалось на каких-то внутренних скрепах его личности. Понимаю, насколько опасно для меня выступать адвокатом дьявола, но ведь не я первым отметил этот феномен: чекистский убийца Юровский не кажется лично жестоким человеком, жестоким по натуре, а не по должности. Авторы нашумевшего «Досье на царя» А. Саммерс и Т. Мэнгольд заметили: «То, что мы знаем о его поведении до и во время исполнения должности, с трудом может подтвердить, что он являлся сторонником насилия.»
Русский публицист Е. Вагин ехидно заметил им в ответ: «Занимавшаяся Юровским должность была «член Уральского совета и областной комиссар юстиции». Конечно, трудно себе представить, чтобы глава областной ЧК был сторонником насилия.» Евгений Вагин сделал мелкие ошибки (Юровский не был ни облкомиссаром, ни главой ЧК, Вагина ввела в заблуждение книга Соколова), но по сути он прав: Юровский не мог не быть жестоким палачом по должности. Но, как ни парадоксально, правы и американцы: именно в рамках правил своей должности Юровский кажется относительно… не совсем ей соответствующим, что ли. Это подтверждается и его дальнейшей карьерой. Разумеется, практический организатор «акта» был щедро награжден властями. Вот что пишет его биограф Я. Резник в книге «Чекист»: «Яков Михайлович выполнял в Москве с сентября 1918-го до июля 1919-го опаснейшую работу, когда был одним из ближайших помощников Феликса Дзержинского.» Потом началось падение: после освобождения Екатеринбурга его сделали предгубЧК, и он якобы сам сказал посетившему его британцу Мак-Куллагу, что «отправил на смерть 60 подозреваемых белых». Пишу «якобы», потому что обычно в кругах чекистов не было принято болтать об оперативных делах, да еще с иностранным журналистом, да еще с приехавшим разговаривать совсем по другому вопросу. Ибо Мак-Куллаг приехал на встречу не с предгубЧК, а с …зав-губсобесом Юровским! Мак-Куллаг объяснил тогда его служебное перемещение по-западному: «Очевидно, он был слишком кровожаден для этой должности даже для большевиков, и кто-то, обладавший, по-видимому, мрачным чувством юмора, перевел его из учреждения обеспечения смерти в учреждение обеспечения жизни». На самом деле, все было наоборот: большевиков вряд ли можно было смутить кровожадностью. Юровский показал себя недостаточно цельным в жестокости, и кто-то, обладавший этим мрачным юмором, перевел «мягкотелого» в губсобес.
Другая деталь, отмеченная Мак-Куллагом и с удовлетворением цитированная Дитерихсом, - резкое изменение внешнего облика Юровского после его службы в ЧК. Если в ДОНе он выглядит черноволосым, франтоватым, щеголявшим большим апломбом, то через два года Мак-Куллаг видел седовласого, нечесаного, морщинистого и выглядевшего много старше своего возраста чиновника, у коего «при любом упоминании о его преступлении выражение ужаса появляется на лице, и он совершенно замолкает». Разница в описаниях настолько велика, что один из современных исследователей, проф. Борис Мойшезон, заподозрил, что речь шла о разных людях - во втором случае о некоем Киже, подставленным в ВЧК для англичанина. Нам же думается, что в облике убийцы отразилось то неполное соответствие его характера и должности, которое почувствовали современники: ведь творили же они легенду, якобы кто-то вынес из ДОНа и спас не то великую княгиню Анастасию, не то наследника. (Спасти мог только распорядитель казни.)
Почему возникла парадоксальная, фантастическая легенда о чекисте, пожалевшем свои жертвы? Потому, например, что хотя не он решил судьбу убитых, но когда в его власти оказалось спасти кого-то - несовершеннолетнего поваренка Леню Седнева, он увел его из ДОНа, а потом отправил к родным, в деревню. Пайпс ехидно иронизирует над «заботливостью» Юровского, старавшегося, чтобы жертвы до последней минуты не догадывались о предстоящей им судьбе: им дали одеться, умыться - даже Гелий Рябов не понимает такого лицемерия: «Спящих бы перестреляли, и все». Но как бы дурен ни был Юровский, он действительно воспринимал исполняемое им действо как казнь монарха, а не как простое убийство. Церемониал казни в его глазах требовал, скажем, оглашения приговора. Неужели чекист в 1918 году лучше нашего современика, юриста и писателя, почувствовал, что нельзя, невозможно казнить русского царя ночью, спящего, в постели! Но если уж соблюдать ритуал казни, то главный палач пожелал, чтоб она прошла как можно менее мучительно для всех: отсюда маскировка шествия на казнь под приготовление к дальнему этапу - умойтесь, сойдите вниз, вот вам стул, посидите и подождите…
Конечно, это гуманность коменданта Освенцима, профессионально гордившегося тем, что он не позволял караульным эсэсовцам издеваться над узниками, стоявшими в очередь в газовые камеры, но если мы сравним это с Алапаевском, где великих князей и княгиню сбросили живыми в шахту вниз головами и заваливали, чтоб недобитые люди задохнулись в пропастях земли…
Вот почему, в отличие от Бруцкуса, я не думаю, что переход Юровского в христианство диктовался расчетом негодяя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109