После недели, проведённой взаперти в огромной комнате, соответствующего инструктажа стареньких, наблюдения за тем, как на её глазах охрана устраивала оргии, Лена была готова на все, только бы её не сделали участницей этих светопреставлений.
Больше всего она боялась, что её посадят на иглу. Она видела, что девчонкам, перед тем как начать их использовать, или просто делали укол, или давали выпить разноцветный коктейль, после которого они становились совсем другими.
Таджичке Лютфи хватало коктейлей. Лена специально интересовалась их вкусом. Лютфи говорила, что чувствуется привкус каких-то фруктов, она точно не могла сказать каких, но, главное, после того, как жидкость растечётся у тебя внутри, все тело обволакивает какая-то сладкая истома, Лена не сомневалась, что в состав что-то добавлялось — какой-то афродизиак (в лучшем случае) или препарат, лишающий человека воли и сил сопротивляться.
Но таджичка была покорна с самого начала.
Она знала, что её продал отец, и знала, зачем. Она принадлежала новому хозяину и выполняла его волю Сулема после того, как Дубовицкий побаловался с ней пару раз, перешла к начальнику его охраны и стала, как выразилась Отару; его «эксклюзивной» женщиной. Она же готовила, стирала, убирала. Остальным парням хватало других девчонок. Так что, можно сказать, что Сулема оказалась в привилегированном положении — её не травили никакими препаратами и использовал только один мужчина.
С Леной ситуация складывалась по-другому.
Она понравилась Дубовицкому в постели. Может, привлекала экзотика? И Отару было двадцать четыре, а не пятнадцать, как Лютфи. То есть Лена была для него взрослой, но экзотичной женщиной, которая быстро разобралась, где в этом гареме можно получить хлеб с маслом.
Спустя неделю снова приехал Дубовицкий и вызвал Лену. Она стала любимой наложницей хозяина, проживала в отдельной комнате, не получала наркотиков. В общем, считала, что ей повезло. Только скучно было. Смотрела телевизор целыми днями, иногда общалась с Сулемой, которая приносила еду. Для развлечения Лена стала дразнить молодых охранников. Она точно знала, что им запрещено к ней прикасаться, поэтому часто встречала их в костюме Евы. Но ребята даже не решались пожаловаться хозяину. Не знали наверняка, какая будет реакция, боялись, что могут с треском вылететь с тёплого местечка.
— А с другими девочками ты виделась после первой недели? — уточнил дядя Саша.
Иногда Дубовицкий собирал гостей. Тогда каждой девушке отводилась определённая роль. Сулема возилась на кухне. Мулатку он оставлял для себя, а Оксанка, Рута, Катя и Лютфи обслуживали Друзей хозяина, танцевали перед ними и выполняли все их желания. Предпочтение отдавалось национальным песням и танцам.
Самые жуткие оргии устраивались, когда приезжал брат Дубовицкого из Тюмени. Это случалось дважды за время пребывания Мулатки в гареме.
— Извращенец какой-то, — заметила Лена.
Я видела, что её просто передёргивает даже при одном воспоминании о нем. Я же начала вспоминать совсем другое.
…Париж. Мы с Сергеем. Газеты со статьями о русской мафии. О Вахтанге и КР, об убийстве бизнесмена из Тюмени. Мой предыдущий, убитый бизнесмен из Тюмени, брат Дубовицкого из Тюмени, Вахтанг, Геннадий Павлович, русская мафия, нефть, конечно, тоже из Тюмени… Есть ли какая-то связь между звеньями этой цепочки, или я вообще не о том думаю? Лена тем временем продолжала свой рассказ. Наверное, без инъекций оставалась только Оксанка — она была готова за просто так трахаться со всеми. И пожалуй, была всем довольна. А остальные…
Лена воспитывалась не в институте благородных девиц, но тут и она поражалась сексуальному поведению девушек, которые были готовы на любые извращения. Потом, насколько она знала от Сулемы, носившей всем еду, у Руты и Кати, которым давались самые большие дозы наркотиков, наступала длительная депрессия.
— Как конкретно они себя вели? — уточнил дядя Саша.
— Ну… я бы сказала, что они находились в сверхвозбужденном состоянии, — ответила Лена. — Глаза ненормально блестели, движения становились излишне резкими, начинали очень быстро говорить… Но главное — это то, как они вели себя с мужчинами… Что соглашались сделать…
Лену передёрнуло. Я поняла, почему она сама согласилась прогнуться и постараться понравиться лично Гeннадию Павловичу, чтобы удовлетворять только его потребности…
— А кто такая Лиля? — поинтересовалась я.
— Её привезли последней, — сообщила Лена — В обшей комнате она провела всего дня три, потом прибыл шеф и вызвал её к себе. Она наотрез отказалась выполнять его прихоти…
По всей вероятности, Лиля очень понравилась Дубовицкому и он не стал отправлять её в расход, а велел Мулатке провести с ней работу. Отару была в сомнениях, стоит ли это делать, вдруг Лиля станет любимой наложницей вместо самой Лены? Отару страшно не хотелось возвращаться в общую комнату. Потом Мулатка хорошо призадумалась и, уже немного зная Дубовицкого, решила, что Гeннадий Павлович планирует устраивать какие-то совместные развлечения с ней и Лилей одновременно, потому что девушки были полными антиподами внешне: мулатка с чёрными жёсткими волосами и натуральная блондинка с практически белыми волосами, светлой кожей и светло-серыми глазами. Отару оказалась права.
Она, как могла, попыталась убедить Лилю в необходимости подчиниться.
Лена уже знала, что с виллы не сбежать, и лучше из худшего выбрать лучшее, чем оказаться в худшем положении. Вроде бы Лиля с ней согласилась.
В свой следующий приезд Геннадий Павлович велел Лене и Лиле заняться перед ним лесбийской любовью. Лена всегда предпочитала мужчин, но была готова выполнить эту прихоть хозяина. Для Лили же подобное было неприемлемо.
Дубовицкий велел запереть Лилю в отдельной комнате и дал указание вводить ей какие-то препараты.
Отару больше не разрешали встречаться с Лилей. Один раз она все-таки уломала Сулему открыть ей дверь Лялиной комнаты. Лиля лежала на кровати, безвольно глядя в потолок. Лена попыталась её растормошить, но бесполезно.
Сулема сказала, что Лиля почти ничего не ест и просто чахнет на глазах. Лена не знала, пользовал ли Лилю хозяин после того раза или нет, но подозревала, что да.
Я подумала, что Валера с Костиком беспокоились не зря. Девушка пришла в отчаяние, не хотела жить так, как была вынуждена жить, — и перерезала себе вены.
— Наташа, — обратилась ко мне Отару, — ты сказала, что Лилю убили. Это правда? Я покачала головой.
— А что случилось?
— Она покончила с собой.
— Господи! — воскликнула Лена. — Бедняжка! Господи!
Отару расплакалась. Мы с дядей Сашей молчали.
Я не знала, что сказать Лене. Меня спасла Людмила, постучавшая в дверь и пригласившая нас всех на ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90
Больше всего она боялась, что её посадят на иглу. Она видела, что девчонкам, перед тем как начать их использовать, или просто делали укол, или давали выпить разноцветный коктейль, после которого они становились совсем другими.
Таджичке Лютфи хватало коктейлей. Лена специально интересовалась их вкусом. Лютфи говорила, что чувствуется привкус каких-то фруктов, она точно не могла сказать каких, но, главное, после того, как жидкость растечётся у тебя внутри, все тело обволакивает какая-то сладкая истома, Лена не сомневалась, что в состав что-то добавлялось — какой-то афродизиак (в лучшем случае) или препарат, лишающий человека воли и сил сопротивляться.
Но таджичка была покорна с самого начала.
Она знала, что её продал отец, и знала, зачем. Она принадлежала новому хозяину и выполняла его волю Сулема после того, как Дубовицкий побаловался с ней пару раз, перешла к начальнику его охраны и стала, как выразилась Отару; его «эксклюзивной» женщиной. Она же готовила, стирала, убирала. Остальным парням хватало других девчонок. Так что, можно сказать, что Сулема оказалась в привилегированном положении — её не травили никакими препаратами и использовал только один мужчина.
С Леной ситуация складывалась по-другому.
Она понравилась Дубовицкому в постели. Может, привлекала экзотика? И Отару было двадцать четыре, а не пятнадцать, как Лютфи. То есть Лена была для него взрослой, но экзотичной женщиной, которая быстро разобралась, где в этом гареме можно получить хлеб с маслом.
Спустя неделю снова приехал Дубовицкий и вызвал Лену. Она стала любимой наложницей хозяина, проживала в отдельной комнате, не получала наркотиков. В общем, считала, что ей повезло. Только скучно было. Смотрела телевизор целыми днями, иногда общалась с Сулемой, которая приносила еду. Для развлечения Лена стала дразнить молодых охранников. Она точно знала, что им запрещено к ней прикасаться, поэтому часто встречала их в костюме Евы. Но ребята даже не решались пожаловаться хозяину. Не знали наверняка, какая будет реакция, боялись, что могут с треском вылететь с тёплого местечка.
— А с другими девочками ты виделась после первой недели? — уточнил дядя Саша.
Иногда Дубовицкий собирал гостей. Тогда каждой девушке отводилась определённая роль. Сулема возилась на кухне. Мулатку он оставлял для себя, а Оксанка, Рута, Катя и Лютфи обслуживали Друзей хозяина, танцевали перед ними и выполняли все их желания. Предпочтение отдавалось национальным песням и танцам.
Самые жуткие оргии устраивались, когда приезжал брат Дубовицкого из Тюмени. Это случалось дважды за время пребывания Мулатки в гареме.
— Извращенец какой-то, — заметила Лена.
Я видела, что её просто передёргивает даже при одном воспоминании о нем. Я же начала вспоминать совсем другое.
…Париж. Мы с Сергеем. Газеты со статьями о русской мафии. О Вахтанге и КР, об убийстве бизнесмена из Тюмени. Мой предыдущий, убитый бизнесмен из Тюмени, брат Дубовицкого из Тюмени, Вахтанг, Геннадий Павлович, русская мафия, нефть, конечно, тоже из Тюмени… Есть ли какая-то связь между звеньями этой цепочки, или я вообще не о том думаю? Лена тем временем продолжала свой рассказ. Наверное, без инъекций оставалась только Оксанка — она была готова за просто так трахаться со всеми. И пожалуй, была всем довольна. А остальные…
Лена воспитывалась не в институте благородных девиц, но тут и она поражалась сексуальному поведению девушек, которые были готовы на любые извращения. Потом, насколько она знала от Сулемы, носившей всем еду, у Руты и Кати, которым давались самые большие дозы наркотиков, наступала длительная депрессия.
— Как конкретно они себя вели? — уточнил дядя Саша.
— Ну… я бы сказала, что они находились в сверхвозбужденном состоянии, — ответила Лена. — Глаза ненормально блестели, движения становились излишне резкими, начинали очень быстро говорить… Но главное — это то, как они вели себя с мужчинами… Что соглашались сделать…
Лену передёрнуло. Я поняла, почему она сама согласилась прогнуться и постараться понравиться лично Гeннадию Павловичу, чтобы удовлетворять только его потребности…
— А кто такая Лиля? — поинтересовалась я.
— Её привезли последней, — сообщила Лена — В обшей комнате она провела всего дня три, потом прибыл шеф и вызвал её к себе. Она наотрез отказалась выполнять его прихоти…
По всей вероятности, Лиля очень понравилась Дубовицкому и он не стал отправлять её в расход, а велел Мулатке провести с ней работу. Отару была в сомнениях, стоит ли это делать, вдруг Лиля станет любимой наложницей вместо самой Лены? Отару страшно не хотелось возвращаться в общую комнату. Потом Мулатка хорошо призадумалась и, уже немного зная Дубовицкого, решила, что Гeннадий Павлович планирует устраивать какие-то совместные развлечения с ней и Лилей одновременно, потому что девушки были полными антиподами внешне: мулатка с чёрными жёсткими волосами и натуральная блондинка с практически белыми волосами, светлой кожей и светло-серыми глазами. Отару оказалась права.
Она, как могла, попыталась убедить Лилю в необходимости подчиниться.
Лена уже знала, что с виллы не сбежать, и лучше из худшего выбрать лучшее, чем оказаться в худшем положении. Вроде бы Лиля с ней согласилась.
В свой следующий приезд Геннадий Павлович велел Лене и Лиле заняться перед ним лесбийской любовью. Лена всегда предпочитала мужчин, но была готова выполнить эту прихоть хозяина. Для Лили же подобное было неприемлемо.
Дубовицкий велел запереть Лилю в отдельной комнате и дал указание вводить ей какие-то препараты.
Отару больше не разрешали встречаться с Лилей. Один раз она все-таки уломала Сулему открыть ей дверь Лялиной комнаты. Лиля лежала на кровати, безвольно глядя в потолок. Лена попыталась её растормошить, но бесполезно.
Сулема сказала, что Лиля почти ничего не ест и просто чахнет на глазах. Лена не знала, пользовал ли Лилю хозяин после того раза или нет, но подозревала, что да.
Я подумала, что Валера с Костиком беспокоились не зря. Девушка пришла в отчаяние, не хотела жить так, как была вынуждена жить, — и перерезала себе вены.
— Наташа, — обратилась ко мне Отару, — ты сказала, что Лилю убили. Это правда? Я покачала головой.
— А что случилось?
— Она покончила с собой.
— Господи! — воскликнула Лена. — Бедняжка! Господи!
Отару расплакалась. Мы с дядей Сашей молчали.
Я не знала, что сказать Лене. Меня спасла Людмила, постучавшая в дверь и пригласившая нас всех на ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90