Пусть будет благословение священной рябины со всеми нами.
Отец Майкл сделал несколько глубоких вдохов, лицо его побледнело.
Джон использовал эту передышку для того, чтобы приблизиться боком к единственной двери хижины. Здесь он замешкался. Есть ли еще снаружи Джок? Что он имел в виду, говоря, что все на месте? Лиам и Херити ухмылялись, внимание их было приковано к отцу Майклу.
– Рябина, – пробормотал отец Майкл.
– Наши предки почитали рябину, а они были счастливее тех, кто сейчас платит грош святому Петру, – сказал Маккрей.
– Так вы скоро начнете поклоняться Митре или какой-нибудь другой языческой статуе! – обвиняющим тоном сказал отец Майкл.
– Полегче, священник, – ответил Маккрей. – Митра был иранским богом, которого принесли с собой римские легионеры. Как хороший гэл, я ненавижу все римское, с вашей римской церковью включительно!
Херити ухмыльнулся:
– Ну и ну, они спорят, как парочка иезуитов! Да, ты был прав, Лиам. Редкое развлечение.
Джон положил руку на ручку двери и приоткрыл дверь так, что образовалась узкая щелочка. Маккрей должен быть где-то прямо перед отцом Майклом. Телефонная линия уходила именно в ту сторону.
– Кто это там с вами разговаривает? – задал вопрос Маккрей.
– Это Джозеф Херити, – сказал отец Майкл.
– Собственной персоной? Да, редкая добыча вводит старого охотника в искушение. Там с вами в хижине Лиам Каллен и кто-то еще. Кто это?
– Его зовут Джон О'Доннел.
Херити вдруг резко вытянул руку и прикрыл ладонью рот отца Майкла, отрицательно помотав головой. Священник взглянул на него удивленно.
– Вы что-то хотели сказать еще, священник? – спросил Маккрей.
Херити снял ладонь со рта отца Майкла и предостерегающе погрозил пальцем.
– Мы направляемся на север, чтобы найти какое-нибудь место, которое примет нас, – сказал отец Майкл слабым голосом. Его внимание оставалось прикованным к Херити.
– А в гостинице нет места! – засмеялся Маккрей. – Кто из вас беременный?
– Мистер Маккрей, – сказал отец Майкл, – я пытаюсь спасти вашу душу от вечного проклятия. Неужели вы не можете…
– Это не в ваших силах, – сказал Маккрей. – Мы здесь все друиды, поклонники деревьев, невинные, как младенцы, появившиеся на свет. Вы можете взять своего виноватого бога, католический мошенник, и затолкать его туда, куда не попадает лунный свет.
Херити взорвался хриплым хохотом, Лиам фыркнул.
Джон открыл дверь еще на несколько миллиметров и выскользнул в темноту. Он помнил, что тропинка, по которой они пришли, была справа. Он не видел Джока и никого другого, но подозревал, что в округе были и другие охранники. Из хижины доносился голос отца Майкла.
– Мистер Маккрей, вы должны отречься от своих дурных привычек, покаяться в грехах, пока не поздно! Бог простит…
– Я не нуждаюсь в прощении!
«В этом голосе слышно безумие», – решил Джон. Он прокрался за угол хижины и посмотрел на виллу, серой кляксой выделяющуюся в темноте. Теперь видны были только два освещенных свечами окна. Кусты бились о его колени. Он свернул налево, выискивая проход, где бы его не выдавал шум. Голоса в хижине стихли до уровня едва слышного бормотания. Когда его глаза привыкли к темноте, он различил между тем местом, где он стоял, и виллой склон, поросший низкими кустами, серыми пятнами выделяющимися на темном фоне. Есть ли здесь проход? Он двинулся вперед, споткнулся и упал бы, если бы не чья-то рука, схватившая его за плечо и втащившая назад. Джон неожиданно обнаружил, что он брошен на землю. Холодная мушка винтовки была прижата к его шее за правым ухом.
Из тьмы за винтовкой голос Джока спросил:
– И куда же он направлялся?
В голове Джона закружились отчаянные мысли. Ствол больно упирался в его шею. Его левая щека лежала на острых колючках.
– Этот сумасшедший Маккрей пустит сюда ракету и убьет всех нас, – прохрипел Джон. – Можете оставаться здесь и ждать, но я…
– Маккрей всегда говорит это, – сказал Джок, – но он не сделает этого, если не пытаться подойти к нему. – Давление мушки ослабло.
Херити вполголоса выругался.
В хижине слышался голос Лиама:
– Вечеринка закончена, святой отец. Вы не убедили этого человека.
Отец Майкл вынырнул из хижины в сопровождении Лиама.
– Сохрани его Господь, – молился отец Майкл, – и этих бедных детей вместе с ним.
– А он говорил о рождении и перерождении, – дразнил его Лиам. – В этой его рябине есть какая-то правда. – Он вытолкнул отца Майкла из хижины и позвал Джока. – Закрой здесь, Джок. Я потушу свечи.
Их охватила темнота.
Чья-то рука подняла Джона на ноги. Он почувствовал, что его руку отпустили, но все равно остальные окружали его.
– А теперь тихо! – Это сказал Херити где-то рядом с Джоном. – Нас ткнули носом в действительность, да?
– То, что ты сказал, это ужасная истина. – Это был Лиам, по другую сторону от Джона, туманная фигура, едва видимая при свете звезд. – Кроме Маккрея, – сказал Лиам, – ни один из нас не может сказать, что будет жить в своих детях. Наши потомки отрезаны.
– Эх, не говори так, Лиам. – Это был голос Джока, раздавшийся сзади Джона. – Эти милые девочки там, совсем рядом, а мы здесь и не можем даже прикоснуться к ним.
– Это все за то, что мы живем в ненависти, – пробормотал отец Майкл. – Мы должны остановить ненависть, Джозеф! Мы должны спасти этого грешника!
– Он хороший человек, – сказал Херити.
– Злой!
– Лиам, – сказал Херити, – вы с Джеком такие отличные компаньоны. Так много помогаете.
– Наша обязанность – охранять эту виллу, – сказал Лиам. – Мы выполняем приказы.
Пока остальные разговаривали, Джон чувствовал, как его дрожь и замешательство проходят. О'Нейл-Внутри оставался спокойным. «Я пытался», – думал Джон. Вокруг него двигались люди. Джон почувствовал, как чья-то ладонь сжала его руку. Херити сказал, приблизив губы к его уху:
– Ты действительно просто пытался удрать, Джон?
– Это было глупо, собрать нас всех в этой хижине, – ответил Джон. – Там сумасшедший. Он способен на что угодно.
– Безумцы все такие, – сказал Херити.
Лиам сказал из темноты впереди них.
– Идите вперед. Нам надо вернуться к дому.
– Твои обязанности, – согласился Херити.
– Вот именно. – В голосе Лиама слышался облегченный смех. – У всех нас свои приказы.
Джон повернулся к Херити, который шел рядом.
– Кто дал тебе приказ охранять меня?
– Рябина кудрявая, – ответил Херити.
42
…рассудок вводит меня в заблуждение, и в этом мука, в этом ад.
Бен Джонсон
– Но почему они называют это Литературой Отчаяния? – спросил Папа.
Папа Лука, который был кардиналом Джеймсом Макинтайром, сидел в кресле-качалке в конце столовой у окна, из которого открывался вид на крыши Филадельфии и Старую Гавань. Силуэт города отчетливо выделялся в утреннем солнце холодного зимнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
Отец Майкл сделал несколько глубоких вдохов, лицо его побледнело.
Джон использовал эту передышку для того, чтобы приблизиться боком к единственной двери хижины. Здесь он замешкался. Есть ли еще снаружи Джок? Что он имел в виду, говоря, что все на месте? Лиам и Херити ухмылялись, внимание их было приковано к отцу Майклу.
– Рябина, – пробормотал отец Майкл.
– Наши предки почитали рябину, а они были счастливее тех, кто сейчас платит грош святому Петру, – сказал Маккрей.
– Так вы скоро начнете поклоняться Митре или какой-нибудь другой языческой статуе! – обвиняющим тоном сказал отец Майкл.
– Полегче, священник, – ответил Маккрей. – Митра был иранским богом, которого принесли с собой римские легионеры. Как хороший гэл, я ненавижу все римское, с вашей римской церковью включительно!
Херити ухмыльнулся:
– Ну и ну, они спорят, как парочка иезуитов! Да, ты был прав, Лиам. Редкое развлечение.
Джон положил руку на ручку двери и приоткрыл дверь так, что образовалась узкая щелочка. Маккрей должен быть где-то прямо перед отцом Майклом. Телефонная линия уходила именно в ту сторону.
– Кто это там с вами разговаривает? – задал вопрос Маккрей.
– Это Джозеф Херити, – сказал отец Майкл.
– Собственной персоной? Да, редкая добыча вводит старого охотника в искушение. Там с вами в хижине Лиам Каллен и кто-то еще. Кто это?
– Его зовут Джон О'Доннел.
Херити вдруг резко вытянул руку и прикрыл ладонью рот отца Майкла, отрицательно помотав головой. Священник взглянул на него удивленно.
– Вы что-то хотели сказать еще, священник? – спросил Маккрей.
Херити снял ладонь со рта отца Майкла и предостерегающе погрозил пальцем.
– Мы направляемся на север, чтобы найти какое-нибудь место, которое примет нас, – сказал отец Майкл слабым голосом. Его внимание оставалось прикованным к Херити.
– А в гостинице нет места! – засмеялся Маккрей. – Кто из вас беременный?
– Мистер Маккрей, – сказал отец Майкл, – я пытаюсь спасти вашу душу от вечного проклятия. Неужели вы не можете…
– Это не в ваших силах, – сказал Маккрей. – Мы здесь все друиды, поклонники деревьев, невинные, как младенцы, появившиеся на свет. Вы можете взять своего виноватого бога, католический мошенник, и затолкать его туда, куда не попадает лунный свет.
Херити взорвался хриплым хохотом, Лиам фыркнул.
Джон открыл дверь еще на несколько миллиметров и выскользнул в темноту. Он помнил, что тропинка, по которой они пришли, была справа. Он не видел Джока и никого другого, но подозревал, что в округе были и другие охранники. Из хижины доносился голос отца Майкла.
– Мистер Маккрей, вы должны отречься от своих дурных привычек, покаяться в грехах, пока не поздно! Бог простит…
– Я не нуждаюсь в прощении!
«В этом голосе слышно безумие», – решил Джон. Он прокрался за угол хижины и посмотрел на виллу, серой кляксой выделяющуюся в темноте. Теперь видны были только два освещенных свечами окна. Кусты бились о его колени. Он свернул налево, выискивая проход, где бы его не выдавал шум. Голоса в хижине стихли до уровня едва слышного бормотания. Когда его глаза привыкли к темноте, он различил между тем местом, где он стоял, и виллой склон, поросший низкими кустами, серыми пятнами выделяющимися на темном фоне. Есть ли здесь проход? Он двинулся вперед, споткнулся и упал бы, если бы не чья-то рука, схватившая его за плечо и втащившая назад. Джон неожиданно обнаружил, что он брошен на землю. Холодная мушка винтовки была прижата к его шее за правым ухом.
Из тьмы за винтовкой голос Джока спросил:
– И куда же он направлялся?
В голове Джона закружились отчаянные мысли. Ствол больно упирался в его шею. Его левая щека лежала на острых колючках.
– Этот сумасшедший Маккрей пустит сюда ракету и убьет всех нас, – прохрипел Джон. – Можете оставаться здесь и ждать, но я…
– Маккрей всегда говорит это, – сказал Джок, – но он не сделает этого, если не пытаться подойти к нему. – Давление мушки ослабло.
Херити вполголоса выругался.
В хижине слышался голос Лиама:
– Вечеринка закончена, святой отец. Вы не убедили этого человека.
Отец Майкл вынырнул из хижины в сопровождении Лиама.
– Сохрани его Господь, – молился отец Майкл, – и этих бедных детей вместе с ним.
– А он говорил о рождении и перерождении, – дразнил его Лиам. – В этой его рябине есть какая-то правда. – Он вытолкнул отца Майкла из хижины и позвал Джока. – Закрой здесь, Джок. Я потушу свечи.
Их охватила темнота.
Чья-то рука подняла Джона на ноги. Он почувствовал, что его руку отпустили, но все равно остальные окружали его.
– А теперь тихо! – Это сказал Херити где-то рядом с Джоном. – Нас ткнули носом в действительность, да?
– То, что ты сказал, это ужасная истина. – Это был Лиам, по другую сторону от Джона, туманная фигура, едва видимая при свете звезд. – Кроме Маккрея, – сказал Лиам, – ни один из нас не может сказать, что будет жить в своих детях. Наши потомки отрезаны.
– Эх, не говори так, Лиам. – Это был голос Джока, раздавшийся сзади Джона. – Эти милые девочки там, совсем рядом, а мы здесь и не можем даже прикоснуться к ним.
– Это все за то, что мы живем в ненависти, – пробормотал отец Майкл. – Мы должны остановить ненависть, Джозеф! Мы должны спасти этого грешника!
– Он хороший человек, – сказал Херити.
– Злой!
– Лиам, – сказал Херити, – вы с Джеком такие отличные компаньоны. Так много помогаете.
– Наша обязанность – охранять эту виллу, – сказал Лиам. – Мы выполняем приказы.
Пока остальные разговаривали, Джон чувствовал, как его дрожь и замешательство проходят. О'Нейл-Внутри оставался спокойным. «Я пытался», – думал Джон. Вокруг него двигались люди. Джон почувствовал, как чья-то ладонь сжала его руку. Херити сказал, приблизив губы к его уху:
– Ты действительно просто пытался удрать, Джон?
– Это было глупо, собрать нас всех в этой хижине, – ответил Джон. – Там сумасшедший. Он способен на что угодно.
– Безумцы все такие, – сказал Херити.
Лиам сказал из темноты впереди них.
– Идите вперед. Нам надо вернуться к дому.
– Твои обязанности, – согласился Херити.
– Вот именно. – В голосе Лиама слышался облегченный смех. – У всех нас свои приказы.
Джон повернулся к Херити, который шел рядом.
– Кто дал тебе приказ охранять меня?
– Рябина кудрявая, – ответил Херити.
42
…рассудок вводит меня в заблуждение, и в этом мука, в этом ад.
Бен Джонсон
– Но почему они называют это Литературой Отчаяния? – спросил Папа.
Папа Лука, который был кардиналом Джеймсом Макинтайром, сидел в кресле-качалке в конце столовой у окна, из которого открывался вид на крыши Филадельфии и Старую Гавань. Силуэт города отчетливо выделялся в утреннем солнце холодного зимнего дня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153