Ах, если бы он сам был на ногах, если бы его не подвел скотина Иероним! Разве стал бы он тогда распинаться перед лекаришкой?
— Узнайте, может быть, туда поедет кто-то из купцов?
— Хорошо, — охотно пообещал Казимир. — И за это вы дадите мне сотню злотых?
— Вы получите деньги, когда этот человек вернется. Но это не все. Вам не приходилось бывать в Италии?
— Я не настолько богат, чтобы совершать подобные поездки, — улыбнулся Чарновский. «Он не знает, что встреча с посланцем отца Паоло все-таки состоялась, и хочет оправдаться перед иезуитами, опасаясь наказания», — подумал он.
— Ваше путешествие будет полностью оплачено, — заверил Марцин.
— Что мне там делать? Решать ваши денежные дела?
— Вот именно! Нужно отвезти несколько писем важным персонам. Это богоугодное и прекрасно оплачиваемое дело. Все расходы я беру на себя. Согласны?
— Не знаю, что и ответить. Ваше предложение так неожиданно. Я же не могу все бросить и завтра же ускакать? Да и вы еще нуждаетесь в уходе. И… сколько я за это получу?
Услышав последний вопрос, Марцин облегченно откинулся на подушки. Тон его быстро изменился: теперь он обращался к пану Казимиру так, как обращаются к уважаемому, заслуживающему доверия, но все же слуге:
— Завтра ехать не обязательно, я еще не написал письмо. Сначала найдите провожатого в Москву, а потом окончательно решим с путешествием в Италию.
— Хорошо, — согласился Чарновский.
Пан Гонсерек наконец-то открыл рот, и теперь ему же не вырваться из западни, которую скромный лекарь приготовил для пособника иезуитов. В Москву человека Марцина проводит стрелец, и, даст Бог, ему удастся пройти по всей вражеской цепочке и добраться до главного предателя. Как это лучше обставить, еще есть время подумать. А в Рим придется ехать самому Казимиру…
* * *
Илью помог отыскать Фрол. Следуя указанию пана Гонсерека, он отправился все к тому же пану Лаговскому, который еще обиженно пыхтел и дулся, но просьбу срочно найти и прислать к раненому «охотника» обещал выполнить. Вечером в двери дома лекаря постучал скромно одетый мещанин и сказал, что он и есть тот самый «охотник». Ничего примечательного ни Казимир, ни Окулов в нем не нашли: тощенький, остроносенький, похож на воробышка-заморыша. Даже шапка, кафтан и штаны на нем были серые. Оружия «охотник» не носил. Говорил тихо, слегка шепелявил и в польскую речь иногда вставлял белорусские слова, из чего лекарь заключил, что он уроженец Пинского или Могилевского каштелянства.
Его провели к раненому. Пан Гонсерек изволил почти два часа беседовать с ним, а потом сказал лекарю, что этого человека нужно проводить к русским, но не в Москву, как договаривались раньше, а только до Вязьмы. Провожатый получит три золотых задатка и пять монет при расставании с «охотником» в Вязьме. Пан Чарновский получает десять золотых задатка и тридцать — по возвращении посланца.
— Вы уже нашли провожатого? — прищурился пан Марцин.
— Сейчас здесь торгуют несколько купцов из Московии, — ответил лекарь. — Один из них собирается домой и согласен взять попутчика. Естественно, ему ничего не известно о ваших делах.
— Что за купец?
— Торгует женскими украшениями. Крупный мужчина, но я не знаю, как его зовут. — Чарновский чуть смущенно улыбнулся и развел руками. — С ним говорил Матей, мой слуга. Но сам я тоже видел купца, поскольку покупал у него сережки для одной прелестной паненки.
— Хорошо, — кивнул Гонсерек. — Пусть «охотник» сам поглядит на него, а потом будете договариваться.
«Скорее всего, про Москву он ляпнул сгоряча, под впечатлением размолвки с Лаговским, — решил пан Казимир. — А теперь петляет, путает следы. Наверно, в Вязьме или около нее у них есть тайный приют, и оттуда в Москву отправится другой человек, а не „охотник“.
Фрол-Матей сводил Илью поглядеть на купца. Видимо, «охотник» остался доволен смотринами, поскольку вскоре пан Марцин приказал — именно приказал, а не попросил — договориться с провожатым. Две ночи подряд Окулову и Тархову не удалось заснуть ни на минутку: они обсуждали предстоящую поездку и придуманный Любомиром план действий. Наконец, когда все оговорили, Фрол подарил Павлину небольшой двуствольный пистолет и отдал наглухо зашитый в толстую кожу четырехугольный предмет.
— Тут твоя смерть, — грустно усмехнулся он. — Любомир долго сомневался, передавать ли это с тобой или нет, но время не ждет, а послать в Москву просто некого. Приехали бы вы, как думалось, втроем…
— Чего уж теперь. — Стрелец принял посылку и прикинул ее вес на ладони. — Тяжеловата! Золото, что ли?
— Дороже. Под кожей стальная шкатулка, а в ней книга и твое зеркальце. Если чужой распорет кожу, то шкатулку не откроет: в ней ни замочной скважины для ключа, ни щели, куда сунуть нож. Но уж коли взломают… Смерть покажется избавлением. На крайний случай попробуй отговориться, что, мол, согласился отвезти сверток в Москву за деньги: мол, незнакомый человек дал за это несколько золотых и сказал, что там за ним зайдут к тебе в лавку и заплатят еще. Но берегись!
— Ладно, — обреченно махнул рукой Тархов. — Мой попутчик тоже, небось, свою смерть с собой потащит. Так что квиты будем.
— А вот и последний подарок Любомира. — Фрол достал свернутую в махонький узелок чистую тряпку, развернул и показал Павлину несколько темных крупинок, похожих на зерна конопли: — Бросишь одну маковку в напиток, и человек заснет как убитый. Кидать можно в воду, вино, пиво. У этого снадобья нет ни вкуса, ни запаха, и растворяется сразу, будто ничего не было. Если бросишь все маковки, то больше человек не проснется.
— Спать-то крепко будет? — Стрелец бережно спрятал узелок.
— Любомир говорил, каленым железом можно жечь — все одно не почует…
Вскоре Павлин отправился в обратный путь. Вместе с ним из Варшавы выехал невзрачный, тщедушный мужичонка, назвавшийся Ильей. Он свободно и чисто говорил по-русски, виртуозно матерился, и умело обращался с лошадьми. Кроме тощей дорожной котомки, никаких вещей у него не имелось.
Он оказался хорошим попутчиком: ловко сидел в седле, стойко переносил долгие переходы, не жаловался на зной и пыль, а самое главное — не докучай пустыми разговорами и расспросами. Его вполне удовлетворило то, что Павлин сообщил о себе: зовут его, мол, Прохор, он приказчик богатого московского купца, а теперь возвращается домой. В ответ «охотник» дал три золотых и обещал дать еще пять, когда доберутся до Вязьмы. Тархов чувствовал, что попутчик поначалу вел себя настороженно, однако потом вроде успокоился: все шло гладко, приказчик не проявлял досужего любопытства, а его богатырская стать невольно внушала уважение и доверие. Обычно люди, от природы наделенные громадной физической силой, по натуре добродушны и не отличаются хитростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198
— Узнайте, может быть, туда поедет кто-то из купцов?
— Хорошо, — охотно пообещал Казимир. — И за это вы дадите мне сотню злотых?
— Вы получите деньги, когда этот человек вернется. Но это не все. Вам не приходилось бывать в Италии?
— Я не настолько богат, чтобы совершать подобные поездки, — улыбнулся Чарновский. «Он не знает, что встреча с посланцем отца Паоло все-таки состоялась, и хочет оправдаться перед иезуитами, опасаясь наказания», — подумал он.
— Ваше путешествие будет полностью оплачено, — заверил Марцин.
— Что мне там делать? Решать ваши денежные дела?
— Вот именно! Нужно отвезти несколько писем важным персонам. Это богоугодное и прекрасно оплачиваемое дело. Все расходы я беру на себя. Согласны?
— Не знаю, что и ответить. Ваше предложение так неожиданно. Я же не могу все бросить и завтра же ускакать? Да и вы еще нуждаетесь в уходе. И… сколько я за это получу?
Услышав последний вопрос, Марцин облегченно откинулся на подушки. Тон его быстро изменился: теперь он обращался к пану Казимиру так, как обращаются к уважаемому, заслуживающему доверия, но все же слуге:
— Завтра ехать не обязательно, я еще не написал письмо. Сначала найдите провожатого в Москву, а потом окончательно решим с путешествием в Италию.
— Хорошо, — согласился Чарновский.
Пан Гонсерек наконец-то открыл рот, и теперь ему же не вырваться из западни, которую скромный лекарь приготовил для пособника иезуитов. В Москву человека Марцина проводит стрелец, и, даст Бог, ему удастся пройти по всей вражеской цепочке и добраться до главного предателя. Как это лучше обставить, еще есть время подумать. А в Рим придется ехать самому Казимиру…
* * *
Илью помог отыскать Фрол. Следуя указанию пана Гонсерека, он отправился все к тому же пану Лаговскому, который еще обиженно пыхтел и дулся, но просьбу срочно найти и прислать к раненому «охотника» обещал выполнить. Вечером в двери дома лекаря постучал скромно одетый мещанин и сказал, что он и есть тот самый «охотник». Ничего примечательного ни Казимир, ни Окулов в нем не нашли: тощенький, остроносенький, похож на воробышка-заморыша. Даже шапка, кафтан и штаны на нем были серые. Оружия «охотник» не носил. Говорил тихо, слегка шепелявил и в польскую речь иногда вставлял белорусские слова, из чего лекарь заключил, что он уроженец Пинского или Могилевского каштелянства.
Его провели к раненому. Пан Гонсерек изволил почти два часа беседовать с ним, а потом сказал лекарю, что этого человека нужно проводить к русским, но не в Москву, как договаривались раньше, а только до Вязьмы. Провожатый получит три золотых задатка и пять монет при расставании с «охотником» в Вязьме. Пан Чарновский получает десять золотых задатка и тридцать — по возвращении посланца.
— Вы уже нашли провожатого? — прищурился пан Марцин.
— Сейчас здесь торгуют несколько купцов из Московии, — ответил лекарь. — Один из них собирается домой и согласен взять попутчика. Естественно, ему ничего не известно о ваших делах.
— Что за купец?
— Торгует женскими украшениями. Крупный мужчина, но я не знаю, как его зовут. — Чарновский чуть смущенно улыбнулся и развел руками. — С ним говорил Матей, мой слуга. Но сам я тоже видел купца, поскольку покупал у него сережки для одной прелестной паненки.
— Хорошо, — кивнул Гонсерек. — Пусть «охотник» сам поглядит на него, а потом будете договариваться.
«Скорее всего, про Москву он ляпнул сгоряча, под впечатлением размолвки с Лаговским, — решил пан Казимир. — А теперь петляет, путает следы. Наверно, в Вязьме или около нее у них есть тайный приют, и оттуда в Москву отправится другой человек, а не „охотник“.
Фрол-Матей сводил Илью поглядеть на купца. Видимо, «охотник» остался доволен смотринами, поскольку вскоре пан Марцин приказал — именно приказал, а не попросил — договориться с провожатым. Две ночи подряд Окулову и Тархову не удалось заснуть ни на минутку: они обсуждали предстоящую поездку и придуманный Любомиром план действий. Наконец, когда все оговорили, Фрол подарил Павлину небольшой двуствольный пистолет и отдал наглухо зашитый в толстую кожу четырехугольный предмет.
— Тут твоя смерть, — грустно усмехнулся он. — Любомир долго сомневался, передавать ли это с тобой или нет, но время не ждет, а послать в Москву просто некого. Приехали бы вы, как думалось, втроем…
— Чего уж теперь. — Стрелец принял посылку и прикинул ее вес на ладони. — Тяжеловата! Золото, что ли?
— Дороже. Под кожей стальная шкатулка, а в ней книга и твое зеркальце. Если чужой распорет кожу, то шкатулку не откроет: в ней ни замочной скважины для ключа, ни щели, куда сунуть нож. Но уж коли взломают… Смерть покажется избавлением. На крайний случай попробуй отговориться, что, мол, согласился отвезти сверток в Москву за деньги: мол, незнакомый человек дал за это несколько золотых и сказал, что там за ним зайдут к тебе в лавку и заплатят еще. Но берегись!
— Ладно, — обреченно махнул рукой Тархов. — Мой попутчик тоже, небось, свою смерть с собой потащит. Так что квиты будем.
— А вот и последний подарок Любомира. — Фрол достал свернутую в махонький узелок чистую тряпку, развернул и показал Павлину несколько темных крупинок, похожих на зерна конопли: — Бросишь одну маковку в напиток, и человек заснет как убитый. Кидать можно в воду, вино, пиво. У этого снадобья нет ни вкуса, ни запаха, и растворяется сразу, будто ничего не было. Если бросишь все маковки, то больше человек не проснется.
— Спать-то крепко будет? — Стрелец бережно спрятал узелок.
— Любомир говорил, каленым железом можно жечь — все одно не почует…
Вскоре Павлин отправился в обратный путь. Вместе с ним из Варшавы выехал невзрачный, тщедушный мужичонка, назвавшийся Ильей. Он свободно и чисто говорил по-русски, виртуозно матерился, и умело обращался с лошадьми. Кроме тощей дорожной котомки, никаких вещей у него не имелось.
Он оказался хорошим попутчиком: ловко сидел в седле, стойко переносил долгие переходы, не жаловался на зной и пыль, а самое главное — не докучай пустыми разговорами и расспросами. Его вполне удовлетворило то, что Павлин сообщил о себе: зовут его, мол, Прохор, он приказчик богатого московского купца, а теперь возвращается домой. В ответ «охотник» дал три золотых и обещал дать еще пять, когда доберутся до Вязьмы. Тархов чувствовал, что попутчик поначалу вел себя настороженно, однако потом вроде успокоился: все шло гладко, приказчик не проявлял досужего любопытства, а его богатырская стать невольно внушала уважение и доверие. Обычно люди, от природы наделенные громадной физической силой, по натуре добродушны и не отличаются хитростью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198