Я сказала, что в церковь Берли, недалеко от Дувра.
— Не слишком ли далеко, чтобы взглянуть на кусок камня, — заметила леди Гленкорн.
Дедушка одарил ее снисходительной, но довольно презрительной улыбкой.
— Это норманнская церковь, не так ли, — сказал он, — мне кажется, самой интересной чертой норманнской архитектуры является то, как они строили крыши… Обшивали деревом стропила, чтобы придать потолкам форму тоннеля. Правильно, Филиппа?
Я очень мало понимала в том, о чем он говорит, потому мы с мисс Элтон никогда не занимались архитектурой, пока не решили ехать в церковь Берли.
— О, да, да, — сказала я в ответ. — Мисс Элтон очень переживает, потому что скоро покидает нас.
Дедушка не смог скрыть своего презрения.
— Филиппа уже слишком взрослая, чтобы иметь гувернантку. Ей скоро придется заниматься другими вопросами.
Странно, но я никогда раньше не была в центре внимания. Это означало, что я довольно важная фигура на шахматной доске, которой можно сделать ход по своему усмотрению.
Я почувствовала облегчение, когда ужин закончился. Мы пошли в солярий, где, когда бывали гости, подавали вина и ликеры. Софию попросили поиграть на пианино. У нее был довольно сильный голос, и она спела несколько старых песен, типа «Спелой вишни» и «Пей за меня». Последнюю она пела очень душевно, и кузен Артур стоял рядом с ней и переворачивал для нее страницы нот. Я заметила, что когда он наклонился, чтобы перевернуть, страницу, он опустил руку на ее плечо и довольно долго не убирал ее.
Я всегда смотрела на руки кузена Артура с отвращением и ужасом, потому что я ненавидела его прикосновения. А он, я заметила, любил физические контакты. Я думала, что это только со мной, но оказалось, что и с другими тоже. Я еще и еще раз заметила это, пока София играла на пианино, и немножко обрадовалась. Значит, он дотрагивается не только до меня.
Наконец, вечер закончился. Гленкорны уехали в своем экипаже. Мы проводили их. Когда они скрылись из виду, дедушка вздохнул с облегчением.
— Я не удивлюсь, — сказал он, — если узнаю, что Гленкорн на грани банкротства.
Каждый день тянулся бесконечно долго, хотя, с другой стороны, я не замечала, как проходили недели. Я чувствовала, что быстро приближаюсь к пропасти. Мисс Элтон уезжала через месяц, ведь была уже середина февраля. Дедушка вот-вот сообщит мне условия своего ультиматума, а я все лелеяла несбыточные надежды о поездке в далекую страну, которая была для меня только названием. Я много раз смотрела на нее на карте — маленькую розовую точечку, совершенно незначительную по сравнению с просторами Америки, Африки и Европы, и даже с нашим маленьким островом. На карте было так много красных мест, обозначающих колонии британской империи. Но я хотела видеть только маленькую розовую точечку между коричневыми горными вершинами.
В отчаянии я решила еще раз сходить в усадьбу. Я шла через луг, и вдруг ко мне подошел мужчина.
На какое-то мгновение у меня перехватило дыхание, потому что мне показалось, что это возлюбленный Франсин. Я задохнулась и, наверное, побледнела.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
— Нет… Я просто пришла навестить… э… э…
— Навестить кого? — одобрительно переспросил он.
— Я познакомилась с графиней, когда она была здесь несколько лет назад. Она любезно пригласила меня… заходить еще.
— К сожалению, ее здесь сейчас нет. — Он говорил по-английски безупречно, с легким иностранным акцентом, — может, я вам смогу чем-нибудь помочь?
— А вы?..
— О, я просто приехал проверить, все ли в порядке с домом. Здесь уже давно никто не жил. Это плохо для домов. Могу я узнать ваше имя?
— Филиппа Юэлл.
Он насторожился. У меня в мозгу мелькнули строки из газетной вырезки. «Мы выяснили личность англичанки. Это Франсин Юэлл…»
Он, наверное, узнал имя, но ничего не сказал, кроме «Приятно познакомиться». «Не хотите ли зайти в дом», — добавил он.
— Но вы сказали, что никого из членов семьи нет дома.
Он рассмеялся.
— Я уверен, что графиня была бы очень недовольна, если бы я не проявил гостеприимства. Я вас приму от ее имени.
— Вы кто-то вроде… как это называется? Мажордом?
— Это очень верное наблюдение.
Я, наконец, поняла, кто он. Слуга, но один из самых главных. Он приехал, чтобы проверить, в каком состоянии дом. Это казалось очень разумным.
— Я полагаю, вы будете готовить дом к их приезду?
— Очень может быть, — сказал он. — Входите и выпейте что-нибудь. Ведь вы в это время пьете чай?
— Да.
— Тогда почему бы нам не выпить чаю?
Я вспомнила, как Ганс показывал нам дом, и как нам было не по себе. И все же, я не собиралась отказываться от предложения. Я была чрезвычайно возбуждена. Я чувствовала, как у меня от волнения начинают пылать щеки. Со мной это часто случалось. Франсин говорила:
— Не переживай. Тебе это идет.
Он открыл дверь, и мы вошли. Я так хорошо все помнила — столовую, лестницу, маленькую комнату, где мы разговаривали с графиней.
Чай нам принесла горничная, которая не выразила никакого удивления. Он улыбнулся.
— Может быть вы, как это называется… будете разливать чай?
Я разлила чай и спросила:
— Я… я хотела спросить, не знали ли вы мою сестру?
Он удивленно поднял брови.
— В последнее время я очень редко бываю в Англии. Я здесь провел несколько лет моей юности… учился.
— О, — сказала я, — это было четыре или пять лет назад. Она познакомилась в этом доме с одним человеком и вышла за него замуж и потом… умерла.
— Мне кажется, я знаю, о ком вы говорите, — медленно сказал он. — Был очень большой скандал. Да… я помню имя подруги барона.
— Моя сестра была его женой.
Он слегка передернул плечами. Потом сказал:
— Я знаю, что между ними была дружба… связь.
Я почувствовала, как мне становится жарко от негодования.
— Это неправда, — почти крикнула я. — Я знаю, что в прессе ее назвали его любовницей. А я вам говорю, что она была его женой.
— Не надо сердиться, — попросил он. — Я вас понимаю. Но барон никак не мог жениться на вашей сестре. Его брак имел огромное значение для всей страны, потому что он был наследником трона.
— Вы хотите сказать, что моя сестра была недостаточно хороша для него?
— Совсем не так, но он должен был жениться на девушке той же национальности… выбранной для него. Он не мог жениться ни на ком другом.
— Я должна вас заверить, что моя сестра была достойна стать женой кого угодно.
— Я вам верю, но, видите ли, дело не в достойности. Это вопрос политики, понимаете?
— Я знаю, что моя сестра была его женой.
Он покачал головой.
— Она была его любовницей, — сказал он. — Как и должно было быть. Она была не первой и не последней… если бы он остался жив.
— Я нахожу ваши комментарии крайне оскорбительными.
— Не стоит обижаться на правду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90