когда он ходил, то ковылял. Но я любила его еще сильнее за его слабость и несовершенство. Я желала заботиться о нем и защищать его. Мысль о том, что Роберт прочит его в мужья какой-нибудь влиятельной фамилии, заставляла меня тревожиться.
– Кого ты имеешь в виду для Роберта? – спросила я.
– Арабеллу Стюарт, – отвечал Роберт.
Я была против: Арабелла Стюарт претендовала на трон, потому что она была дочерью Чарльза Стюарта, графа Леннокса, младшего брата графа Дарили – бывшего мужа Марии Шотландской.
По линии своей матери граф Леннокс был внуком сестры короля Генри VIII, Маргариты.
Я быстро спросила:
– Ты полагаешь, у нее есть шансы на трон? Откуда? Больше шансов у Марии, дочери Джеймса Шотландского.
– Арабелла родилась на английской земле, – сказал Роберт. – Джеймс – шотландец. Народ захочет английскую королеву.
– Твои амбиции заслонили от тебя разум, – сказала я резко и добавила: – Ты совсем как твой отец. Он почитал себя «делателем» королей, а кончил жизнь на плахе.
– Не вижу причины, почему невозможно их помолвить.
– Ты полагаешь, королева разрешит это?
– Думаю, если я попрошу ее об этом…
– В интимной манере, – добавила я.
– Что с тобой, Леттис? Тебе нельзя сейчас быть при дворе, потому что Елизавета не примет тебя. Говорю тебе, скоро положение изменится.
– Кажется, ты приехал из Нидерландов этаким героем-победителем, сметающим все на своем пути.
– Подожди, – переключился он, – у меня есть еще планы. Как насчет Дороти?
– Дороти! У тебя есть династический брак и для нее?
– Именно так.
– Горю нетерпением узнать: кого же ты ей нашел.
– Молодого Джеймса Шотландского.
– Роберт, ты шутишь. Моя дочь – замужем за сыном королевы Шотландии?!
– Отчего бы нет?
– Хотелось бы услышать комментарии его матери по поводу этого брака.
– Каковы бы они ни были, они не идут в расчет. Королева Шотландии – пленница.
– …твоей сиятельной любовницы.
– Думаю, Елизавету можно будет уговорить. Если Джеймс поклянется остаться протестантом, она будет готова принять его как своего преемника.
– А вы, милорд, как добрый его отец, будете управлять государством. А если не удастся взобраться на трон ему, то есть Арабелла. Берегитесь, сэр.
– Я проявляю большую осторожность.
– Ты и в самом деле совсем как твой отец. Вспомни его. Он пытался сделать твоего брата Джилфорда королем через брак с леди Джейн Грей. Позволь снова тебе напомнить, что это стоило ему головы. Очень опасно жонглировать коронами.
– Жизнь – вообще опасная штука, Леттис. Можно рисковать высокими ставками – и выигрывать.
– Бедный Роберт. Ты так трудился. Ты почти достиг короны через милости Елизаветы. Но то был горький урок, и каков же был позор на твою голову, когда она много лет держала тебя на коротком поводке, а затем подзывала, как собачку: «Роберт, Глаза мои, мой милый Робин», и, когда ухе ты полагал, что корона у тебя в зубах, моментально отдергивала ее. Ну что ж, ты, по крайней мере, знаешь правила игры и не сдаешься, не правда ли? Ты добьешься своего из других рук. Ты расставишь своих марионеток и будешь дергать за ниточки. Роберт, ты самый одержимый амбициями человек, которого я знала.
– Разве ты захотела бы меня, будь я иным?
– Ты хорошо знаешь, что я не захотела бы тебя иным, чем ты есть, но одновременно я должна предупредить: поберегись. Да, Елизавета вновь сделала тебя фаворитом, но она непредсказуема. Ты можешь один день быть ее милым Робином, а на следующий – Предателем Лейстером.
– Но ты же видишь, что она всегда прощает меня. Не было для нее тяжелее удара, чем наш брак, но если бы ты видела ее нежность ко мне, когда я уезжал в Нидерланды и по моему возвращению…
– Я была гуманно избавлена от этого зрелища.
– Ты просто ревнуешь, Леттис. Моя с ней связь не должна сравниваться с нашими с тобой отношениями.
– Конечно, нет, она же отказала тебе! Но было бы все иначе, если бы она взяла тебя в мужья, не правда ли? Все, чего я прошу: остерегайся. Не думай, что если она похлопала тебя по щеке и сказала, что ты переедаешь, то ты теперь можешь позволять себе что угодно со своей милостивой леди, иначе ты рано или поздно обнаружишь, что не такая уж она милостивая.
– Моя дорогая Леттис, я знаю ее лучше, чем кто-либо.
– И недаром: долгое было знакомство. Но полагаю, восторг, которым тебя встретили в Нидерландах, позволил тебе видеть себя слегка более знаменитым и славным, чем ты есть на самом деле. Ты на опасном пути, Роберт, и все, о чем я могу попросить тебя, как твоя покорная жена: остерегайся.
Он был недоволен. Он желал, чтобы я аплодировала его интригам и слепо верила в его силу и умение достичь желаемого. Он не понимал, что я постепенно отворачиваюсь от него. Я сильно переживала свое отлучение от двора, в то время как он наслаждался славой и почетом, воображая, что они ждут его всегда.
Но даже его упрочившееся положение при дворе не смогло спасти его от гнева королевы, который разразился, едва она услышала о его предложениях. Она послала за ним и прилюдно его отругала. Я слышала его отчет об этом. Она ясно дала понять, что оба предложенных им брака должны быть преданы анафеме… только оттого, что в них участвуют мои дети.
– Спасибо, но я не желаю, – кричала она, и крики ее были слышны далеко вокруг, – чтобы Волчица процветала в своих щенках!
Итак, стало ясно, что прощения не последует. Я не приблизилась ко двору ни на йоту.
Роберт был некоторое время подавлен, а вскоре – так же оптимистично настроен, как и прежде.
– Это пройдет, – сказал он, – клянусь, что недолго тебе ждать – она примет тебя.
Но я сильно сомневалась, ибо одно упоминание моего имени по-прежнему бросало ее в ярость.
Она держала Роберта возле себя. Она была настроена показать мне, что, хотя я одержала временную победу и вышла за него, полный триумф будет на ее стороне.
Раз меня не принимали при дворе, я решила, что меня должны знать по всей стране. Я начала с того, что обставила все наши дома с такой роскошью, что поневоле заговорили, будто королевский двор беден по сравнению с ними. Я засадила за работу портних, накупив роскошнейших материалов, и мои платья стали столь же великолепными, как и любое в королевском гардеробе. Я одела своих форейторов в черные бархатные костюмы с серебрянными эполетами, и ездила через весь Лондон в экипаже с белыми лошадьми. Я выезжала только в сопровождении свиты из пятидесяти и более человек, и всегда впереди меня ехала кавалькада джентльменов и освобождала путь для моего экипажа. Люди выбегали из домов посмотреть на мой выезд, уверенные, что так может выезжать лишь королева.
Я улыбалась им в ответ снисходительно и милостиво, и они, разинув рты, гадали, кто же я такая.
Иногда я слышала благоговейный шепот.
– Это графиня Лейстер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
– Кого ты имеешь в виду для Роберта? – спросила я.
– Арабеллу Стюарт, – отвечал Роберт.
Я была против: Арабелла Стюарт претендовала на трон, потому что она была дочерью Чарльза Стюарта, графа Леннокса, младшего брата графа Дарили – бывшего мужа Марии Шотландской.
По линии своей матери граф Леннокс был внуком сестры короля Генри VIII, Маргариты.
Я быстро спросила:
– Ты полагаешь, у нее есть шансы на трон? Откуда? Больше шансов у Марии, дочери Джеймса Шотландского.
– Арабелла родилась на английской земле, – сказал Роберт. – Джеймс – шотландец. Народ захочет английскую королеву.
– Твои амбиции заслонили от тебя разум, – сказала я резко и добавила: – Ты совсем как твой отец. Он почитал себя «делателем» королей, а кончил жизнь на плахе.
– Не вижу причины, почему невозможно их помолвить.
– Ты полагаешь, королева разрешит это?
– Думаю, если я попрошу ее об этом…
– В интимной манере, – добавила я.
– Что с тобой, Леттис? Тебе нельзя сейчас быть при дворе, потому что Елизавета не примет тебя. Говорю тебе, скоро положение изменится.
– Кажется, ты приехал из Нидерландов этаким героем-победителем, сметающим все на своем пути.
– Подожди, – переключился он, – у меня есть еще планы. Как насчет Дороти?
– Дороти! У тебя есть династический брак и для нее?
– Именно так.
– Горю нетерпением узнать: кого же ты ей нашел.
– Молодого Джеймса Шотландского.
– Роберт, ты шутишь. Моя дочь – замужем за сыном королевы Шотландии?!
– Отчего бы нет?
– Хотелось бы услышать комментарии его матери по поводу этого брака.
– Каковы бы они ни были, они не идут в расчет. Королева Шотландии – пленница.
– …твоей сиятельной любовницы.
– Думаю, Елизавету можно будет уговорить. Если Джеймс поклянется остаться протестантом, она будет готова принять его как своего преемника.
– А вы, милорд, как добрый его отец, будете управлять государством. А если не удастся взобраться на трон ему, то есть Арабелла. Берегитесь, сэр.
– Я проявляю большую осторожность.
– Ты и в самом деле совсем как твой отец. Вспомни его. Он пытался сделать твоего брата Джилфорда королем через брак с леди Джейн Грей. Позволь снова тебе напомнить, что это стоило ему головы. Очень опасно жонглировать коронами.
– Жизнь – вообще опасная штука, Леттис. Можно рисковать высокими ставками – и выигрывать.
– Бедный Роберт. Ты так трудился. Ты почти достиг короны через милости Елизаветы. Но то был горький урок, и каков же был позор на твою голову, когда она много лет держала тебя на коротком поводке, а затем подзывала, как собачку: «Роберт, Глаза мои, мой милый Робин», и, когда ухе ты полагал, что корона у тебя в зубах, моментально отдергивала ее. Ну что ж, ты, по крайней мере, знаешь правила игры и не сдаешься, не правда ли? Ты добьешься своего из других рук. Ты расставишь своих марионеток и будешь дергать за ниточки. Роберт, ты самый одержимый амбициями человек, которого я знала.
– Разве ты захотела бы меня, будь я иным?
– Ты хорошо знаешь, что я не захотела бы тебя иным, чем ты есть, но одновременно я должна предупредить: поберегись. Да, Елизавета вновь сделала тебя фаворитом, но она непредсказуема. Ты можешь один день быть ее милым Робином, а на следующий – Предателем Лейстером.
– Но ты же видишь, что она всегда прощает меня. Не было для нее тяжелее удара, чем наш брак, но если бы ты видела ее нежность ко мне, когда я уезжал в Нидерланды и по моему возвращению…
– Я была гуманно избавлена от этого зрелища.
– Ты просто ревнуешь, Леттис. Моя с ней связь не должна сравниваться с нашими с тобой отношениями.
– Конечно, нет, она же отказала тебе! Но было бы все иначе, если бы она взяла тебя в мужья, не правда ли? Все, чего я прошу: остерегайся. Не думай, что если она похлопала тебя по щеке и сказала, что ты переедаешь, то ты теперь можешь позволять себе что угодно со своей милостивой леди, иначе ты рано или поздно обнаружишь, что не такая уж она милостивая.
– Моя дорогая Леттис, я знаю ее лучше, чем кто-либо.
– И недаром: долгое было знакомство. Но полагаю, восторг, которым тебя встретили в Нидерландах, позволил тебе видеть себя слегка более знаменитым и славным, чем ты есть на самом деле. Ты на опасном пути, Роберт, и все, о чем я могу попросить тебя, как твоя покорная жена: остерегайся.
Он был недоволен. Он желал, чтобы я аплодировала его интригам и слепо верила в его силу и умение достичь желаемого. Он не понимал, что я постепенно отворачиваюсь от него. Я сильно переживала свое отлучение от двора, в то время как он наслаждался славой и почетом, воображая, что они ждут его всегда.
Но даже его упрочившееся положение при дворе не смогло спасти его от гнева королевы, который разразился, едва она услышала о его предложениях. Она послала за ним и прилюдно его отругала. Я слышала его отчет об этом. Она ясно дала понять, что оба предложенных им брака должны быть преданы анафеме… только оттого, что в них участвуют мои дети.
– Спасибо, но я не желаю, – кричала она, и крики ее были слышны далеко вокруг, – чтобы Волчица процветала в своих щенках!
Итак, стало ясно, что прощения не последует. Я не приблизилась ко двору ни на йоту.
Роберт был некоторое время подавлен, а вскоре – так же оптимистично настроен, как и прежде.
– Это пройдет, – сказал он, – клянусь, что недолго тебе ждать – она примет тебя.
Но я сильно сомневалась, ибо одно упоминание моего имени по-прежнему бросало ее в ярость.
Она держала Роберта возле себя. Она была настроена показать мне, что, хотя я одержала временную победу и вышла за него, полный триумф будет на ее стороне.
Раз меня не принимали при дворе, я решила, что меня должны знать по всей стране. Я начала с того, что обставила все наши дома с такой роскошью, что поневоле заговорили, будто королевский двор беден по сравнению с ними. Я засадила за работу портних, накупив роскошнейших материалов, и мои платья стали столь же великолепными, как и любое в королевском гардеробе. Я одела своих форейторов в черные бархатные костюмы с серебрянными эполетами, и ездила через весь Лондон в экипаже с белыми лошадьми. Я выезжала только в сопровождении свиты из пятидесяти и более человек, и всегда впереди меня ехала кавалькада джентльменов и освобождала путь для моего экипажа. Люди выбегали из домов посмотреть на мой выезд, уверенные, что так может выезжать лишь королева.
Я улыбалась им в ответ снисходительно и милостиво, и они, разинув рты, гадали, кто же я такая.
Иногда я слышала благоговейный шепот.
– Это графиня Лейстер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107