Кроме того, было бы несправедливо, чтобы грехи детей падали на их отцов, не смотря на то, что Библия говорила об обратном. Если бы его поймали с любой другой служанкой, это был бы незначительный грех. Но мисс Лавиния!
— Я всегда знала, что она представляет из себя, — комментировала Полли. — Видно как на ладони. Можешь не сомневаться, что рано или поздно все выходит наружу… и мисс Лавиния разоблачила себя.
Мы ждали развязки, и долго ждать нам не пришлось.
Леди Харриет послала за отцом, и они долго совещались. Потом он вернулся домой. Как только он вошел, то попросил меня прийти к нему.
— Как тебе известно, — сказал он, — мы с твоей матерью всегда собирались отдать тебя в школу. Это было спланировано еще до твоего рождения. Не имело значения, родишься ты мальчиком или девочкой, мы оба были абсолютно уверены в необходимости образования, и твоя мать хотела, чтобы ее ребенок получил самое лучшее образование. Как ты слышала, имеется некоторая сумма — небольшая, но, вероятно, достаточная — и она отложена на твое обучение. Мисс Йорк — очень хорошая гувернантка, и леди Харриет приложит все силы, чтобы найти ей подходящее место, и с ее рекомендацией это не должно составить большого труда. Полли… ну, что же, она всегда понимала, что не может быть постоянно с тобой, и я полагаю, что она сможет жить вместе со своей сестрой.
Я пристально смотрела на него. Меня приводила в ужас мысль о том, что я теряю Полли.
— Лавиния составит тебе компанию. Леди Харриет одобрила школу, и вы будете вместе.
Тогда мне стало понятно. Леди Харриет решила, что Лавиния должна уехать. Следовало положить конец этому ужасному происшествию с Джосом. Единственным решением была разлука — и я должна была ехать с ней. Леди Харриет распоряжалась нашими жизнями.
— Отец, я не хочу уезжать в школу. Я уверена, что мисс Йорк — замечательный педагог и она может прекрасно продолжать обучать меня.
— Это то, что хотела для тебя твоя мать, — грустно ответил он. А я подумала: «И это то, чего хочет леди Харриет».
Я пошла прямо к Полли. Я обняла ее и крепко прижалась к ней.
— Полли, я не могу расстаться с тобой.
— Лучше расскажи мне, — сказала она.
— Я собираюсь в школу. Лавиния и я уезжаем.
— Понятно, понятно… Это из-за маленькой шалости мисс, да? Хотелось бы думать, что школа ее остановит. Так, значит, ты собираешься уехать в школу?
— Полли, я не хочу уезжать.
— Это может хорошо сложиться для тебя.
— А как же ты?
— Ну что же, я всегда знала, что когда-нибудь этому должен прийти конец. Это было вполне определенно. Я поеду к Эфф. Она всегда готова меня принять. Тут не о чем беспокоиться, дорогая. Мы с тобой… мы всегда будем друзьями. Ты будешь знать, где я, а я — где ты. Не стоит так падать духом. Школа понравится тебе, и затем, во время каникул, ты сможешь приехать и пожить с нами. Эфф бы так гордилась. Так что… смотри на все с оптимизмом. Ты знаешь, что жизнь продолжается. Она не стоит на месте, и ты не можешь быть вечно младенцем Полли. В этом есть своя прелесть!
От этих слов уже становилось лучше.
Мисс Йорк приняла новость философски. Она сказала, что ожидала этого. Пастор всегда говорил ей, что в один прекрасный день я должна буду отправиться в школу. Она найдет другое место, а пока останется в пасторском доме. Леди Харриет обещала помочь ей с рекомендациями, так что она была почти устроена.
Примерно через неделю после того, как Лавинию разоблачили, мы увиделись с ней.
Она оставалась еще возмущенной и выглядела, скорее, как тигрица, чем как избалованный котенок. Ее глаза слегка покраснели, и я поняла, что она много плакала.
— Какой скандал! — сказала она. — Все это из-за ужасной девицы Холли.
— Холли ничем не отличалась от тебя. Джос вас обеих оставил в дураках.
— Друзилла Делани, не смей называть меня дурой.
— Я буду называть тебя так, как хочу. И ты дура, если пошла на это — с конюхом.
— Тебе не понять!
— Ну что же? Все остальные понимают, и именно поэтому нас отсылают отсюда.
— Тебя тоже отсылают.
— Это только потому, что уезжаешь ты. Я должна быть с тобой.
Она фыркнула:
— Я не хочу с тобой.
— Мне кажется, что отец мог бы послать меня в другую школу.
— Моя мать не позволила бы этого.
— Ты знаешь, мы не рабы твоей матери. Мы свободны и можем делать, что хотим. Если ты собираешься возражать, я попрошу отца отослать меня одну.
Она была немного встревожена этим.
— Они относятся ко мне, как к ребенку, — сказала она. — Джос обращался по-другому.
Она начала смеяться.
— Он мошенник, — заявила она.
— Это все говорят.
— О… но это было так волнующе.
— Ты должна была быть осторожной.
— Я и была… если бы эта женщина не пришла и не обнаружила нас в беседке…
Я отвернулась. Хотела бы я знать, как отреагировала бы она, узнав, кто навел на них Холли.
— Он говорил, что я самая красивая девушка, какую он только видел.
— Я думаю, что они всегда говорят это. Они думают, что это поможет им быстро добиться того, чего они хотят.
— Нет, не всегда. И что ты об этом знаешь?
— Я слышала…
— Заткнись, — сказала Лавиния, казалось, что она вот-вот расплачется.
Мы заключили что-то вроде перемирия и, собираясь в незнакомое место, были довольны, что не будем оставаться в одиночестве.
Мы много разговаривали о школе.
В Меридиан-Хаузе мы провели два года. Я вполне освоилась. Меня немедленно заметили как способную ученицу. Лавиния же была недостаточно развитой для своего возраста и не проявляла интереса к учебе. Кроме того, она была заносчива и имела скверный характер, что тоже не способствовало ее популярности; а тот факт, что она принадлежала к знатной семье, скорее, сдерживал, чем давал ей какое-то преимущество. Она всегда надеялась, что окружающие будут приспосабливаться к ней, и ей никогда не приходило в голову, что она сама должна будет делать это.
Рядом находилась мужская школа, и иногда мы видели, как возле нее мальчики играли на зеленой лужайке. Это вызывало некоторое возбуждение среди части девочек, особенно по воскресеньям, когда мы шли на утреннюю службу в деревенскую церковь, и мальчики занимали места прямо напротив нас. Лавиния, конечно же, была в первых рядах среди тех, кто проявлял заметный интерес к мальчикам. Записки тайком передавались через проход, и для некоторых девочек воскресенье было важнейшим днем в неделе по причине, которая не могла бы обрадовать викария или грозную директрису школы мисс Дженшен.
Лавиния снова попала в беду во время второго года нашего пребывания в Меридиан-Хаузе, и это было неизбежно, поскольку по характеру этот случай был схож с первым.
Большую часть времени она не обращала на меня внимания, вспоминая обо мне только тогда, когда ей требовалась помощь в учебе. У нее было свое небольшое окружение — они были известны как «гуляки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Я всегда знала, что она представляет из себя, — комментировала Полли. — Видно как на ладони. Можешь не сомневаться, что рано или поздно все выходит наружу… и мисс Лавиния разоблачила себя.
Мы ждали развязки, и долго ждать нам не пришлось.
Леди Харриет послала за отцом, и они долго совещались. Потом он вернулся домой. Как только он вошел, то попросил меня прийти к нему.
— Как тебе известно, — сказал он, — мы с твоей матерью всегда собирались отдать тебя в школу. Это было спланировано еще до твоего рождения. Не имело значения, родишься ты мальчиком или девочкой, мы оба были абсолютно уверены в необходимости образования, и твоя мать хотела, чтобы ее ребенок получил самое лучшее образование. Как ты слышала, имеется некоторая сумма — небольшая, но, вероятно, достаточная — и она отложена на твое обучение. Мисс Йорк — очень хорошая гувернантка, и леди Харриет приложит все силы, чтобы найти ей подходящее место, и с ее рекомендацией это не должно составить большого труда. Полли… ну, что же, она всегда понимала, что не может быть постоянно с тобой, и я полагаю, что она сможет жить вместе со своей сестрой.
Я пристально смотрела на него. Меня приводила в ужас мысль о том, что я теряю Полли.
— Лавиния составит тебе компанию. Леди Харриет одобрила школу, и вы будете вместе.
Тогда мне стало понятно. Леди Харриет решила, что Лавиния должна уехать. Следовало положить конец этому ужасному происшествию с Джосом. Единственным решением была разлука — и я должна была ехать с ней. Леди Харриет распоряжалась нашими жизнями.
— Отец, я не хочу уезжать в школу. Я уверена, что мисс Йорк — замечательный педагог и она может прекрасно продолжать обучать меня.
— Это то, что хотела для тебя твоя мать, — грустно ответил он. А я подумала: «И это то, чего хочет леди Харриет».
Я пошла прямо к Полли. Я обняла ее и крепко прижалась к ней.
— Полли, я не могу расстаться с тобой.
— Лучше расскажи мне, — сказала она.
— Я собираюсь в школу. Лавиния и я уезжаем.
— Понятно, понятно… Это из-за маленькой шалости мисс, да? Хотелось бы думать, что школа ее остановит. Так, значит, ты собираешься уехать в школу?
— Полли, я не хочу уезжать.
— Это может хорошо сложиться для тебя.
— А как же ты?
— Ну что же, я всегда знала, что когда-нибудь этому должен прийти конец. Это было вполне определенно. Я поеду к Эфф. Она всегда готова меня принять. Тут не о чем беспокоиться, дорогая. Мы с тобой… мы всегда будем друзьями. Ты будешь знать, где я, а я — где ты. Не стоит так падать духом. Школа понравится тебе, и затем, во время каникул, ты сможешь приехать и пожить с нами. Эфф бы так гордилась. Так что… смотри на все с оптимизмом. Ты знаешь, что жизнь продолжается. Она не стоит на месте, и ты не можешь быть вечно младенцем Полли. В этом есть своя прелесть!
От этих слов уже становилось лучше.
Мисс Йорк приняла новость философски. Она сказала, что ожидала этого. Пастор всегда говорил ей, что в один прекрасный день я должна буду отправиться в школу. Она найдет другое место, а пока останется в пасторском доме. Леди Харриет обещала помочь ей с рекомендациями, так что она была почти устроена.
Примерно через неделю после того, как Лавинию разоблачили, мы увиделись с ней.
Она оставалась еще возмущенной и выглядела, скорее, как тигрица, чем как избалованный котенок. Ее глаза слегка покраснели, и я поняла, что она много плакала.
— Какой скандал! — сказала она. — Все это из-за ужасной девицы Холли.
— Холли ничем не отличалась от тебя. Джос вас обеих оставил в дураках.
— Друзилла Делани, не смей называть меня дурой.
— Я буду называть тебя так, как хочу. И ты дура, если пошла на это — с конюхом.
— Тебе не понять!
— Ну что же? Все остальные понимают, и именно поэтому нас отсылают отсюда.
— Тебя тоже отсылают.
— Это только потому, что уезжаешь ты. Я должна быть с тобой.
Она фыркнула:
— Я не хочу с тобой.
— Мне кажется, что отец мог бы послать меня в другую школу.
— Моя мать не позволила бы этого.
— Ты знаешь, мы не рабы твоей матери. Мы свободны и можем делать, что хотим. Если ты собираешься возражать, я попрошу отца отослать меня одну.
Она была немного встревожена этим.
— Они относятся ко мне, как к ребенку, — сказала она. — Джос обращался по-другому.
Она начала смеяться.
— Он мошенник, — заявила она.
— Это все говорят.
— О… но это было так волнующе.
— Ты должна была быть осторожной.
— Я и была… если бы эта женщина не пришла и не обнаружила нас в беседке…
Я отвернулась. Хотела бы я знать, как отреагировала бы она, узнав, кто навел на них Холли.
— Он говорил, что я самая красивая девушка, какую он только видел.
— Я думаю, что они всегда говорят это. Они думают, что это поможет им быстро добиться того, чего они хотят.
— Нет, не всегда. И что ты об этом знаешь?
— Я слышала…
— Заткнись, — сказала Лавиния, казалось, что она вот-вот расплачется.
Мы заключили что-то вроде перемирия и, собираясь в незнакомое место, были довольны, что не будем оставаться в одиночестве.
Мы много разговаривали о школе.
В Меридиан-Хаузе мы провели два года. Я вполне освоилась. Меня немедленно заметили как способную ученицу. Лавиния же была недостаточно развитой для своего возраста и не проявляла интереса к учебе. Кроме того, она была заносчива и имела скверный характер, что тоже не способствовало ее популярности; а тот факт, что она принадлежала к знатной семье, скорее, сдерживал, чем давал ей какое-то преимущество. Она всегда надеялась, что окружающие будут приспосабливаться к ней, и ей никогда не приходило в голову, что она сама должна будет делать это.
Рядом находилась мужская школа, и иногда мы видели, как возле нее мальчики играли на зеленой лужайке. Это вызывало некоторое возбуждение среди части девочек, особенно по воскресеньям, когда мы шли на утреннюю службу в деревенскую церковь, и мальчики занимали места прямо напротив нас. Лавиния, конечно же, была в первых рядах среди тех, кто проявлял заметный интерес к мальчикам. Записки тайком передавались через проход, и для некоторых девочек воскресенье было важнейшим днем в неделе по причине, которая не могла бы обрадовать викария или грозную директрису школы мисс Дженшен.
Лавиния снова попала в беду во время второго года нашего пребывания в Меридиан-Хаузе, и это было неизбежно, поскольку по характеру этот случай был схож с первым.
Большую часть времени она не обращала на меня внимания, вспоминая обо мне только тогда, когда ей требовалась помощь в учебе. У нее было свое небольшое окружение — они были известны как «гуляки».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115