Тогда он снова переберется в свою мансарду.
Хьюмилити не мог понять, что происходит с ней. Он не знал, что Тамар ведет себя наиболее вызывающе, когда чего-нибудь сильно боится. Ее откровенное обсуждение вещей, о которых, по его мнению, будущим супругам говорить неловко, пугали его. И все же он уверял себя, что его долг ублажать ее, покуда он не сможет влиять на нее. А в том, что после женитьбы сумеет с Божьей помощью это сделать, он не сомневался.
Итак, Хьюмилити вынужден был согласиться на это странное условие. В какой-то мере она была права, они скоро отплывут в Вирджинию.
День свадьбы приближался, и Тамар становилось все страшнее. В глубине души она продолжала верить, что Бартли вернется. Он объяснит, что случилось нечто невероятное, что могло случиться только с Бартли, и он смог вернуться живым и невредимым. Его голубые глаза засверкают, и он начнет придумывать, как бы вынудить ее расторгнуть нелепую помолвку и самому жениться на ней. И, без сомнения, он дал бы ей повод думать, будто она это делает не ради себя самой, а ради кого-нибудь еще.
Но день свадьбы настал, и она вышла за Хьюмилити Брауна. И вот в доме воцарилась тишина, а она лежала в постели с задернутым пологом, как и тогда, когда ждала Бартли.
Она слышала дыхание мужчины за занавеской, но то был не Бартли, а ее муж, Хьюмилити Браун.
Вот полог раздвинулся, как и в те ночи, она увидела возле своей постели силуэт, но то была не мощная фигура, которую она видела здесь прежде, а ее тощий муж.
Как не похожа была эта ночь не те, прежние! Хьюмилити не набросился на нее, не стал страстно шептать нежные слова и ласкать ее тело жадными руками. Он опустился перед постелью на колени и стал молиться:
— О Отец Небесный, я преклоняю колена пред этой постелью, оттого что верю в Тебя. Молю Тебя, пошли этой женщине зачатие, ибо, о Господи, ради этого я и нахожусь здесь нынче ночью… а не из-за греховной похоти… а лишь ради рождения детей, как велит закон Твой. Тебе ведомо, как я борюсь с собой.
Тамар была дольше не в силах его слушать. Как он посмел назвать ее «этой женщиной»! Он явился сюда не из-за любви к ней, а лишь для того, чтобы зачать детей и внести свою лепту в заселение новой страны.
Но когда Хьюмилити поднялся с колен и подошел к ней, ее гнев сменило чувство безмолвного раскаяния и тоски по другому человеку.
Став женой Хьюмилити Брауна, Тамар месяц спустя поняла, что забеременела. Настроение у нее изменилось, она была рада, что вышла замуж. Это новое приключение стоило шага, который ей пришлось предпринять.
Она тут же сообщила об этом Хьюмилити, а тот опустился на колени и возблагодарил Господа. Однако когда он поднялся с колен, она догадалась, что он вовсе не так сильно доволен, как ей показалось в первое мгновение.
Тамар, умея читать по глазам, как по писаному, поняла, что, хотя Хьюмилити считал себя мудрым, она была для него загадочным созданием со странным характером и постоянно меняющимся настроением.
У нее будет ребенок, цель их ночных объятий достигнута. Стало быть, до рождения младенца они не должны спать вместе. Да и как могло быть иначе? Ведь, молясь у ее постели, он постоянно заявлял Богу, что спит с ней лишь для этой цели.
— Господь услышал наши молитвы! — воскликнул он.
— Теперь, — не без злорадства сказала она, — вы можете с чистой совестью переселиться в мансарду.
Хьюмилити остолбенел, а она быстро продолжала:
— Разумеется, вам следует это сделать. Ведь после всех ваших заверений было бы досадно, если бы вы, разделяя со мной постель, стали предаваться греховной похоти.
Она знала, что привела его в ужас. Он сказал, что его жене не ведомо, что такое скромность, что она говорит вслух все, что приходит ей на ум. Он выразил надежду, что однажды она научится у пуританок скрывать свои мысли даже от себя самой.
Тамар улыбнулась. Она боялась, что последний месяц не привел ее душу ближе к спасению. Она была чище, когда дала обещание выйти за него, но увы! Замужество отдалило ее от спасения души.
Он перебрался в мансарду, и ей стало легче. Она снова стала хозяйкой в своем доме; ребенок в чреве чувствовал себя хорошо, и это было все, чего она хотела от Хьюмилити.
Она звала Аннис к себе в комнату или приходила к ней в домик. Они проводили время за шитьем, не переставая болтать о детях. Тамар, к собственному удивлению, шила с удовольствием, хотя раньше никогда этого не делала. Она мечтала лишь о младенце, и ей казалось, будто она еще никогда не была так счастлива. Она перестала думать о Вирджинии, ее мысли были поглощены будущим ребенком.
Как медленно ползли месяцы! На дворе весна, а ее младенец должен родиться только в декабре!
Однажды летним днем, когда подруги сидели с шитьем в саду, Аннис сказала:
— Мне кажется чудом, что вы с мистером Брауном соединились. Мы всегда думали, что у вас будет знатный жених. Один здешний джентльмен был без ума от вас. А вы вышли за пуританина! Ясное дело, добрее и благороднее человека не найти, я знаю. Я сказала Джону: «С таким человеком женщина должна быть счастлива, да только…»
— Что «да только»? — резко спросила Тамар. А Аннис вспыхнула и еще ниже склонилась над шитьем.
— Женщина должна быть счастлива с таким человеком, — взволнованно сказала Тамар, — но я не обыкновенная женщина, не правда ли, Аннис? Так оно и есть, не пугайся, мы с тобой это знаем. О Аннис, иногда мне кажется, будто я привязана к тьме шелковыми нитями, и никто, кроме меня, не видит их.
— А разве вы не спаслись, мисс?
— Нет, Аннис.
— Ах, это такое трудное дело — спастись. Дьявол крепко держит человека в своих когтях. Но ведь в вас нет ничего худого. Я говорю Джону: «В ней есть колдовская сила, но ведь не всякое колдовское худое. Ведь коли оно помогает людям, стало быть, не может быть плохим».
— Ты славное создание, Аннис.
— Я хотела бы всю свою жизнь служить вам, мисс.
— Ты не только моя служанка, но и подруга.
Аннис подвинулась поближе к Тамар.
— Одно время я думала, что вы возьмете в мужья мастера Бартли Кэвилла. Святые угодники! Подумать только! Кабы он был жив и вы вышли за него, вы были бы теперь леди Кэвилл и хозяйкой большой усадьбы. Я так и представляю вас себе во главе стола… в платье из шелка и бархата…
— Да, Аннис.
Вспомнив, что говорить о земных радостях грех, Аннис запнулась.
— Боюсь, я грешница, видно, я никогда не стану доброй пуританкой. Я тщеславна и радуюсь земным утехам. Ох и тяжко мне карабкаться к золотым звездам.
— Ты доберешься до звезд, я обещаю, — ответила Тамар, — про твои грехи никто и не вспомнит.
Аннис широко раскрыла глаза.
— Вы не сможете там помочь мне, мисс. Там дьявола никто не слушает.
Тамар засмеялась.
— Все эти разговоры о небесах надоедают мне. Я хочу быть счастлива здесь. Аннис, я все думаю, кто у меня родится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
Хьюмилити не мог понять, что происходит с ней. Он не знал, что Тамар ведет себя наиболее вызывающе, когда чего-нибудь сильно боится. Ее откровенное обсуждение вещей, о которых, по его мнению, будущим супругам говорить неловко, пугали его. И все же он уверял себя, что его долг ублажать ее, покуда он не сможет влиять на нее. А в том, что после женитьбы сумеет с Божьей помощью это сделать, он не сомневался.
Итак, Хьюмилити вынужден был согласиться на это странное условие. В какой-то мере она была права, они скоро отплывут в Вирджинию.
День свадьбы приближался, и Тамар становилось все страшнее. В глубине души она продолжала верить, что Бартли вернется. Он объяснит, что случилось нечто невероятное, что могло случиться только с Бартли, и он смог вернуться живым и невредимым. Его голубые глаза засверкают, и он начнет придумывать, как бы вынудить ее расторгнуть нелепую помолвку и самому жениться на ней. И, без сомнения, он дал бы ей повод думать, будто она это делает не ради себя самой, а ради кого-нибудь еще.
Но день свадьбы настал, и она вышла за Хьюмилити Брауна. И вот в доме воцарилась тишина, а она лежала в постели с задернутым пологом, как и тогда, когда ждала Бартли.
Она слышала дыхание мужчины за занавеской, но то был не Бартли, а ее муж, Хьюмилити Браун.
Вот полог раздвинулся, как и в те ночи, она увидела возле своей постели силуэт, но то была не мощная фигура, которую она видела здесь прежде, а ее тощий муж.
Как не похожа была эта ночь не те, прежние! Хьюмилити не набросился на нее, не стал страстно шептать нежные слова и ласкать ее тело жадными руками. Он опустился перед постелью на колени и стал молиться:
— О Отец Небесный, я преклоняю колена пред этой постелью, оттого что верю в Тебя. Молю Тебя, пошли этой женщине зачатие, ибо, о Господи, ради этого я и нахожусь здесь нынче ночью… а не из-за греховной похоти… а лишь ради рождения детей, как велит закон Твой. Тебе ведомо, как я борюсь с собой.
Тамар была дольше не в силах его слушать. Как он посмел назвать ее «этой женщиной»! Он явился сюда не из-за любви к ней, а лишь для того, чтобы зачать детей и внести свою лепту в заселение новой страны.
Но когда Хьюмилити поднялся с колен и подошел к ней, ее гнев сменило чувство безмолвного раскаяния и тоски по другому человеку.
Став женой Хьюмилити Брауна, Тамар месяц спустя поняла, что забеременела. Настроение у нее изменилось, она была рада, что вышла замуж. Это новое приключение стоило шага, который ей пришлось предпринять.
Она тут же сообщила об этом Хьюмилити, а тот опустился на колени и возблагодарил Господа. Однако когда он поднялся с колен, она догадалась, что он вовсе не так сильно доволен, как ей показалось в первое мгновение.
Тамар, умея читать по глазам, как по писаному, поняла, что, хотя Хьюмилити считал себя мудрым, она была для него загадочным созданием со странным характером и постоянно меняющимся настроением.
У нее будет ребенок, цель их ночных объятий достигнута. Стало быть, до рождения младенца они не должны спать вместе. Да и как могло быть иначе? Ведь, молясь у ее постели, он постоянно заявлял Богу, что спит с ней лишь для этой цели.
— Господь услышал наши молитвы! — воскликнул он.
— Теперь, — не без злорадства сказала она, — вы можете с чистой совестью переселиться в мансарду.
Хьюмилити остолбенел, а она быстро продолжала:
— Разумеется, вам следует это сделать. Ведь после всех ваших заверений было бы досадно, если бы вы, разделяя со мной постель, стали предаваться греховной похоти.
Она знала, что привела его в ужас. Он сказал, что его жене не ведомо, что такое скромность, что она говорит вслух все, что приходит ей на ум. Он выразил надежду, что однажды она научится у пуританок скрывать свои мысли даже от себя самой.
Тамар улыбнулась. Она боялась, что последний месяц не привел ее душу ближе к спасению. Она была чище, когда дала обещание выйти за него, но увы! Замужество отдалило ее от спасения души.
Он перебрался в мансарду, и ей стало легче. Она снова стала хозяйкой в своем доме; ребенок в чреве чувствовал себя хорошо, и это было все, чего она хотела от Хьюмилити.
Она звала Аннис к себе в комнату или приходила к ней в домик. Они проводили время за шитьем, не переставая болтать о детях. Тамар, к собственному удивлению, шила с удовольствием, хотя раньше никогда этого не делала. Она мечтала лишь о младенце, и ей казалось, будто она еще никогда не была так счастлива. Она перестала думать о Вирджинии, ее мысли были поглощены будущим ребенком.
Как медленно ползли месяцы! На дворе весна, а ее младенец должен родиться только в декабре!
Однажды летним днем, когда подруги сидели с шитьем в саду, Аннис сказала:
— Мне кажется чудом, что вы с мистером Брауном соединились. Мы всегда думали, что у вас будет знатный жених. Один здешний джентльмен был без ума от вас. А вы вышли за пуританина! Ясное дело, добрее и благороднее человека не найти, я знаю. Я сказала Джону: «С таким человеком женщина должна быть счастлива, да только…»
— Что «да только»? — резко спросила Тамар. А Аннис вспыхнула и еще ниже склонилась над шитьем.
— Женщина должна быть счастлива с таким человеком, — взволнованно сказала Тамар, — но я не обыкновенная женщина, не правда ли, Аннис? Так оно и есть, не пугайся, мы с тобой это знаем. О Аннис, иногда мне кажется, будто я привязана к тьме шелковыми нитями, и никто, кроме меня, не видит их.
— А разве вы не спаслись, мисс?
— Нет, Аннис.
— Ах, это такое трудное дело — спастись. Дьявол крепко держит человека в своих когтях. Но ведь в вас нет ничего худого. Я говорю Джону: «В ней есть колдовская сила, но ведь не всякое колдовское худое. Ведь коли оно помогает людям, стало быть, не может быть плохим».
— Ты славное создание, Аннис.
— Я хотела бы всю свою жизнь служить вам, мисс.
— Ты не только моя служанка, но и подруга.
Аннис подвинулась поближе к Тамар.
— Одно время я думала, что вы возьмете в мужья мастера Бартли Кэвилла. Святые угодники! Подумать только! Кабы он был жив и вы вышли за него, вы были бы теперь леди Кэвилл и хозяйкой большой усадьбы. Я так и представляю вас себе во главе стола… в платье из шелка и бархата…
— Да, Аннис.
Вспомнив, что говорить о земных радостях грех, Аннис запнулась.
— Боюсь, я грешница, видно, я никогда не стану доброй пуританкой. Я тщеславна и радуюсь земным утехам. Ох и тяжко мне карабкаться к золотым звездам.
— Ты доберешься до звезд, я обещаю, — ответила Тамар, — про твои грехи никто и не вспомнит.
Аннис широко раскрыла глаза.
— Вы не сможете там помочь мне, мисс. Там дьявола никто не слушает.
Тамар засмеялась.
— Все эти разговоры о небесах надоедают мне. Я хочу быть счастлива здесь. Аннис, я все думаю, кто у меня родится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74