— Что касается его, — задумчиво заметил аббат д'Эгриньи, — то мы поступили отлично, позволив ехать к нему господину Норвалю с подарками мадемуазель де Кардовилль. Сопровождающий его врач выбран доктором Балейнье и, конечно, не внушит никаких подозрений…
— О да, — сказал Роден, — его вчерашнее письмо весьма успокаивающее.
— Значит, и принца бояться нечего, все идет прекрасно! — сказал аббат.
— Что касается Габриеля, — продолжал Роден, — то он сегодня утром вновь писал вашему преподобию, прося об аудиенции, о которой он напрасно хлопочет уже три дня. Он огорчен суровым наказанием, наложенным на него пять дней тому назад, — запрещением выходить из дома.
— Завтра, когда я поведу его на улицу св.Франциска… я его выслушаю… Значит, в эту минуту, — прибавил с торжеством аббат, — все потомки этой семьи, присутствие которых могло повредить нашему успеху, лишены возможности явиться завтра раньше полудня на улицу св.Франциска, и Габриель будет там один… Наконец-то мы у цели!
Два тихие удара в дверь прервали речь аббата.
— Войдите! — сказал он.
Вошел слуга, одетый в черное, и доложил, что внизу дожидается человек, которому нужно видеть господина Родена по неотложному делу.
— Его имя? — спросил д'Эгриньи.
— Он имени не сказал, а говорит, что пришел от господина Жозюе… негоцианта на острове Ява.
Аббат д'Эгриньи и Роден обменялись изумленным, почти испуганным взглядом.
— Посмотрите, что это за человек, — сказал д'Эгриньи Родену, будучи не в состоянии скрыть своего беспокойства, — а потом дайте мне отчет. Пусть он войдет, — прибавил аббат, обращаясь к слуге.
Сказав это и обменявшись выразительным знаком с Роденом, д'Эгриньи исчез в боковую дверь.
Через минуту в комнату вошел бывший глава секты душителей, и Роден сразу вспомнил, что видел его в замке Кардовилль. Социус вздрогнул, но не показал вида, что узнал Феринджи. Он сделал вид, что не замечает вошедшего, и, склонившись над бюро, быстро написал несколько слов на лежащей перед ним бумаге.
— Месье, — сказал удивленный его молчанием слуга, — вот этот человек.
Роден взял написанную им наскоро записку и сказал слуге:
— Сейчас же доставьте по адресу… Ответ принести сюда.
Слуга поклонился и вышел. Тогда Роден, не вставая, уставился своими змеиными глазками на Феринджи и любезно спросил:
— С кем имею удовольствие говорить?
12. ДВА БРАТА ДОБРОГО ДЕЛА
Как мы уже говорили, Феринджи, уроженец Индии, много на своем веку путешествовал и посетил немало европейских колоний в различных частях Азии; умный и проницательный по природе, владея французским и английским языками, он вполне цивилизовался . Вместо того чтобы отвечать на вопрос Родена, он обратил на него проницательный, упорный взгляд. Социус, слегка встревоженный предчувствием, что появление Феринджи имело какое-то отношение к судьбе принца Джальма, с нетерпением ждал ответа. Наконец, стараясь сохранить хладнокровие, он повторил:
— С кем имею честь говорить?
— Вы меня не узнали? — сказал Феринджи, делая два шага по направлению к Родену.
— Мне кажется, я никогда не имел чести вас видеть, — возразил тот холодно:
— А я вас узнал, — сказал Феринджи. — Я видел вас в замке Кардовилль в день двойного кораблекрушения.
— В замке Кардовилль? Быть может, сударь. Я был там однажды во время кораблекрушения.
— И в тот день я назвал вас по имени. Вы меня спросили, что мне от вас надо… Я ответил: «Пока ничего… потом очень много». Время пришло… Я явился к вам за многим.
— Знаете, месье, — бесстрастно отвечал Роден, — прежде чем продолжать этот разговор… довольно-таки неясный, я желал бы знать, с кем я говорю… Вы проникли сюда под предлогом поручения от месье Жозюе ван Даэля… почтенного негоцианта в Батавии, и…
— Вы знаете почерк господина Жозюе? — прервал Феринджи речь Родена.
— Превосходно знаю.
— Ну, так взгляните… — И он вытащил из кармана своего достаточно жалкого европейского платья длинное послание, которое он взял у контрабандиста Магаля после того, как задушил его на побережье Батавии. Не выпуская пакета из рук, ой показал его Родену.
— Это действительно почерк господина Жозюе, — сказал последний, протягивая руку за письмом.
Но Феринджи проворно и благоразумно спрятал его в карман.
— Позвольте вам заметить, месье, что у вас странный метод исполнять поручения, — сказал Роден. — Письмо адресовано мне… И раз его доверил вам месье Жозюе… то вы должны…
— Это письмо не было доверено мне господином Жозюе, — прервал Феринджи Родена.
— Как же оно к вам попало?
— Один контрабандист на Яве предал меня. Жозюе заказал место на пароходе для этого человека и поручил ему это письмо. Я задушил контрабандиста, взял письмо, воспользовался билетом и явился сюда…
Душитель произнес эти слова с мрачным хвастовством. Его дерзкий, угрюмый взор не опустился под проницательным взором Родена, который с живостью поднял голову и не без любопытства взглянул на человека, сделавшего это странное признание.
Феринджи думал поразить или запугать Родена своим кровожадным хвастовством, но, к его великому изумлению, социус, по-прежнему бесстрастный как труп, просто заметил:
— А!.. Так на Яве душат?
— Так же, как и в других местах, — с горькой улыбкой отвечал Феринджи.
— Я не желаю вам верить… но нахожу, что вы необыкновенно откровенны, месье… Ваше имя?
— Феринджи.
— Итак, господин Феринджи, чего же вы хотите? Благодаря ужасному преступлению вы захватили адресованное мне письмо, а теперь отдать мне его не решаетесь…
— Потому что я его прочел, и оно может мне быть полезно.
— А… вы его прочли? — спросил, слегка смутившись, Роден; затем он продолжал: — Правда, принимая во внимание способ, каким вы достаете чужие письма, трудно ожидать от вас большой скромности… Что же вы узнали полезного для себя в этом письме господина Жозюе?
— Я узнал, брат… что вы, как и я, — сын доброго дела.
— О каком добром деле вы толкуете? — спросил изумленно Роден.
С горькой иронией Феринджи продолжал:
— В письме господин Жозюе вам пишет: «Послушание и смелость. Тайна и терпение. Хитрость и отвага. Союз между нами, кому родиной служит весь мир, семьей наш орден, а главой Рим!»
— Может быть, он действительно мне и писал это. Но что вы отсюда заключаете?
— Наше дело, как и ваше, брат, имеет весь мир родиной, семьей — сообщников, а главой — Бохвани!
— Я не знаю такой святой, — смиренно заметил Роден.
— Это наш Рим! — отвечал душитель и продолжал: — Господин Жозюе говорит также о тех служителях вашего дела, которые рассеялись по всему миру, чтобы работать во славу Рима. Служители Бохвани также рассеялись по всему миру работать в ее славу.
— Что же это за служители Бохвани, господин Феринджи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151