Страховка, по-нашему.
- А как же вы туда?… Попадаете.
- А как она тройное сальто делает? Хочешь работать, не тому научишься. Два раза увольняли.
- За что же?
- За профнепригодность. Деловой человек должен по-деловому разговаривать. А мне как пить врачи запретили, не только половину друзей потерял - работу. Вот и пришлось… Маленькие хитрости. Умелые руки. Сделай сам. - Он взял бокал с соком и точным движением опрокинул его мимо губ прямо в потайной резервуар.
- Здорово, - восхищенно сказала Катя. - А зачем вам Орлов?
- Я с Украины, с республиканского министерства. Мы получили информацию, неофициальную, что у него в этом квартале есть излишки кое-чего, что у нас временно дефицит. Хотим одолжить - до следующего квартала.
- А, так вы снабженец?
- Что за жаргон! Я деловой человек. Бизнесмен, если вы знаете английский. И как вы понимаете, любая услуга…
- Мне ничего от вас не надо, - испуганно сказала Катя.
- У меня два инсульта. И две девочки, - жестом фокусника Евдокимов вытащил из рукава фото.
- Красивые, - взглянула Катя.
- Вы хотите, чтоб их отца уволили в третий раз?
- Нет, конечно.
- Я был в этом уверен. Хотя мы совершенно незнакомы. Так вот, он сейчас на банкете. Там. - Он показал глазами наверх. - Принимает французского фирмача.
- Откуда вы знаете?
- У вас есть дети?
- Двадцать душ.
- Вы разве?…
- Да. В детском саду.
- Ну вот, когда будут свои, будете знать все. - Он поглядел на часы. - Сейчас у них уже десерт. Самое время. Бдительность притуплена. Идите. Банкетный зал номер шесть. Я буду ждать около дверей. Меня зовут дядя Миша.
- Почему дядя Миша?
- Потому что вы моя дальняя племянница. Я вас качал в детстве на коленях.
- Нет, что вы, я так не могу.
- Мамин товарищ.
- Мама умерла.
- Извините. Сосед.
- Я живу далеко от Украины.
- Ваш школьный учитель.
- Снабженец?
- Завхоз школы. Вырос. Словом, кто угодно, главное - чтоб дядя Миша.
- А по имени-отчеству почему нельзя?
- Дядя - теплое слово. Это вам не гражданин, не товарищ, не коллега. Это родственное слово, оно идет от ушей не к голове, а к сердцу. Иные последствия.
- Я не знаю. Попробую. Но не обещаю. У меня у самой… - Катя вздохнула и пошла к лифту.
В банкетном зале прием подходил к концу. Французский гость и Орлов стояли у открытого окна, курили, разглядывали стоящий на маленьком столике компактный прибор в красивом кожаном чемодане. Орлов не без сожаления закрыл крышку.
- Прибор прекрасный, но и цена… Французский гость стал возражать. - Ладно, мы к этому еще вернемся, - заключил Орлов и обернулся поглядеть, как идет приготовление к кофе. Официанты сноровисто убирали со стола.
В зал заглянула Катя. К ней подошел референт Орлова.
- Простите, здесь прием.
- Я знаю. Мне Вадима Сергеевича.
- Он занят.
- Я знаю. Мне на минуту.
- Он приглашал вас?
- Нет. То есть, да.
- Когда?
- Когда был у нас. В прошлом году.
- Где у вас?
- В Верхнеярске.
- Куда он вас приглашал? - теряя терпение, но все еще вежливо осведомился референт, тесня Катю в коридор.
- Заходить. Когда буду в Москве. Я вот приехала… И вот… Референт ласково улыбнулся.
- Вы позвоните завтра. В министерство.
- Это очень срочно.
- А кто вас вообще привел сюда?
- Евдокимов.
- Из Госплана? - изумился референт.
- Дядя Миша.
- Это ваш дядя? Что же вы сразу не сказали…
Орлов, услыхав голоса, спросил:
- Что там?
Катя не дала ответить референту и первая сказала:
- Здравствуйте, Вадим Сергеевич.
- Здравствуйте, - удивленно ответил Орлов. - Вы кто?
- Котова я. Катя.
Орлов вопросительно поглядел на референта. Катя снова не дала тому ответить. - Вы меня не узнали?
- Нет, - неуверенно сказал Орлов. - А мы знакомы?
- Да. Конечно. Вы меня открывали.
- Как открывал? Где? - Орлов строго поглядел на переводчика, который собрался было переводить происходящее зарубежному гостю.
- В Верхнеярске. На Доске почета. Мой портрет.
- А-а, да-да, действительно. Что-то было.
- Ну это я и есть. Котова. Третья слева.
- Где?
- На доске. Там.
- Ну, хорошо. А что тебе здесь? Ты видишь, я… - он покосился на гостя. Тот развел руками: мол, прошу вас, я не тороплюсь.
- Понимаете, - сказала Катя и покосилась на референта, - понимаете… У меня такая ситуация… И если сегодня… То я просто не знаю…
- Какая ситуация?
- А вы не будете сердиться?
- Слушай, Котова… Тебя как зовут?
- Катя.
- Ты пришла в ресторан… Ты что, тут живешь?
- Нет.
- Значит, специально пришла. Отрываешь нас от дела. У нас переговоры. Если у тебя ерунда какая, поговорим в министерстве.
- Нет, это очень срочно.
- Ну, давай тогда, не тяни.
- Вы меня знаете?
- Ну, Котова ты, выяснили уже.
- Нет, ну скажите - знаете?
- Ну, знаю, третья слева.
- Ну вот. Тогда помогите мне - отпуск за свой счет… За мой, в смысле.
- Слушай, Котова, - подошел к ней референт, - ты что, с ума сошла?
- Я понимаю, что вы… - Катя не замечала референта. - Но к кому мне?! Ведь пока я туда… А время… Вы же все можете. Ну что вам стоит?…
Евдокимов сидел в коридоре у сервировочного столика и показывал официантам фокусы. Он брал из вазы апельсин, делал пас, и тот исчезал на глазах у изумленной публики. Когда таким образом исчез четвертый апельсин, один из официантов забеспокоился:
- Э-э, хватит. Что я подам на стол? Где они?
Евдокимов сказал:
- У вас. Поищите.
Официант похлопал себя по карманам, посмотрел по сторонам, пожал плечами.
Тогда Евдокимов нагнулся, вытащил из-под стола портфель и высыпал из него на стол восемь апельсинов. - А мы, оказывается, коллеги, - сказал он насмешливо.
Официант смутился.
- Вот, - закончила Катя. - Понимаете? Это, может быть, вопрос жизни.
- К вопросам жизни так не относятся, - сказал Орлов. - А если б ты меня не нашла?
- Ну что вы, нашла бы.
- Это несерьезно, - сказал референт. - Самая горячая пора, пусковой год, я не знаю, как вообще тебе дали отпуск в это время. Надо еще проверить.
- Бывают же обстоятельства, пошли навстречу… И потом, - Катя снова поглядела на Орлова, - я же вашу просьбу удовлетворила.
- Мою? Какую? - удивился Орлов.
- Ну, когда вы тогда, на митинге, просили за наш счет поработать. В субботы, в воскресенья… Чтоб фундамент - досрочно. Кто ж пошел бы, если б ребята дома. Я же - пожалуйста.
Орлов посмотрел на Катю так, словно только что ее увидел, покачал головой.
- Интересно вопрос ставишь.
- А теперь… - Катя шмыгнула носом и заморгала, чтоб не заплакать. - Просто очень обидно, когда так… Когда ты… А когда тебе…
Орлов помолчал, посмотрел на француза, потом достал из папки чистый лист бумаги, положил на край стола.
- Садись, пиши, - сказал он Кате.
- Что? - снова шмыгнула она носом.
- Заявление. За свой счет. За твой.
Референт сделал круглые глаза.
- Долги, дорогой, отдавать надо, - заметил Орлов. - А то в другой раз не поверят, - и он протянул Кате ручку.
И когда Катя писала заявление, от усердия по-детски высунув кончик языка, она была в этот момент такая победно-прекрасная, что автор не удержался и заметил по этому поводу:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18