Тут уж не до массового производства бытовой техники. Выпускники института были нарасхват при дворах и придирчиво копались в предложениях, исходящих от правителей разной степени могущества. Конкурентов они не боялись. За конкурентов могли бы сойти керты, но область применения кертской магии ограничивалась границами кертского царства. За конкурентов могли бы сойти жители далекого острова Хиту, которым наплевать было на материковые законы, но на Хиту до идеи о том, что каждый маг бесценен и уникален, додумались примерно на тысячу лет раньше, чем в Вотаншилле.
Эльфийские маги предпочитали не иметь дела с людьми. Орки людей убивали. Шефанго… о, эти с людьми активно сотрудничали. Но даже шефанго не учили людей магии. Для этого шефанго создали в Вотаншилле институт…
Здесь круг замыкался.
Книги, которые читал Тир, были полны стона и скрежета зубовного и тихого, бессильного, но злого недоумения. Тир не злился – он уже отбесился свое, когда понял, какого оружия лишился из-за конвенции, – но отношение авторов разделял. Что мешало Вотаншилльскому институту создавать двух суперменов в пятилетку, выпуская при этом каждый год полсотни нормальных, крепких профессионалов?
Трансцендентальность, не иначе. А что еще? Она родимая, и ничего кроме.
Но как же в таком случае сам Лонгви? В условиях, когда любая магическая вещь – это предмет искусства, имеющий соответственную цену, на какие средства обеспечивает себя необходимым магическим оборудованием город, целиком и полностью зависящий от магии?
А на свои собственные. Барон Лонгвийский когда-то давно основал институт в Вотаншилле, а когда тамошние маги осознали свое высокое предназначение и отказались набирать студентов, пожал плечами и создал в Лонгви целый комплекс профессионально-технических училищ.
Да, безусловно, их выпускникам далеко было до магов с высшим образованием, даже до тех, кого когда-то обучали поточным методом. Но на создание необходимого городу оборудования, а также на рационализацию и редкие открытия лонгвийских магов хватало. А большего от них и не требовалось. В Лонгви знали истинную цену магическим предметам. В Лонгви повсеместно пользовались ими. И не покупали в Вотаншилле ничего, кроме болидов. Даже медлительные анлэтхе – которые при необходимости легко было переоборудовать в хорошо бронированные бомбардировщики – изготавливались на заводе в одном из многочисленных пригородов.
Лонгви не конкурировал с Вотаншиллом. Магические предметы, изготовленные в здешних мастерских, не продавали в другие государства. Но себя город обеспечивал полностью всем, начиная с самого необходимого и заканчивая предметами роскоши.
Рай на земле, не иначе.
Похоже, что так. Только не для Черных.
– Ты сегодня занят? – Лика застенчиво улыбнулась. – Может быть, у тебя найдется пара часов?
– Я всегда занят, – Тир кивнул, приглашая девушку войти, – что нужно?
– Мы собираемся в «Ноты». Мирон хочет купить себе новую скрипку. То есть старую… в смысле, другую. Вот. – Лика тряхнула головой, как всегда, когда от спешки запутывалась в словах. – Без тебя мы точно купим что-нибудь не то.
– Мирону нужно купить себе другие руки, – сказал Тир. – И другие уши. А вам всем нужен другой Мирон.
Лика вздохнула и постаралась сделать взгляд жалобным. Попытка удалась, но на Тира такие штучки не действовали.
«Ноты», а точнее – «Семь нот» называлась лавка, торгующая нотными списками и подержанными музыкальными инструментами. Своеобразный обменник, услугами которого пользовались студенты лонгвийской консерватории чуть ли не со времен ее, консерватории, основания. В «Нотах» нельзя было купить ничего выдающегося или хотя бы просто высококачественного, но это только если не искать. Или не уметь искать.
Тир искать умел и умел выбирать.
Это относилось не только к музыкальным инструментам, и за три месяца жизни в Студенческом квартале Тир успел заработать репутацию мага-самородка. В Лонгви хватало таких – людей с магическими способностями, интуитивно научившихся пользоваться малой частью своих возможностей.
С Ликой Сапи и музыкантами ее арры – на Земле сказали бы «группы» – они познакомились почти сразу, как закончились вступительные испытания в Летной академии. Казимир, тоже успешно выдержавший испытания, хоть и не заслуживший стипендии, настоял на том, что поступление нужно отметить. Мест, предназначенных для подобного рода мероприятий, в Студенческом квартале было предостаточно – на взгляд Тира, даже больше, чем нужно. Ну а в кабачке, выбранном Казимиром, в тот вечер выступала арра, вокалисткой в которой и была демазель Сапи.
Называлась арра «Оранжевые скелеты», и Тир считал, что оправданием названию может служить только смешанный состав. В конце концов, если сходятся вместе студенты консерватории и студенты института при клинике Гахса, надо быть готовым к самым неожиданным эффектам. Однако это все лирика.
Важно было то, что жизнь в Студенческом квартале диктовала свои правила. Важно было то, что Тир предпочитал следовать правилам, пока обстоятельства не вынуждали от них отступать. А самым важным было то, что, очень быстро став своим в школярско-богемной коммуне, Тир приучил окружающих относиться к нему с уважением, не приставать по пустякам и прислушиваться к его пожеланиям.
Все перечисленное гармонично сочеталось с неизменно дружелюбным к нему отношением, на что Казимир как-то раз философски заметил, мол, люди, они как собаки: чем больше их бьешь, тем сильней они тебя любят.
Казимир преувеличил: Тир никого не обижал просто так. И то, что его любили, было естественным явлением – он ведь ничего не предпринял к тому, чтобы его перестали любить.
– У Мирона неплохая скрипка, – сказал он. – Я могу помочь с покупкой, но не вижу в ней смысла.
– Ты хочешь напомнить о том, что ты педант и зануда? – уточнила Лика. – Извини, но над этим придется еще поработать. Пока неубедительно.
Тир пожал плечами и выглянул в окно:
– Холодает. Ладно, пойдем.
– Зорвальд, – напомнила Лика, – девятый месяц года.
– Почти зима, – согласился Тир, надевая куртку. – И что?
– А то, что в это время даже в Ниторэй уже холодно.
Остальные «скелеты» поджидали их на крыльце парадного. Вся арра в полном составе. В сумке у Пелоса, гитариста, при резких движениях стеклянно позвякивало. Однако несмотря на близость и доступность вина, никому в голову не пришло откупорить хотя бы одну бутылку – Тир не любил не только пьяных, а даже слегка выпивших, и «скелетам» было прекрасно об этом известно.
– Поход за скрипкой – это общественное мероприятие? – уточнил Тир, когда закончилась церемония взаимных приветствий.
– Деньги же общие, – объяснил Пелос. – Всей аррой скидывались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
Эльфийские маги предпочитали не иметь дела с людьми. Орки людей убивали. Шефанго… о, эти с людьми активно сотрудничали. Но даже шефанго не учили людей магии. Для этого шефанго создали в Вотаншилле институт…
Здесь круг замыкался.
Книги, которые читал Тир, были полны стона и скрежета зубовного и тихого, бессильного, но злого недоумения. Тир не злился – он уже отбесился свое, когда понял, какого оружия лишился из-за конвенции, – но отношение авторов разделял. Что мешало Вотаншилльскому институту создавать двух суперменов в пятилетку, выпуская при этом каждый год полсотни нормальных, крепких профессионалов?
Трансцендентальность, не иначе. А что еще? Она родимая, и ничего кроме.
Но как же в таком случае сам Лонгви? В условиях, когда любая магическая вещь – это предмет искусства, имеющий соответственную цену, на какие средства обеспечивает себя необходимым магическим оборудованием город, целиком и полностью зависящий от магии?
А на свои собственные. Барон Лонгвийский когда-то давно основал институт в Вотаншилле, а когда тамошние маги осознали свое высокое предназначение и отказались набирать студентов, пожал плечами и создал в Лонгви целый комплекс профессионально-технических училищ.
Да, безусловно, их выпускникам далеко было до магов с высшим образованием, даже до тех, кого когда-то обучали поточным методом. Но на создание необходимого городу оборудования, а также на рационализацию и редкие открытия лонгвийских магов хватало. А большего от них и не требовалось. В Лонгви знали истинную цену магическим предметам. В Лонгви повсеместно пользовались ими. И не покупали в Вотаншилле ничего, кроме болидов. Даже медлительные анлэтхе – которые при необходимости легко было переоборудовать в хорошо бронированные бомбардировщики – изготавливались на заводе в одном из многочисленных пригородов.
Лонгви не конкурировал с Вотаншиллом. Магические предметы, изготовленные в здешних мастерских, не продавали в другие государства. Но себя город обеспечивал полностью всем, начиная с самого необходимого и заканчивая предметами роскоши.
Рай на земле, не иначе.
Похоже, что так. Только не для Черных.
– Ты сегодня занят? – Лика застенчиво улыбнулась. – Может быть, у тебя найдется пара часов?
– Я всегда занят, – Тир кивнул, приглашая девушку войти, – что нужно?
– Мы собираемся в «Ноты». Мирон хочет купить себе новую скрипку. То есть старую… в смысле, другую. Вот. – Лика тряхнула головой, как всегда, когда от спешки запутывалась в словах. – Без тебя мы точно купим что-нибудь не то.
– Мирону нужно купить себе другие руки, – сказал Тир. – И другие уши. А вам всем нужен другой Мирон.
Лика вздохнула и постаралась сделать взгляд жалобным. Попытка удалась, но на Тира такие штучки не действовали.
«Ноты», а точнее – «Семь нот» называлась лавка, торгующая нотными списками и подержанными музыкальными инструментами. Своеобразный обменник, услугами которого пользовались студенты лонгвийской консерватории чуть ли не со времен ее, консерватории, основания. В «Нотах» нельзя было купить ничего выдающегося или хотя бы просто высококачественного, но это только если не искать. Или не уметь искать.
Тир искать умел и умел выбирать.
Это относилось не только к музыкальным инструментам, и за три месяца жизни в Студенческом квартале Тир успел заработать репутацию мага-самородка. В Лонгви хватало таких – людей с магическими способностями, интуитивно научившихся пользоваться малой частью своих возможностей.
С Ликой Сапи и музыкантами ее арры – на Земле сказали бы «группы» – они познакомились почти сразу, как закончились вступительные испытания в Летной академии. Казимир, тоже успешно выдержавший испытания, хоть и не заслуживший стипендии, настоял на том, что поступление нужно отметить. Мест, предназначенных для подобного рода мероприятий, в Студенческом квартале было предостаточно – на взгляд Тира, даже больше, чем нужно. Ну а в кабачке, выбранном Казимиром, в тот вечер выступала арра, вокалисткой в которой и была демазель Сапи.
Называлась арра «Оранжевые скелеты», и Тир считал, что оправданием названию может служить только смешанный состав. В конце концов, если сходятся вместе студенты консерватории и студенты института при клинике Гахса, надо быть готовым к самым неожиданным эффектам. Однако это все лирика.
Важно было то, что жизнь в Студенческом квартале диктовала свои правила. Важно было то, что Тир предпочитал следовать правилам, пока обстоятельства не вынуждали от них отступать. А самым важным было то, что, очень быстро став своим в школярско-богемной коммуне, Тир приучил окружающих относиться к нему с уважением, не приставать по пустякам и прислушиваться к его пожеланиям.
Все перечисленное гармонично сочеталось с неизменно дружелюбным к нему отношением, на что Казимир как-то раз философски заметил, мол, люди, они как собаки: чем больше их бьешь, тем сильней они тебя любят.
Казимир преувеличил: Тир никого не обижал просто так. И то, что его любили, было естественным явлением – он ведь ничего не предпринял к тому, чтобы его перестали любить.
– У Мирона неплохая скрипка, – сказал он. – Я могу помочь с покупкой, но не вижу в ней смысла.
– Ты хочешь напомнить о том, что ты педант и зануда? – уточнила Лика. – Извини, но над этим придется еще поработать. Пока неубедительно.
Тир пожал плечами и выглянул в окно:
– Холодает. Ладно, пойдем.
– Зорвальд, – напомнила Лика, – девятый месяц года.
– Почти зима, – согласился Тир, надевая куртку. – И что?
– А то, что в это время даже в Ниторэй уже холодно.
Остальные «скелеты» поджидали их на крыльце парадного. Вся арра в полном составе. В сумке у Пелоса, гитариста, при резких движениях стеклянно позвякивало. Однако несмотря на близость и доступность вина, никому в голову не пришло откупорить хотя бы одну бутылку – Тир не любил не только пьяных, а даже слегка выпивших, и «скелетам» было прекрасно об этом известно.
– Поход за скрипкой – это общественное мероприятие? – уточнил Тир, когда закончилась церемония взаимных приветствий.
– Деньги же общие, – объяснил Пелос. – Всей аррой скидывались.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107