— С-1, что вы можете сказать о своих делах? — сказал Лэшер.
— Мы пустили слух о том, кто является вождем, — сказал Финнерти. — Теперь нужно переждать несколько дней, чтобы поглядеть, какое это произведет действие.
— Никак не могу понять, что это нам может принести, кроме пользы, — сказал Лэшер.
— Вербовка теперь должна быть окончательно перенесена в город, — сказал Финнерти.
— А что за осечка произошла с этим телевизионным типом? — спросил заводской охранник. — Разве не вы лично ходили за ним?
— Элфи Туччи? — спросил Финнерти.
— Без имен!
— Это имя вы можете называть сколько вам угодно, — мрачно сказал Лэшер. — Он не наш человек.
— Это уж точно, — сказал Финнерти. — Он ничей и никогда не будет чьим-то. Он никогда ни к чему не присоединяется, его отец никогда и ни к чему не присоединялся, и его дед никогда ни к чему не присоединялся, а если, паче чаяния, у него появится сынок, то и тот тоже никогда ни к чему не присоединится.
— А почему? — спросил Пол.
— Он говорит, что это единственное, что он может сделать ради того, чтобы определить, что же именно представляет собой он сам, не пытаясь при этом представлять тысячи других людей, — сказал Финнерти.
— А имеется ли какое-нибудь условие, на котором он все-таки согласился бы присоединиться к нам? — спросил человек, которого, видимо, волновали небрежные методы вербовки.
— Одно-единственное, — сказал Финнерти. — Если все будут мыслить точно так, как мыслит сам Элфи Туччи.
Лэшер грустно улыбнулся.
— Великая американская индивидуальность, — сказал он. — Он полагает, что является воплощением либеральной мысли, накопленной веками. Он стоит на своих собственных ногах перед лицом господа бога, одинокий и неизменный. Он был бы великолепным фонарным столбом, если бы только мог терпеть любую погоду да еще обходиться без пищи. Ну ладно, так на чем мы остановились?
— Мы еще не назначили даты? — вежливо осведомился Хейкокс.
— Дата станет известна не ранее чем за два дня до начала! — сказал Лэшер.
— Могу я задать вопрос? — сказал Пол.
— А почему бы нет? Я пока никого не ограничиваю.
— А что, собственно, подразумевается под этой датой?
— Особое собрание каждого ордена, каждой крупной общественной организации страны, исключая инженеров и управляющих. На этих собраниях наши товарищи, имеющие большой вес в организации, объявят остальным членам, что по всей стране люди выходят на улицы, для того, чтобы разрушить автоматические заводы и фабрики и снова вернуть Америку ее народу. Затем они наденут свои заколдованные рубашки и поведут тех, кто за ними последует, присоединив к своим рядам в первую очередь тех членов нашей организации, которые окажутся поближе.
То, что вы видите здесь, это штаб, но все движение в основном децентрализовано и подчинено нашим представителям на местах. Мы помогаем им консультациями по организационным вопросам, по вопросам вербовки, указываем цели, учим тактике, но, когда наступит великий день, люди на местах с успехом будут действовать по собственному почину. Конечно, нам бы хотелось иметь более крупную организацию с единым центром. Но это сделало бы нас очень уязвимыми для полиции. При создавшемся положении дел полиция так и не знает, кто мы такие и что мы намереваемся делать. На бумаге мы выглядим довольно скромно. Но фактически при правильной расстановке наших людей мы являемся грозной силой.
— А много ли народа вы полагаете увлечь за собой? — спросил Пол.
— Мы рассчитываем, что за нами пойдут те, кому до смерти надоело все это, кого мутит от существующих порядков, — сказал Лэшер.
— Все пойдут, — сказал Финнерти.
— А что потом? — сказал Пол.
— А потом мы снова вернемся к непреходящим ценностям! — сказал Финнерти. — Мужчины будут заняты мужским трудом, женщины — женским. Люди станут мыслить по-человечески.
— Кстати, это мне напомнило…— сказал Лэшер. — Кому поручено заняться ЭПИКАКом?
— Я слышал, что Д-71 говорил, будто задание это оспаривается представителями Лосей в Россуэле, — сказал Люк Люббок.
— Бросьте на выполнение его обе эти организации, — сказал Лэшер. — Г-17, имеются ли у вас какиенибудь свежие идеи относительно того, как вывести из строя ЭПИКАК?
— Самое лучшее, — сказал Бад, — это заложить какие-нибудь бомбы в автоматы по продаже кока-колы. У них есть такие штуки в каждом отсеке. Это даст нам возможность гробануть не какую-то его часть, а весь целиком. — Руки Бада описывали круги в воздухе, как бы очерчивая размеры той адской машины, которая будет заложена в автоматы по продаже кока-колы. — Понимаете? Взять бутылочку из— под кока-колы, только наполнить ее нитроглицерином. А потом…
— Хорошо. Набросайте схемку и передайте ее Д-17, чтобы он передал ее нужным людям.
— И тррррах! — сказал Бад, грохая кулаком по столу.
— Отлично, — сказал Лэшер. — Кто еще хочет высказаться?
— А как будет с Армией? — сказал Пол. — Что, если им придется…
— Обеим сторонам лучше полностью капитулировать, если у кого— нибудь хватит глупости на то, чтобы дать им настоящие винтовки и патроны, — сказал Лэшер. — Я полагаю, что обе стороны, к счастью, прекрасно это понимают.
— А каково сейчас наше положение? — спросил нервный человек.
— Ни хорошо, ни плохо, — сказал Лэшер. — Мы можем провести отличный спектакль и сейчас, если нас вынудят к этому. Но дайте нам еще два месяца, и мы будем в состоянии преподнести им настоящий сюрприз. Ну что ж, собрание можно считать закрытым, а теперь мы перейдем к обсуждению чисто рабочих вопросов. Как с транспортом?
И пошли доклады о состоянии транспорта, связи, безопасности финансов, заготовок, тактики…
Полу показалось, что он увидел, как с чистой и гладко выструганной балки сняли поверхность, и теперь внутри нее открылись тоннели и тонкие перегородки столицы термитов.
— Служба информации? — сказал Лэшер.
— Мы разослали по почте письмо с предупреждением ко всем бюрократам, инженерам и управляющим с классификационным номером ниже ста, — сказал профессор фон Нойманн. — Копии, его отосланы во все информационные агентства, на радио и телевидение.
— Отличное получилось письмо, черт побери, — сказал Финнерти.
— Остальным желательно послушать его содержание? — спросил фон Нойманн.
Все сидящие за столом закивали головами.
— «Соотечественники, — начал читать профессор, — считается общепризнанным, что между нами царят мир и согласие.
Вы чаще, чем кто-либо из нас, произносите в последнее время высокие слова о прогрессе, произносите высокие слова о той пользе, которую принесли уже происшедшие и все еще происходящие изменения в материальной жизни общества.
Это вы — инженеры, управляющие и бюрократы — почти в полном отрыве от остальных, наиболее развитых людей, продолжаете верить в то, что жизненные условия улучшаются прямо пропорционально возрастанию количества производимой обществом энергии и средств использования ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97