– Смотрите, какие Ромео и Джульетта, – раздался голос все той же наблюдательницы. Но Зара ее не слышала. Охваченная радостью, она восклицала:
– Приняли, приняли! По всем экзаменам «отлично», по одной географии «хорошо». Имею право плитку шоколада от тебя потребовать. Ну а у самого-то как?
– Да что как, – вяло махнул он рукою, – как и предвидел. Собралась комиссия. Причем ради меня одного, больше никого в тот день не комиссовали. Начальник госпиталя никогда в военной форме не появлялся. А тут при всех орденах и медалях. По всем статьям генерал-лейтенант медслужбы. Я сразу понял его психологический расчет – пусть, мол, капитан особенно не ерепенится – видит, с кем имеет дело.
– Аллах всемогущий, – засмеялась Зарема, – тебе бы, Коленька, не летчиком, а писателем быть – как ты правильно угадал их внутреннее состояние. – Она искала на его лице следы сдерживаемой тоски или отчаяния и, не найдя, облегченно вздохнула. Нет, в его глазах одна лишь грустная ирония. Значит, он уже пережил самое сильное потрясение. Он снял с головы фуражку, провел ладонью по волосам. Пальцы вздрагивали, и от нее это не укрылось.
– Ласково меня принимали на комиссии, – продолжал он, – очень ласково. Впрочем, так всегда принимают, если хотят отказать. Генерал прочитал короткое медицинское заключение и последнюю фразу повторил с оттенком грусти. А фраза такая: «Годен в военное время к нестроевой службе». Вы, конечно, с этой формулировкой не хотите мириться? – спросил он. – Что же, и я бы, вероятно, так себя чувствовал на вашем место.
Но согласитесь и с другим. Если бы это был сорок первый год и война требовала бы людей, людей и людей, и у меня бы рука не дрогнула подписать вам заключение: «Годен». Но ведь сейчас мы разбили врага, армия переходит на жесткие нормы мирного времени, по которым, к сожалению, допустить вас к летной работе я не могу. Если хотите остаться в авиации, но не на летной работе, подавайте рапорт, рассмотрим».
– И что же ты, Коля?
– Сказал, что подумаю, – ответил Демин уклончиво и надвинул фуражку низко на глаза. – Я не мог там без тебя сформулировать.
– Знаешь, – опуская глаза, сказала Зарема, – ты только не обижайся. Я даю слово никогда тебе не навязывать своих решений. И все же мне кажется, что служба на земле, нелетная, – это не по твоему сердцу… только ты не обижайся.
Демин усмехнулся, взял ее ладонь в свою, стал нежно перебирать длинные тонкие пальцы.
– Министр… Министр внутренних дел будущего семейства Деминым – Почему будущего, а не настоящего? – расширила глаза Зарема.
– Будущего, – упрямо повторил Николай – ветть через несколько месяцев нас будет трое, а там, гляди, и побольше. Вот и будешь ты министром внутренних дел большого семейства.
– Спасибо за предложенный портфель, – засмеялась Зарема.
– А тебе спасибо за то, что думаешь заодно со мною Я немножко поторопился, решая свою судьбу, я был уверен, что ты меня одобришь.
– То есть?
– Уже заявил комиссии, что капитан Демин не создан для наземной службы в авиации и не по его части провожать поврежденным глазом взлетающие самолеты.
– Ух, как хорошо! – воскликнула Зарема, и ее лицо в мелких веснушках порозовело. – Мы теперь быстро определим твою судьбу. Я на истфаке, а ты в энергетический пойдешь.
– Только на вечерний, Зарочка. Днем буду вкалывать где-нибудь на заводе, а вечером освежать мозги дифференциальным исчислением и радиотехникой.
– Это же прекрасно, – одобрила девушка и потянула его за руку к себе. – Однако чего мы тут сидим? Разве нас лишает кто-нибудь права на маленькое семейное торжество по случаю моего поступления в университет? Айда в «Гастроном», а потом на квартиру.
Дряхлый красный трамвай долго вез их от центра к городской окраине, именовавшейся «Красными баррикадами» Здесь и на самом деле в грозном семнадцатом году были баррикады красногвардейцев. Потом на захламленных пустырях возникли огромные серо-бетонные корпуса станкостроительного завода, улочки поползли еще дальше, так что на их пути пришлось вырубить зеленую сосновую рощицу и засыпать котлован на месте давно высохшего пруда. От конечной остановки, где трамвай с визгом разворачивался на кольце, им надо было минут пятнадцать идти по пыльному тротуару до маленького, обнесенного штакетником домика, где снимали они тесную комнату, заставленную старомодной, ветхой мебелью, у табельщицы завода шестидесятилетней Домны Егоровны.
Подходя обычно к этому домику, они невольно вспоминали свой первый визит сюда. Полная, с отечным лицом и зачесанными назад, стянутыми на затылке в пучок седыми волосами, хозяйка дома встретила их не особенно приветливо. Демина, пришедшего в штатском, угрюмо спросила:
– Жить, значит, у меня хочешь? А прописку тебе дадут?
– Думаю, что дадут, – беспечно ответил летчик.
– Думаю, думаю, – проворчала старуха, – сейчас все думают. А вот когда город в блокаде очутился, многие думальщики на Ташкент потянулись.
– Зачем же так? – обиженно протянул Демин. – Я ведь с фронта.
– Эка невидаль, – проворчала, не сдаваясь, хозяйка, – знамо, что с фронта. Если бы из Ташкента пожаловал, калитки бы тебе не открыла. Сейчас каждый здоровый мужчина должен с фронта приходить. – Она критически оглядела два объемистых фибровых чемодана, смягчаясь, спросила: – Это что же? Все ваше имущество?
– Все, – с готовностью ответила Зарема, опасаясь, что суровая хозяйка откажет им в жилье.
– Ну что же, заходите, – невесело вздохнула та, и они оказались за калиткой в маленьком палисаднике, где над клумбою носился тонкий, едва уловимый запах петуньи и резеды. Открыв дверь в семиметровую комнату с окном на солнечную сторону, сухо сказала:
– Жить будете здесь. Кровать, стол и вешалка – ваши. Другие вещи прошу не трогать, моим имуществом заняты. Зовут меня Домна Егоровна. Если не понравится – не неволю.
– Да что вы, бабушка, – пропела было Зарема, по была остановлена строгим взглядом.
– А ты подожди, касатка, подожди с благодарностями. Поживем – увидим. Я тебе не мед и не сахар.
Утром Демину предстояло ехать в госпиталь на лабораторные исследования. Зарема была удивлена что муж надел новенький китель со всеми орденами и медалями.
– Уй, какое великолепие, – усмехнулась она прикрывая ладошкой зевок. – Однако, как мне кажется ты бы мог сегодня и в штатском поехать.
Демин поднес к губам пальцы и укоризненно прошептал:
– Тише, это психологический эксперимент Ты вчерашний разговор с хозяйкой помнишь?
– Еще бы! Она меня не на шутку испугала. Что бы мы делали, если бы она закрыла калитку?
– Так вот, я облачился с единственной целью впечатление на нее произвести.
– Похвальбушка несчастный!
– А вот увидишь, что сейчас будет.
– Ну иди производить впечатление, выдумщик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93