Мы тащили с собой лагерное оборудование и такой разнообразный ассортимент одежды, что можно было не страшиться любых климатических условий, какие могли встретиться к северу от тропика Рака. Едва ли столько груза мы тащили когда-нибудь раньше, отправляясь в санные путешествия. К тому же значительное количество нашего имущества тащила великолепная собачья упряжка Питера Пири.
Но у нас почти не было другого выхода. Лежавший перед нами путь в 1500 миль был длинным на любой взгляд, а на пути нам встретятся только два населенных пункта, где мы сможем пополнить запасы продовольствия из заранее подготовленных складов. Да, груз небывалый. Если бы нам пришлось возвращаться с этим грузом с полдороги, это было бы позором и мы испытали бы финансовые затруднения, слишком неприятные, чтобы даже подумать о них.
Мы почувствовали небывалое облегчение, когда начали наконец наш поход. Теперь наши нарты двигались к западу, и только что прожитая зима казалась нам каким-то беспокойным сном, пантомимой колоритных фигур, действовавших в обстановке слишком нелепой, чтобы принимать ее всерьез. Прошло несколько часов, прежде чем я ощутил холод и почувствовал себя очень неуютно. Скрип нарт был столь убаюкивающим, а поверхность морского льда такой ровной, что я погрузился в сны наяву, от которых очнулся, лишь когда передние нарты свернули к берегу и остановились.
Ночь мы провели в маленькой хижине для путешественников и на следующее утро двинулись в Сьорапалук. Путь был легкий, погода не слишком ветреная. Когда мы добрались до поселка, то были очень голодны, но нас там не накормили. Все отнеслись к нам довольно дружелюбно, но и на следующее утро нам не предложили поесть. Проснулся я рано от голода. Однако хозяева и сами целый день ничего не ели, и, когда наконец наступил вечер, они подогрели кусок тюленьего мяса, которого едва хватило бы, чтобы насытить одного здорового взрослого человека, не говоря уже о том, чтобы накормить полную хижину эскимосов и вдобавок трех прожорливых европейцев.
Первый день в Сьорапалуке мы посвятили проверке нашего снаряжения и распределению его на трое нарт. Даже за время короткого перехода от Канака стало очевидно, что наши нарты довольно узки, неудобны для перевозки таких громоздких грузов, и я решил купить третьи, эскимосские нарты и переложить часть груза на них. Из Канака мы вышли с двадцатью двумя собаками; я купил еще трех, заплатив за каждую по пятнадцать долларов.
Утром 1 марта Роджер, Питер и Имангуак вышли раньше Аллана и меня: мы условились, что встретимся дальше на побережье в крошечном поселке из трех хижин, носившем название Неки. Аллан и я снимали эскимосов двумя кинокамерами, когда они готовились в путь. После их отправки мы занимались приведением в порядок третьих нарт. Я уже трижды видел пьяных эскимосов – 1 декабря, 1 января и 1 февраля. По установленной системе нормирования, жителям округа Туле (включая датскую администрацию и британские экспедиции) полагается на человека одна бутылка крепких спиртных напитков или две бутылки вина, или двадцать маленьких бутылок пива в месяц.
В полдень я шел по поселку со старым охотником Инутасуаком, в юности путешествовавшим с Эдвардом Шеклтоном. Он спешил, тонкий луч света от его электрического фонарика ни на мгновение не дрогнул. Старик ни разу не поднял глаз. Он был возмущен своими пьяными односельчанами и стыдился того, что я был свидетелем слабости «иноуитов» (настоящих людей). «Выпивка и эскимосы – нехорошо, нехорошо, нехорошо», – твердил он. Когда-то Инутасуак восхищался решительностью Эдварда Шеклтона и получал огромное удовольствие от общения с ним. В маленькой хижине, стоявшей в стороне от поселка и так занесенной снегом, что я, споткнувшись, очутился в ведущем к двери туннеле, прежде чем сообразил, где мы находимся, он показал мне свои драгоценные реликвии: экземпляр книги «Юг» с автографом, в которой описана экспедиция Эрнеста Шеклтона на «Индьюренсе», и множество фотографий, снятых во время путешествий Инутасуака с сыном Шеклтона.
Инутасуак рассказал мне также о проходе Свердрупа, а его схематические карты подтвердили сообщение Кука относительно длинного пологого подъема от вершины залива Флаглер по замерзшему руслу реки. Он сказал, что, после того как я миную водораздел, мне придется сделать крюк к северу, так как ледник преграждает речную долину, спускающуюся к заливу Айрен. Об этом же леднике упоминают и Свердруп, и Кук, но ни один из эскимосов, виденных нами в Канаке, почему-то ничего не говорил о нем.
На следующий день мы пустились в путь поздно; Каунгуак и его жена Нивикингуак вышли первыми, за ними следовали Томас и Макток Кивиок и двоюродный брат Питера Пири. Аллан и я, каждый с нартами, двигались последними – всего было шесть нарт, и через четверть часа все удалились за пределы видимости, а мы с Алленом одни едва ползли. Три эскимоса, присоединившиеся к нам, также собирались пересечь залив Смит для охоты на белых медведей. К наступлению ночи мы удалились всего лишь на 4 мили от поселка Неки. Здесь лед был толщиной несколько дюймов и такой черный, как будто бы он образовался на море чернил. Нарты скользили по нему без малейшей тряски. Пройдя 2 мили от Неки, мы заметили впереди свет электрических фонариков наших эскимосских друзей. Если бы не этот свет, мы, вероятно, двигались бы наугад вдоль берега, пока буквально не наткнулись бы на них. Это были памятный переход и приятная встреча, когда мы наконец добрались до неровного льда на берегу, где теперь сидели на привязи шесть собачьих упряжек, а восемь закутанных в меха фигур резали для них моржовое мясо. На следующее утро, впервые после того как мы шесть дней тому назад покинули Канак, наша партия выступила в путь в полном составе: с нами были еще три дорожных спутника – всего восемь нарт. Через первый залив перебрались быстро, но у следующего мыса лед был недостаточно крепким, чтобы выдержать наш груз, а дальше была видна открытая вода. У нас не оставалось другого выхода, как перебраться через всторошенный лед и затем подняться к подножию прибрежных холмов. Путь был нелегкий, так как покрытый снегом уступ имел наклон в сторону моря и нарты все время кренились на бок. Несколько раз они опрокидывались или ломались, ударяясь о валуны, а в одном месте ширина уступа составляла лишь два фута и шесть дюймов. Трудно было пройти здесь с эскимосскими нартами шириной три фута. По одну сторону уступа нависала высокая скала, по другую – тянулся двадцатифутовый скат к морю, которое обдавало холодными брызгами, перелетавшими через ледяной барьер.
Именно при таких обстоятельствах проявляются выдающиеся качества эскимосов. Техника преодоления препятствий была достаточно проста, и, если бы эскимосов не было с нами, мы справились бы с ними точно таким же способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Но у нас почти не было другого выхода. Лежавший перед нами путь в 1500 миль был длинным на любой взгляд, а на пути нам встретятся только два населенных пункта, где мы сможем пополнить запасы продовольствия из заранее подготовленных складов. Да, груз небывалый. Если бы нам пришлось возвращаться с этим грузом с полдороги, это было бы позором и мы испытали бы финансовые затруднения, слишком неприятные, чтобы даже подумать о них.
Мы почувствовали небывалое облегчение, когда начали наконец наш поход. Теперь наши нарты двигались к западу, и только что прожитая зима казалась нам каким-то беспокойным сном, пантомимой колоритных фигур, действовавших в обстановке слишком нелепой, чтобы принимать ее всерьез. Прошло несколько часов, прежде чем я ощутил холод и почувствовал себя очень неуютно. Скрип нарт был столь убаюкивающим, а поверхность морского льда такой ровной, что я погрузился в сны наяву, от которых очнулся, лишь когда передние нарты свернули к берегу и остановились.
Ночь мы провели в маленькой хижине для путешественников и на следующее утро двинулись в Сьорапалук. Путь был легкий, погода не слишком ветреная. Когда мы добрались до поселка, то были очень голодны, но нас там не накормили. Все отнеслись к нам довольно дружелюбно, но и на следующее утро нам не предложили поесть. Проснулся я рано от голода. Однако хозяева и сами целый день ничего не ели, и, когда наконец наступил вечер, они подогрели кусок тюленьего мяса, которого едва хватило бы, чтобы насытить одного здорового взрослого человека, не говоря уже о том, чтобы накормить полную хижину эскимосов и вдобавок трех прожорливых европейцев.
Первый день в Сьорапалуке мы посвятили проверке нашего снаряжения и распределению его на трое нарт. Даже за время короткого перехода от Канака стало очевидно, что наши нарты довольно узки, неудобны для перевозки таких громоздких грузов, и я решил купить третьи, эскимосские нарты и переложить часть груза на них. Из Канака мы вышли с двадцатью двумя собаками; я купил еще трех, заплатив за каждую по пятнадцать долларов.
Утром 1 марта Роджер, Питер и Имангуак вышли раньше Аллана и меня: мы условились, что встретимся дальше на побережье в крошечном поселке из трех хижин, носившем название Неки. Аллан и я снимали эскимосов двумя кинокамерами, когда они готовились в путь. После их отправки мы занимались приведением в порядок третьих нарт. Я уже трижды видел пьяных эскимосов – 1 декабря, 1 января и 1 февраля. По установленной системе нормирования, жителям округа Туле (включая датскую администрацию и британские экспедиции) полагается на человека одна бутылка крепких спиртных напитков или две бутылки вина, или двадцать маленьких бутылок пива в месяц.
В полдень я шел по поселку со старым охотником Инутасуаком, в юности путешествовавшим с Эдвардом Шеклтоном. Он спешил, тонкий луч света от его электрического фонарика ни на мгновение не дрогнул. Старик ни разу не поднял глаз. Он был возмущен своими пьяными односельчанами и стыдился того, что я был свидетелем слабости «иноуитов» (настоящих людей). «Выпивка и эскимосы – нехорошо, нехорошо, нехорошо», – твердил он. Когда-то Инутасуак восхищался решительностью Эдварда Шеклтона и получал огромное удовольствие от общения с ним. В маленькой хижине, стоявшей в стороне от поселка и так занесенной снегом, что я, споткнувшись, очутился в ведущем к двери туннеле, прежде чем сообразил, где мы находимся, он показал мне свои драгоценные реликвии: экземпляр книги «Юг» с автографом, в которой описана экспедиция Эрнеста Шеклтона на «Индьюренсе», и множество фотографий, снятых во время путешествий Инутасуака с сыном Шеклтона.
Инутасуак рассказал мне также о проходе Свердрупа, а его схематические карты подтвердили сообщение Кука относительно длинного пологого подъема от вершины залива Флаглер по замерзшему руслу реки. Он сказал, что, после того как я миную водораздел, мне придется сделать крюк к северу, так как ледник преграждает речную долину, спускающуюся к заливу Айрен. Об этом же леднике упоминают и Свердруп, и Кук, но ни один из эскимосов, виденных нами в Канаке, почему-то ничего не говорил о нем.
На следующий день мы пустились в путь поздно; Каунгуак и его жена Нивикингуак вышли первыми, за ними следовали Томас и Макток Кивиок и двоюродный брат Питера Пири. Аллан и я, каждый с нартами, двигались последними – всего было шесть нарт, и через четверть часа все удалились за пределы видимости, а мы с Алленом одни едва ползли. Три эскимоса, присоединившиеся к нам, также собирались пересечь залив Смит для охоты на белых медведей. К наступлению ночи мы удалились всего лишь на 4 мили от поселка Неки. Здесь лед был толщиной несколько дюймов и такой черный, как будто бы он образовался на море чернил. Нарты скользили по нему без малейшей тряски. Пройдя 2 мили от Неки, мы заметили впереди свет электрических фонариков наших эскимосских друзей. Если бы не этот свет, мы, вероятно, двигались бы наугад вдоль берега, пока буквально не наткнулись бы на них. Это были памятный переход и приятная встреча, когда мы наконец добрались до неровного льда на берегу, где теперь сидели на привязи шесть собачьих упряжек, а восемь закутанных в меха фигур резали для них моржовое мясо. На следующее утро, впервые после того как мы шесть дней тому назад покинули Канак, наша партия выступила в путь в полном составе: с нами были еще три дорожных спутника – всего восемь нарт. Через первый залив перебрались быстро, но у следующего мыса лед был недостаточно крепким, чтобы выдержать наш груз, а дальше была видна открытая вода. У нас не оставалось другого выхода, как перебраться через всторошенный лед и затем подняться к подножию прибрежных холмов. Путь был нелегкий, так как покрытый снегом уступ имел наклон в сторону моря и нарты все время кренились на бок. Несколько раз они опрокидывались или ломались, ударяясь о валуны, а в одном месте ширина уступа составляла лишь два фута и шесть дюймов. Трудно было пройти здесь с эскимосскими нартами шириной три фута. По одну сторону уступа нависала высокая скала, по другую – тянулся двадцатифутовый скат к морю, которое обдавало холодными брызгами, перелетавшими через ледяной барьер.
Именно при таких обстоятельствах проявляются выдающиеся качества эскимосов. Техника преодоления препятствий была достаточно проста, и, если бы эскимосов не было с нами, мы справились бы с ними точно таким же способом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63