Пока Кристи, как зачарованная, смотрела на Доминика, Дэвид наклонился к ней и поцеловал в губы – не как любовник, а просто как мужчина, обожающий целовать женщин и не сомневающийся в том, что они от этого только млеют. Когда девушка, отделавшись от него, стала искать взглядом Доминика, того уже и след простыл.
Разумеется, Дэвид настоял на том, чтобы проводить Кристи до платформы и, передавая коробку с платьем, поцеловал ее снова – на этот раз в щеку.
– Счастливо доехать до дому. В следующий раз тебе придется лететь к нам самолетом – в Штаты.
Кристи прошла к своему месту, напряженно заглядывая во все купе. Ей страшно не хотелось попасться на глаза Доминику. Куда же подевалась Аманда? Благодаря какому злому року их с Домиником пути снова пересеклись? Кристи залилась краской при мысли о том, что он мог подумать, став свидетелем того поцелуя, но тут же успокоилась, вспомнив, что Доминик не раз видел ее в обществе Дэвида.
Она рассчитывала провести дорогу домой, удобно устроившись в кресле с каким-нибудь иллюстрированным журналом, но Дэвид домчал ее до вокзала, не дав возможности заглянуть в газетный киоск. И теперь Кристи оставалось только смотреть в окно. Поезд медленно тронулся, оставляя позади платформу и вокзал. Надо надеяться, что у Гэлвинов все будет хорошо, подумала девушка. Они оба были ей симпатичны, но к Мерил она относилась с особой теплотой.
Углубившись в свои мысли, Кристи не сразу поняла, что кто-то стоит рядом с ее креслом.
Краем глаза она увидела загорелые запястья и заколотые запонками рукава безупречно белоснежной рубашки, и сердце у нее ушло в пятки.
– Доминик! – Это имя непроизвольно сорвалось с ее губ, и, резко повернув голову, она увидела искривившийся в усмешке рот и услышала знакомый хриплый шепот:
– Грезишь о своем дружке, да? – Не дождавшись ответа, он продолжил: – Не правда ли, странно, как легко мы, разумные существа, обманываемся? Было время, когда я считал, что ты меньше всех на свете способна стать любовницей человека, который связан обязательствами с другой женщиной.
Кристи съежилась от гнева и боли.
– Люди меняются, Доминик, – сказала она.
– Да, и я начинаю понимать это! – Он заметил на багажной полке коробку с платьем. – Что это, Кристи? Очередной гонорар? Что-нибудь вроде шубы?
Кристи вспыхнула, сжав кулаки. Она поднялась, схватила коробку и заявила:
– Мне не нужно платы за то, что я провожу время с любимым человеком! – Доминик преградил ей путь, и она могла пройти, лишь протиснувшись между ним и дверью, но коснуться его сейчас было выше ее сил. – Пропусти меня! – срывающимся от раздражения голосом потребовала она.
– Зачем? – Кристи изумленно посмотрела на него. В глазах его играло обманчивое веселье. Судя по всему, Доминик получал удовольствие, играя с нею в кошки-мышки. – Сядь, Кристи, – сказал он негромко. – Не надо устраивать сцен. – Она оглянулась: действительно, пассажиры уже начали поглядывать в их сторону. – У меня в Ньюкасле машина, и первым делом я собирался навестить твою мать, – продолжил Доминик. – Ей покажется странным, как это мы не встретились, возвращаясь домой в одном и том же поезде.
Кристи не могла не признать его правоты, но провести всю дорогу в качестве мишени для его ядовитых стрел ей вовсе не хотелось.
– А где Аманда? – колко спросила она, снова усаживаясь в кресло.
– Осталась на пару дней в Лондоне у своей матери, – тон Доминика сразу изменился, и Кристи почувствовала удовлетворение, оттого что сумела смутить его.
– Удивительно, как это она отпустила тебя одного, – съязвила она, но Доминик, вместо того чтобы разозлиться, лишь рассмеялся.
– Боже, Кристи, со стороны можно подумать, будто ты ревнуешь!
Мне придется сидеть рядом с тобой, но это не означает, что я обязана поддерживать разговор, свирепо подумала Кристи. Сжав губы, она отвернулась и принялась напряженно смотреть в окно. Горло у нее пересохло, и очень хотелось чего-нибудь выпить.
Девушка сама не заметила, как задремала. Ее разбудил громкий шепот.
С трудом соображая, что происходит, Кристи недоуменно посмотрела на Доминика, с удивлением отметив, что забыла, какие голубые у него глаза. Почувствовав жаркую близость его тела, девушка ощутила странное томление.
На мгновение задержав взгляд на красиво очерченных губах Доминика, она нервно отвернулась. Ее бросило в дрожь при мысли, что она может сейчас обвести пальцем его рот, прижаться к нему губами. Кристи отпрянула, охваченная желанием и страхом одновременно. В молчании, воцарившемся между ними, ей почудилось что-то зловещее.
Она украдкой подняла глаза и увидела, что он читает каждую ее мысль.
– Пойду принесу тебе чашечку кофе и сандвич.
Житейская приземленность его слов охладила ее воспаленное воображение, и Кристи с трудом выдавила из себя любезную улыбку: губы ее словно закоченели и не желали двигаться.
Оказалось, что Доминик, помимо прочего, – чертовски непростой человек. Откуда такая перемена в его настроении? Час назад он язвил и издевался над ней, а теперь ведет себя так хладнокровно и вежливо, словно Кристи снова стала ребенком, а он – ее обожаемым героем. Но под его внешней любезностью таилась опасность, о существовании которой в детские годы она не могла и подумать. И хотя Доминик сменил агрессию на обходительность, безмятежно рассказывая о годах, проведенных в Америке, Кристи оставалась настороже.
Всякий раз, как он затрагивал тему ее личной жизни, девушка уклонялась от ответа, не давая втянуть себя в разговор по душам. При этом она с мучительной ясностью осознавала, что в иных обстоятельствах легко уступила бы ему, с радостью вернувшись в русло старых отношений. Доминик в очередной раз продемонстрировал свою колдовскую власть над ней, которую, по большому счету, он никогда не терял. Впрочем, Кристи могла утешиться тем, что немногие из женщин устояли бы перед обаянием этого человека.
Поезд, замедляя ход, подходил к вокзалу Ньюкасла. Доминик неожиданно нахмурился и, не сводя с нее глаз, с прежней циничной усмешкой поинтересовался:
– Ничего не получается, не так ли, Кристи? И у нас нет решительно никакой возможности и далее поддерживать цивилизованные отношения?
Сердце девушки сжалось от боли, но она нашла в себе силы холодно заметить:
– А что, в этом есть какой-то смысл? Лицо Доминика потемнело. Резко отвернувшись, он пробормотал сквозь зубы:
– Разумеется, нет, черт возьми!
Он снял с полки коробку с платьем, и Кристи не оставалось ничего иного, как семенить за ним по проходу, а затем по платформе в сторону автостоянки.
В машине по дороге домой Доминик не обронил ни слова, и, хотя Кристи в душе радовалась этому, воцарившаяся тишина раздражала ее. В душе она все еще не могла отделаться от дурацких романтических грез, где союз двоих – не тяжкий крест наказания, а блаженство любовного слияния душ и тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34