— Этот человек, конечно, мой отец, но как он мог так подло поступить с тобой?
— Он не виноват, Олли. Просто он меня разлюбил. Такое случается.
— И тебя никогда не подмывало сказать ему обо мне?
— Конечно, подмывало, — призналась Маргарет. — Но ведь было ясно, что он не любит меня, что наш брак для него обуза. Я узнала, что беременна, когда он уже оставил меня. Возможно, мне следовало сообщить ему о твоем рождении…
— Нет-нет, ма. Ты приняла правильное решение, единственно правильное, — поспешила заверить ее дочь, накрыв руку матери своей и тепло улыбнувшись Маргарет. — Даже не сомневайся. Я знаю подруг, чьи родители сохранили свой брак только ради них. Должно быть, ужасно жить и не знать, застанешь ли дома обоих родителей, вернувшись из школы, или чувствовать, что от разрыва их удерживаешь только ты. Нет, пусть ты у меня одна, зато я никогда, никогда не сомневалась в том, что я любима и желанна.
В течение нескольких мгновений мать и дочь нежно смотрели друг на друга. А затем Оливия, лукаво подмигнув, напомнила:
— Но ты так и не ответила на мой первый вопрос.
— Я ведь уже говорила: сначала мне было не до того, а потом, когда ты подросла… По правде говоря, Олли, я никогда не могла найти времени для свиданий… А если уж быть честной до конца, то мне просто не встретился человек, ради которого стоило бы его искать.
— Может быть, ты боялась… боялась слишком близко подпустить кого-то к себе, чтобы снова не обжечься, как с ним… с моим отцом, — проницательно заметила Оливия.
— Может быть, — согласилась Маргарет.
— Одно я знаю точно: это не из-за недостатка возможностей. — Она рассмеялась, заметив, что Маргарет опять покраснела. — Ой, ма, мне порой кажется, что я взрослее тебя Ты бываешь так похожа на ребенка! Я видела, как мужчины оборачиваются тебе вслед, как они на тебя смотрят. И не только потому что ты выглядишь очень сексуально.
Маргарет попыталась возразить, но Оливия не дала ей, твердо продолжив:
— Сколько бы ты ни уверяла меня в обратном, дело обстоит именно так. Но здесь есть что-то еще. Может быть, это потому, что ты такая маленькая… и такая беззащитная.
— Пусть я и не вышла ростом, но это вовсе не означает, что я не могу за себя постоять, — быстро заметила Маргарет.
Бросающаяся в глаза повышенная чувствительность, редкая ранимость были присущи Маргарет, и она ничего не могла с собой поделать. Как и Оливия, она догадывалась, что это связано с ее браком — вернее, с тем, как тот окончился. Но сегодняшним вечером ей совсем не хотелось думать о прошлом.
Даже спустя столько лет оно не оставляло ее, являясь во снах столь живо, что, просыпаясь, Маргарет ощущала прикосновения рук мужа к своей коже и не могла поверить, что это всего лишь сон. Бывали и другие сны… сны, от которых она пробуждалась с криком мучительной боли и с мокрым от слез лицом.
Странно, но с поступлением Оливии в университет воспоминания о месяцах, предшествовавших ее рождению, стали преследовать женщину еще настойчивее, словно она подсознательно сдерживала их в присутствии дочери, не желая ее тревожить. Поначалу Маргарет объясняла это тем, что тоскует без Оливии, что впервые за последние двадцать лет осталась в полном одиночестве…
Но ведь ее жизнь полноценна и деятельна. У нее хорошая работа, прекрасные друзья. А с тех пор как Маргарет занялась делами приюта, у нее, казалось, и минуты не оставалось для себя.
Сегодня — кульминационный момент напряженной многомесячной работы. Позади дни, когда Маргарет, теряя надежду и отчаиваясь, уговаривала членов совета отдать висящую ненужным грузом на балансе разрушенную усадьбу Эпплстоун под сиротский приют, убеждала неподатливых жителей Эверсли в том, что соседями их станут вовсе не малолетние бандиты — опустошители садов, а обычные, только очень несчастные дети. И вот сегодня, в присутствии корреспондентов местных и центральных газет и телевидения, будет объявлено об учреждении на пожертвованные средства, подкрепленные дотацией государства, приюта Эпплстоун.
Маргарет снова вспомнила, как, возвращаясь с учительницей младших классов мисс Хопкинс из Лондона, она увидела на станции констебля Уэйнса с плачущим малышом «на прицепе». То, что казалось несбыточной мечтой несколько месяцев назад, стало реальностью, подумала Маргарет, паркуя машину перед зданием мэрии…
Они уже выходили со стоянки, когда Оливия, шедшая ярдах в двух позади, поравнялась с матерью и, ухватив ее за локоть, с мягким смешком произнесла:
— Вон смотри, опять. Тот мужчина, что вылез из вылизанной до блеска машины, явно не может оторвать от тебя глаз.
— Олли! — возмутилась Маргарет, принципиально избегая смотреть по направлению взгляда дочери. — Послушай, я и впрямь…
— Ладно, ладно, но мне кажется несправедливым, что тебе все время приходится быть одной, ма. Тебе всего тридцать восемь. Ты могла бы снова выйти замуж… Как подумаю, что тебе придется остаток жизни провести в одиночестве, дурно делается. Один наш преподаватель говорит, что сейчас все больше жен-шин, заметь, деловых женщин, впервые выходят замуж после тридцати пяти, рожают детей… Зрелая женщина с маленьким ребенком уже не кажется какой-то диковинкой. И люди на склоне лет не чувствуют себя одинокими, поскольку в их доме звучат детские голоса…
— А! Вижу, куда ты клонишь: тебя беспокоит, что, состарившись, я стану для тебя обузой. Что ж, могу тебя успокоить, дорогая дочь: мне не нужен муж, для того чтобы произвести на свет детей.
— Да, но мужчина для этого нужен, — без обиняков заявила Оливия. — Однако дело не только в этом, ты же знаешь, ма. Просто я начинаю понимать, сколь многого ты лишилась, и чувствую себя виноватой. Если бы не я, ты могла бы…
— Сейчас же перестань, — прервала ее Маргарет. — Если бы не ты, я бы, возможно, сошла с ума и сделала какую-нибудь непоправимую глупость, — спокойно и откровенно добавила она и заметила испуг, мелькнувший в глазах дочери. — Ты стала смыслом моей жизни, Олли. Без тебя…
— Ты действительно так его любила? — Оливия поежилась. — Господи, ма, я никогда, никогда не позволю мужчине иметь такую власть надо мной.
У Маргарет дрогнуло сердце. Этого-то она и боялась. Боялась, что своей откровенностью привьет дочери неверное отношение к любви.
— Когда любишь кого-то, всегда оказываешься в его власти, но в этом нет ничего плохого. — Она отвела прядь волос с лица Оливии и улыбнулась ей. — Рано или поздно ты полюбишь, — мягко сказала Маргарет. — И когда это случится, с трудом сможешь поверить, что когда-то думала иначе. Уж поверь мне.
Она молилась, чтобы это оказалось правдой и чтобы дочь не лишила себя счастья, которое дает любовь. Ее неудачный опыт семейной жизни не следует брать в расчет.
К тому же Оливия, возможно, права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Он не виноват, Олли. Просто он меня разлюбил. Такое случается.
— И тебя никогда не подмывало сказать ему обо мне?
— Конечно, подмывало, — призналась Маргарет. — Но ведь было ясно, что он не любит меня, что наш брак для него обуза. Я узнала, что беременна, когда он уже оставил меня. Возможно, мне следовало сообщить ему о твоем рождении…
— Нет-нет, ма. Ты приняла правильное решение, единственно правильное, — поспешила заверить ее дочь, накрыв руку матери своей и тепло улыбнувшись Маргарет. — Даже не сомневайся. Я знаю подруг, чьи родители сохранили свой брак только ради них. Должно быть, ужасно жить и не знать, застанешь ли дома обоих родителей, вернувшись из школы, или чувствовать, что от разрыва их удерживаешь только ты. Нет, пусть ты у меня одна, зато я никогда, никогда не сомневалась в том, что я любима и желанна.
В течение нескольких мгновений мать и дочь нежно смотрели друг на друга. А затем Оливия, лукаво подмигнув, напомнила:
— Но ты так и не ответила на мой первый вопрос.
— Я ведь уже говорила: сначала мне было не до того, а потом, когда ты подросла… По правде говоря, Олли, я никогда не могла найти времени для свиданий… А если уж быть честной до конца, то мне просто не встретился человек, ради которого стоило бы его искать.
— Может быть, ты боялась… боялась слишком близко подпустить кого-то к себе, чтобы снова не обжечься, как с ним… с моим отцом, — проницательно заметила Оливия.
— Может быть, — согласилась Маргарет.
— Одно я знаю точно: это не из-за недостатка возможностей. — Она рассмеялась, заметив, что Маргарет опять покраснела. — Ой, ма, мне порой кажется, что я взрослее тебя Ты бываешь так похожа на ребенка! Я видела, как мужчины оборачиваются тебе вслед, как они на тебя смотрят. И не только потому что ты выглядишь очень сексуально.
Маргарет попыталась возразить, но Оливия не дала ей, твердо продолжив:
— Сколько бы ты ни уверяла меня в обратном, дело обстоит именно так. Но здесь есть что-то еще. Может быть, это потому, что ты такая маленькая… и такая беззащитная.
— Пусть я и не вышла ростом, но это вовсе не означает, что я не могу за себя постоять, — быстро заметила Маргарет.
Бросающаяся в глаза повышенная чувствительность, редкая ранимость были присущи Маргарет, и она ничего не могла с собой поделать. Как и Оливия, она догадывалась, что это связано с ее браком — вернее, с тем, как тот окончился. Но сегодняшним вечером ей совсем не хотелось думать о прошлом.
Даже спустя столько лет оно не оставляло ее, являясь во снах столь живо, что, просыпаясь, Маргарет ощущала прикосновения рук мужа к своей коже и не могла поверить, что это всего лишь сон. Бывали и другие сны… сны, от которых она пробуждалась с криком мучительной боли и с мокрым от слез лицом.
Странно, но с поступлением Оливии в университет воспоминания о месяцах, предшествовавших ее рождению, стали преследовать женщину еще настойчивее, словно она подсознательно сдерживала их в присутствии дочери, не желая ее тревожить. Поначалу Маргарет объясняла это тем, что тоскует без Оливии, что впервые за последние двадцать лет осталась в полном одиночестве…
Но ведь ее жизнь полноценна и деятельна. У нее хорошая работа, прекрасные друзья. А с тех пор как Маргарет занялась делами приюта, у нее, казалось, и минуты не оставалось для себя.
Сегодня — кульминационный момент напряженной многомесячной работы. Позади дни, когда Маргарет, теряя надежду и отчаиваясь, уговаривала членов совета отдать висящую ненужным грузом на балансе разрушенную усадьбу Эпплстоун под сиротский приют, убеждала неподатливых жителей Эверсли в том, что соседями их станут вовсе не малолетние бандиты — опустошители садов, а обычные, только очень несчастные дети. И вот сегодня, в присутствии корреспондентов местных и центральных газет и телевидения, будет объявлено об учреждении на пожертвованные средства, подкрепленные дотацией государства, приюта Эпплстоун.
Маргарет снова вспомнила, как, возвращаясь с учительницей младших классов мисс Хопкинс из Лондона, она увидела на станции констебля Уэйнса с плачущим малышом «на прицепе». То, что казалось несбыточной мечтой несколько месяцев назад, стало реальностью, подумала Маргарет, паркуя машину перед зданием мэрии…
Они уже выходили со стоянки, когда Оливия, шедшая ярдах в двух позади, поравнялась с матерью и, ухватив ее за локоть, с мягким смешком произнесла:
— Вон смотри, опять. Тот мужчина, что вылез из вылизанной до блеска машины, явно не может оторвать от тебя глаз.
— Олли! — возмутилась Маргарет, принципиально избегая смотреть по направлению взгляда дочери. — Послушай, я и впрямь…
— Ладно, ладно, но мне кажется несправедливым, что тебе все время приходится быть одной, ма. Тебе всего тридцать восемь. Ты могла бы снова выйти замуж… Как подумаю, что тебе придется остаток жизни провести в одиночестве, дурно делается. Один наш преподаватель говорит, что сейчас все больше жен-шин, заметь, деловых женщин, впервые выходят замуж после тридцати пяти, рожают детей… Зрелая женщина с маленьким ребенком уже не кажется какой-то диковинкой. И люди на склоне лет не чувствуют себя одинокими, поскольку в их доме звучат детские голоса…
— А! Вижу, куда ты клонишь: тебя беспокоит, что, состарившись, я стану для тебя обузой. Что ж, могу тебя успокоить, дорогая дочь: мне не нужен муж, для того чтобы произвести на свет детей.
— Да, но мужчина для этого нужен, — без обиняков заявила Оливия. — Однако дело не только в этом, ты же знаешь, ма. Просто я начинаю понимать, сколь многого ты лишилась, и чувствую себя виноватой. Если бы не я, ты могла бы…
— Сейчас же перестань, — прервала ее Маргарет. — Если бы не ты, я бы, возможно, сошла с ума и сделала какую-нибудь непоправимую глупость, — спокойно и откровенно добавила она и заметила испуг, мелькнувший в глазах дочери. — Ты стала смыслом моей жизни, Олли. Без тебя…
— Ты действительно так его любила? — Оливия поежилась. — Господи, ма, я никогда, никогда не позволю мужчине иметь такую власть надо мной.
У Маргарет дрогнуло сердце. Этого-то она и боялась. Боялась, что своей откровенностью привьет дочери неверное отношение к любви.
— Когда любишь кого-то, всегда оказываешься в его власти, но в этом нет ничего плохого. — Она отвела прядь волос с лица Оливии и улыбнулась ей. — Рано или поздно ты полюбишь, — мягко сказала Маргарет. — И когда это случится, с трудом сможешь поверить, что когда-то думала иначе. Уж поверь мне.
Она молилась, чтобы это оказалось правдой и чтобы дочь не лишила себя счастья, которое дает любовь. Ее неудачный опыт семейной жизни не следует брать в расчет.
К тому же Оливия, возможно, права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37