Ее волосы распустились и развевались на ветру. Ей казалось, что она летит по воздуху. Она больше не различала дороги и даже не заметила, что потеряла накидку.
Через какое-то время Каролина остановилась. Оглянулась по сторонам и прислушалась. На песке, серебристо поблескивающем в свете луны, были видны только ее следы. Ее сердце забилось сильнее. Словно укол, она почувствовала разочарование. Она уже хотела побежать назад, но тут будто из-под земли вырос перед ней он и поймал в свои объятия.
– Ты меня ищешь? – тепло и нежно прошептал он, дрожа от возбуждения.
Каролина почувствовала себя совершенно беззащитной, вовлеченной в водоворот неизведанных ощущений. Она больше не принадлежала себе. Он бережно уложил ее на зыбкий песок, еще хранящий дневное тепло. Звезды отражались в ее потемневших мерцающих глазах. А она видела лишь огонь в глазах мужчины.
Она не заметила, как он раздел ее. И только чувствовала его нетерпеливые руки, жаркое дыхание, легкий запах сандалового дерева, исходивший от его кожи, мягкие и ласковые губы на своем теле. Ей казалось, что она теряет сознание. Она больше не противилась желанию, захлестнувшему ее. Словно заново ощущала она свое тело, требовавшее мужчины, его варварски нежной силы.
Она лежала, вытянувшись на песке. Ее разгоряченное тело обвевал прохладный ветерок с моря. Рядом, опершись на локоть, лежал корсар и разглядывал ее. В эти мгновения им не были нужны слова. Они молча смотрели друг на друга. Каролина провела рукой по лицу мужчины. Оно имело почти то же выражение, что и тогда, во время танца: ясное, чистое лицо страсти. Она вспомнила, как Марианна однажды сказала ей, что страстные мужчины, получив удовлетворение, становятся холодными и циничными. Но в этом мужчине она чувствовала только тепло и с трудом скрываемое блаженство.
Он притянул ее к себе и помог встать.
– Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
Держась за руки, они побежали по берегу. Скрытая густым кустарником, показалась расщелина в скале. По круто забирающему вверх ущелью они попали на залитую лунным светом прогалину, там стояла хижина, широкая плоская крыша которой свисала почти до земли. Корсар открыл дверь. Они вошли в большую полутемную комнату. Два наполненных раскаленными углями медных чана давали свет и тепло. В глубине, в алькове, стояло широкое ложе. Он повел ее прямо туда. Каролина ничего не замечала вокруг. Она лишь чувствовала на своем плече руку мужчины, который вел ее. Каждое его движение передавалось ее телу и заставляло его трепетать. Она вновь ощущала на себе чары его колдовства, с неодолимой силой уносившего ее на волнах наслаждения, бросающего мужчину и женщину в объятия друг к другу.
Когда Каролина проснулась на следующее утро, солнечный луч весело плясал на полу хижины. Через притворенную дверь до нее доносилось потрескивание огня и тихий стук посуды. Пахло чаем из цветов апельсинового дерева.
Вспомнив все, она ужаснулась самой себе. Она будто бы очнулась после глубокого обморока и только сейчас осознала, что произошло. Она отдалась совершенно чужому мужчине, была в его хижине, лежала в его постели. Она сделала то, что никогда бы не сочла возможным: она изменила человеку, которого любила и к которому ехала.
С кем? С разбойником, который ее ограбил, унизил, поднял на нее руку, причинил ей боль, и которого она ненавидела. Как могло такое случиться? Она была ничем не лучше тех женщин, которых презирала и которые всегда готовы были объяснить неверность своей слабостью!
Скрестив руки за головой, Каролина уставилась на мореные балки под крышей. Когда корсар окликнул ее по имени, она вздрогнула. Он появился в белом, распахнутом на груди шлафроке и поставил на круглый мраморный столик возле кровати поднос. Его взгляд ласкал ее, как нежное прикосновение. Каролина попыталась воспротивиться этому, но только острее почувствовала, как велика сила, неожиданно привязавшая ее к этому мужчине. Эта сила наполнила ее обжигающим чувством счастья. Все ее сомнения и угрызения совести были моментально отметены. Она мысленно сказала себе, что бывают, видно, области человеческого существования, где смещаются понятия добра и зла, что в жизни могут быть моменты, когда человек становится частицей таинственных сил природы – столь же свободным, неукротимым и чистым, как они.
– Ты раскаиваешься? – неуверенно спросил он.
Взгляд его стал серьезен.
Каролина была тронута тем, как точно он почувствовал, что в ней происходило. Она взяла его за руку и тихо произнесла:
– Нет, все хорошо.
14
Каролина сидела на каменной скамье перед хижиной в тени высокой акации. Даже сейчас, в преддверии вечера, этот июльский день был еще обжигающе знойным. Запрокинув голову, она разглядывала широкую крону над собой, следила за игрой солнечных бликов и ветра в Перистых листьях, сквозь которые просвечивало лазурное небо.
Корсар, вышедший из дома с бокалом охлажденного лимонада, остановился. Он любил наблюдать за Каролиной, когда ей казалось, что она одна. Ему чудилось, что в такие моменты она почти так же близка ему, как и в его объятиях. Когда она, как сейчас, мечтательно разглядывала небо, она была частью природы, исполненной таинственной силы, нежной и неукротимой в одно и то же время… и непостижимой. Она расцвела за эти три месяца на острове. Ее бархатистая кожа стала еще смуглее, тело утратило девичью холодность, движения стали такими же очаровательными и манящими, как ее улыбка. Он подошел к ней, протянул бокал и молча прислонился к стволу акации. Ночью, когда она засыпала, тесно прижавшись к нему, он часто спрашивал себя, принадлежит ли ему ее сердце. Но у него ни разу не хватило смелости заговорить с ней об этом. Он ждал, что рано или поздно она сама откроется ему, ждал с тайным отчаянием мужчины, который любил сильнее, чем хотел себе признаться.
Но она молчала. Лишь одно придавало ему надежды: за три месяца она ни разу не спросила, когда опять выйдет в море его корабль. И все же он жил в постоянном страхе, что она может исчезнуть. Особенно, когда к острову причаливали друзья-корсары и он был вынужден на несколько часов оставлять ее. Даже мысль, что оба негра охраняли ее, не успокаивала. Его страхи оказывались напрасными, однако он никогда не был уверен в ней. Не были ли ее спокойствие, ее покорность судьбе притворством? Чего она ждала?
Он не решался затронуть эту тему. Сам себя не узнавал. Его люди также находили, что он изменился. Он знал, что в команде давно царит беспокойство. Эти люди не были созданы для созерцательного образа жизни. Опасности, приключения им были нужны как воздух. Первые недели он заставил их заняться ремонтом и сверху донизу заново выкрасить корабль. Но теперь больше никакой работы не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Через какое-то время Каролина остановилась. Оглянулась по сторонам и прислушалась. На песке, серебристо поблескивающем в свете луны, были видны только ее следы. Ее сердце забилось сильнее. Словно укол, она почувствовала разочарование. Она уже хотела побежать назад, но тут будто из-под земли вырос перед ней он и поймал в свои объятия.
– Ты меня ищешь? – тепло и нежно прошептал он, дрожа от возбуждения.
Каролина почувствовала себя совершенно беззащитной, вовлеченной в водоворот неизведанных ощущений. Она больше не принадлежала себе. Он бережно уложил ее на зыбкий песок, еще хранящий дневное тепло. Звезды отражались в ее потемневших мерцающих глазах. А она видела лишь огонь в глазах мужчины.
Она не заметила, как он раздел ее. И только чувствовала его нетерпеливые руки, жаркое дыхание, легкий запах сандалового дерева, исходивший от его кожи, мягкие и ласковые губы на своем теле. Ей казалось, что она теряет сознание. Она больше не противилась желанию, захлестнувшему ее. Словно заново ощущала она свое тело, требовавшее мужчины, его варварски нежной силы.
Она лежала, вытянувшись на песке. Ее разгоряченное тело обвевал прохладный ветерок с моря. Рядом, опершись на локоть, лежал корсар и разглядывал ее. В эти мгновения им не были нужны слова. Они молча смотрели друг на друга. Каролина провела рукой по лицу мужчины. Оно имело почти то же выражение, что и тогда, во время танца: ясное, чистое лицо страсти. Она вспомнила, как Марианна однажды сказала ей, что страстные мужчины, получив удовлетворение, становятся холодными и циничными. Но в этом мужчине она чувствовала только тепло и с трудом скрываемое блаженство.
Он притянул ее к себе и помог встать.
– Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
Держась за руки, они побежали по берегу. Скрытая густым кустарником, показалась расщелина в скале. По круто забирающему вверх ущелью они попали на залитую лунным светом прогалину, там стояла хижина, широкая плоская крыша которой свисала почти до земли. Корсар открыл дверь. Они вошли в большую полутемную комнату. Два наполненных раскаленными углями медных чана давали свет и тепло. В глубине, в алькове, стояло широкое ложе. Он повел ее прямо туда. Каролина ничего не замечала вокруг. Она лишь чувствовала на своем плече руку мужчины, который вел ее. Каждое его движение передавалось ее телу и заставляло его трепетать. Она вновь ощущала на себе чары его колдовства, с неодолимой силой уносившего ее на волнах наслаждения, бросающего мужчину и женщину в объятия друг к другу.
Когда Каролина проснулась на следующее утро, солнечный луч весело плясал на полу хижины. Через притворенную дверь до нее доносилось потрескивание огня и тихий стук посуды. Пахло чаем из цветов апельсинового дерева.
Вспомнив все, она ужаснулась самой себе. Она будто бы очнулась после глубокого обморока и только сейчас осознала, что произошло. Она отдалась совершенно чужому мужчине, была в его хижине, лежала в его постели. Она сделала то, что никогда бы не сочла возможным: она изменила человеку, которого любила и к которому ехала.
С кем? С разбойником, который ее ограбил, унизил, поднял на нее руку, причинил ей боль, и которого она ненавидела. Как могло такое случиться? Она была ничем не лучше тех женщин, которых презирала и которые всегда готовы были объяснить неверность своей слабостью!
Скрестив руки за головой, Каролина уставилась на мореные балки под крышей. Когда корсар окликнул ее по имени, она вздрогнула. Он появился в белом, распахнутом на груди шлафроке и поставил на круглый мраморный столик возле кровати поднос. Его взгляд ласкал ее, как нежное прикосновение. Каролина попыталась воспротивиться этому, но только острее почувствовала, как велика сила, неожиданно привязавшая ее к этому мужчине. Эта сила наполнила ее обжигающим чувством счастья. Все ее сомнения и угрызения совести были моментально отметены. Она мысленно сказала себе, что бывают, видно, области человеческого существования, где смещаются понятия добра и зла, что в жизни могут быть моменты, когда человек становится частицей таинственных сил природы – столь же свободным, неукротимым и чистым, как они.
– Ты раскаиваешься? – неуверенно спросил он.
Взгляд его стал серьезен.
Каролина была тронута тем, как точно он почувствовал, что в ней происходило. Она взяла его за руку и тихо произнесла:
– Нет, все хорошо.
14
Каролина сидела на каменной скамье перед хижиной в тени высокой акации. Даже сейчас, в преддверии вечера, этот июльский день был еще обжигающе знойным. Запрокинув голову, она разглядывала широкую крону над собой, следила за игрой солнечных бликов и ветра в Перистых листьях, сквозь которые просвечивало лазурное небо.
Корсар, вышедший из дома с бокалом охлажденного лимонада, остановился. Он любил наблюдать за Каролиной, когда ей казалось, что она одна. Ему чудилось, что в такие моменты она почти так же близка ему, как и в его объятиях. Когда она, как сейчас, мечтательно разглядывала небо, она была частью природы, исполненной таинственной силы, нежной и неукротимой в одно и то же время… и непостижимой. Она расцвела за эти три месяца на острове. Ее бархатистая кожа стала еще смуглее, тело утратило девичью холодность, движения стали такими же очаровательными и манящими, как ее улыбка. Он подошел к ней, протянул бокал и молча прислонился к стволу акации. Ночью, когда она засыпала, тесно прижавшись к нему, он часто спрашивал себя, принадлежит ли ему ее сердце. Но у него ни разу не хватило смелости заговорить с ней об этом. Он ждал, что рано или поздно она сама откроется ему, ждал с тайным отчаянием мужчины, который любил сильнее, чем хотел себе признаться.
Но она молчала. Лишь одно придавало ему надежды: за три месяца она ни разу не спросила, когда опять выйдет в море его корабль. И все же он жил в постоянном страхе, что она может исчезнуть. Особенно, когда к острову причаливали друзья-корсары и он был вынужден на несколько часов оставлять ее. Даже мысль, что оба негра охраняли ее, не успокаивала. Его страхи оказывались напрасными, однако он никогда не был уверен в ней. Не были ли ее спокойствие, ее покорность судьбе притворством? Чего она ждала?
Он не решался затронуть эту тему. Сам себя не узнавал. Его люди также находили, что он изменился. Он знал, что в команде давно царит беспокойство. Эти люди не были созданы для созерцательного образа жизни. Опасности, приключения им были нужны как воздух. Первые недели он заставил их заняться ремонтом и сверху донизу заново выкрасить корабль. Но теперь больше никакой работы не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71