– Подождите здесь. Я пришлю Лали, она отведет вас в ваши покои.
– Возьмите меня с собой, – снова попросил Стерн. – Пока вы позовете своего врача, пройдет много времени.
Аба эль Маан молча покачал головой. Потом повернулся и поспешно вышел из комнаты вместе со слугой.
Каролина задула сальную свечу и растянулась на низенькой лежанке; она не стала укрываться мягким одеялом. Ей было жарко. Сквозь отверстия в стенах, выстроенных в мавританском стиле и облицованных зеленой и белой плитками, пробивался лунный свет, оставляя на полу узор из звезд и полукружий. Она закрыла глаза. Но не только не провалилась в сон, а, напротив, с каждой секундой чувствовала себя все бодрее.
Когда Лали привела ее сюда, Каролина была так измучена, что, казалось, должна уснуть, не успев коснуться подушки. А теперь она лежала с открытыми глазами, не в силах справиться с чувствами, не зависящими от ее воли. Или ей недоставало тени за шатром, что ночами напролет охраняла ее сон в пустыне? Она села в постели и прислушалась. Две их комнаты разделяла только муслиновая занавеска. Из комнаты Стерна не раздавалось ни единого шороха. Или он уже спит?
Легкий шум в саду испугал ее. На фоне деревьев мелькнула чья-то тень. Каролина напряженно вслушивалась в тишину. Тень исчезла. На низком пуфе лежало одеяние, принесенное Лали. Каролина взяла бледно-зеленый хаик, закуталась в него, засунула ноги в мягкие туфли. Потом подошла к занавеске, разделявшей комнаты, и отдернула ее.
Его постель была не тронута; багаж – не распакован. Дверь, ведущая в сад, оставалась открытой. Каролину охватило странное беспокойство. Она уже была близка к тому, чтобы вернуться к себе, но любопытство оказалось сильнее. С бьющимся сердцем она тихо вышла во двор. Прислонившись спиной к стене дома, там сидел Стерн, все еще в сапогах для верховой езды. Он сидел, поджав под себя ноги, без тюрбана и бурнуса, только в белой рубашке и светлых шароварах. Он повернул голову и молча взглянул на Каролину. Потом проговорил:
– Вам надо выспаться, – словно разговаривая с ребенком.
– Я не могу заснуть, – сказала она. Она была разочарована, сама не зная почему.
Чего она ждала? Хаик распахнулся. Под муслиновой рубашкой просвечивало тело.
Против своей воли Стерн вынужден был смотреть на это изумительное тело, не скрытое больше под тяжелой одеждой.
– Вы простудитесь, – резко сказал он.
Ему хотелось, чтобы она ушла. Стерн не знал, долго ли он сможет выдержать это зрелище.
– Идите и попробуйте заснуть! – теперь в его голосе слышались просительные нотки.
Только сейчас Каролина поняла причину его странного поведения. Но не могла, как раньше, посмеяться над этим. Она растерянно застыла, потом стянула хаик на груди.
– Позвольте мне побыть здесь с вами немного, – мягко сказала она.
Он подтянул ноги к груди, обхватил руками колени:
– Если вы этого непременно хотите... Только не забудьте, ночи здесь холодные, это все-таки не Париж.
Париж... Почему он вспомнил о нем, почему именно сейчас? Почему не позволит ей этого краткого мгновения забытья, когда она не хотела ничего иного, кроме как чувствовать себя красивой женщиной и находить подтверждение этому в мужских глазах? Только этого невинного счастья жаждала она. Только потому пришла к нему – чтобы найти саму себя в его улыбке. Зачем он напомнил о Париже – неужели хотел, чтобы и в этот час она не забывала о бремени своей судьбы?
– Может быть, сегодня вечером там говорят о нас, – сказала Каролина. – Разве вы забыли, что для всего света мы мертвы?
– О вас говорят в любом случае, – тихо произнес Стерн. – Только представьте себе триумф, который ждет вас по возвращении.
Да, он хотел задеть ее, напомнить о той пропасти, что разделяла их. Что же ему делать, что еще сказать, чтобы она ушла, пока не произошло то, чему никак нельзя случиться? Почему ему ничего не приходит в голову? Боже мой, почему нет ничего, за что он мог бы ненавидеть или презирать ее? Почему она не та женщина, которой он мог бы овладеть сегодняшним вечером, чтобы назавтра не вспомнить ее имени? Почему она, именно она способна толкнуть мужчину на любые крайности? И почему он тот мужчина, который всегда мечтал только о подобной женщине?
– О чем вы думаете? – она легонько дотронулась до его руки. – Пожалуйста, скажите мне!
Рамон Стерн смотрел в ночь, на освещенные лунным светом плоские крыши, над которыми возвышались купола трех мечетей и узкие шпили минаретов.
– Для вас будет лучше, если вы не узнаете моих мыслей.
Каролина озябла и обхватила плечи руками. Рамон, не сводящий с нее пылающих глаз, сразу же заметил это. Он молча закутал ее в бурнус. Его руки касались ее волос; он вдыхал аромат ее кожи. Но еще невыносимей было то доверчивое движение, с которым она повернулась к нему, будто желая прильнуть к его груди.
– А теперь лучше уходите, – твердо сказал он.
Каролина заглянула в его глаза:
– Почему? Почему вы отсылаете меня? Почему не позволяете немного побыть рядом?
Несколько секунд Стерн боролся с собой, потом не смог больше сдерживаться:
– Спросите об этом вашего мужа, когда вернетесь домой. Он сможет вам ответить на ваши вопросы лучше, чем я.
Каролина сбросила с плеч его бурнус:
– Почему вы так обращаетесь со мной? Скажите мне, я должна это знать. Я не хочу вспоминать о Париже. Я хочу только быть рядом с вами. Никого ближе вас у меня нет. – Голос отказал ей.
Стерн обнял ее. Каролина не отстранилась. Против ее воли тело Каролины стремилось ощутить крепкое мужское объятие. Это длилось всего один миг, один удар сердца – когда она ощущала страсть, которую возбуждала в этом мужчине. И она понимала: это то, что притягивает ее к нему. Быть любимой! Не собственное чувство, а лишь гипнотическая сила чужой, куда более сильной страсти.
Они посмотрели друг другу в глаза. Каролина вдруг испугалась столь сильного чувства, разбуженного в этом мужчине, испугалась своей слабости. Неожиданно на глаза набежали слезы, и она насилу сдержала себя.
Возвратившись в свою комнату, Каролина бросилась на лежанку. Сквозь филигранные отверстия в стене ей была видна неподвижная тень мужчины. Все эти ночи нескончаемого путешествия в пустыне его тень была ее единственным утешением и надеждой – теперь же при виде ее сердце Каролины сжалось. Она уткнулась лицом в подушку, чтобы он не услышал ее плача.

6
Когда Каролина проснулась, было уже светло. Она отбросила одеяло, сняла ночную рубашку и надела приготовленное одеяние: розовую муслиновую рубаху до щиколоток с крошечными серебряными пуговичками на вороте и на манжетах длинных рукавов, верхнее платье без рукавов из сиреневого шелка и, наконец, хаик из пепельно-серого, вышитого серебром шифона. Она причесала волосы и взглянула на себя в зеркало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63