– приказал он негру.
Потом попросил Каролину и Стерна сесть. Он внимательно смотрел, как Каролина усаживается на пятки. В его глазах мелькнула улыбка.
– Должен сказать, вы владеете обычаями этой страны лучше, чем я вашим языком. Однако все же попытаюсь.
– Вы говорите по-французски! – вскрикнула Каролина.
Возможность слышать родной язык казалась ей сейчас предпочтительней любых благ.
Бесшумно вошла черная рабыня. Она придвинула к дивану низенький круглый серебряный столик, поставила на него маленькие блюдца со сладостями: абрикосовым вареньем, засахаренными сливами, вареньем из лепестков роз, фисташками, печеньем, залитым теплым соусом из меда и кунжутного масла. Комната наполнилась сладкими ароматами. На столе рядом с Абой эль Мааном стоял кувшин с красной жидкостью, другой – с желтоватой, а рядом с ними – шесть бокалов. Аба эль Маан наполнил бокалы вином.
– Вы, наверное, удивляетесь, почему я нарушаю законы Корана. Однако в Триполи христиане часто посещали мой дом. С тех пор как я живу в Тимбукту, все стало по-другому. – Он не сказал всего, о чем думал.
А правда состояла в том, что до сих пор ни один христианин не бывал в Тимбукту. И если он разрешает этим двум людям зайти в его дом, это означает нечто иное, чем значило бы в Триполи. Пуская их, он подвергает опасности себя и свою семью. Он не сию секунду осознал эту опасность, и не это заставило его задуматься – он лишь попытался прояснить ситуацию.
Стерн внимательно наблюдал за Абой эль Мааном и угадал его мысли.
– Спасибо вам за заботы о нашей безопасности. Но мы не предполагаем задерживаться здесь надолго.
Аба эль Маан протянул им бокалы:
– Если бы Аллах желал вашей гибели, вы никогда не добрались бы до Тимбукту и не сидели бы сейчас передо мной.
– Кто принес вам весть о моей смерти? – спросил Стерн.
Аба эль Маан покачал головой:
– Надежный, заслуживающий доверия человек, торговец из Абомеи. Он сообщил, что вы оба мертвы. А теперь позвольте сказать мне, что больше всего меня угнетает. После его сообщения все товары и деньги, которые, согласно письму, предназначались вам, я отправил обратно в Алжир, французскому консулу.
Каролина почувствовала, как ее рука, державшая стакан, задрожала. Слова Абы эль Маана потрясли ее. Она очень рассчитывала на эти деньги и товары. Теперь они остались совсем без средств. Но через секунду и это стало казаться ей совсем незначительным. Настоящей катастрофой было совсем другое. Весть о ее смерти...
Она попыталась представить всех, кто понесет это известие дальше: французского консула в Алжире, капитана судна, который привезет его в Лиссабон и сообщит герцогу. Или это уже произошло? Или происходит сейчас, в эту минуту? Жиль – при мысли о нем ее сердце болезненно сжалось. Филипп, Симон, Марианна. Она звала людей, которых любила, но ее зов не доходил до них. Мертва – тоже только слово, но сколько в нем боли. Мертва – и стерта из памяти...
Аба эль Маан обвел их лица теплым взглядом:
– Аллах уберег вас. Он защитит вас и дальше.
Стерн сделал резкое движение. Когда он заговорил, в его голосе зазвучало страстное негодование:
– Скажите мне, Аба эль Маан, что это за религия, которая позволяет преследовать людей только за то, что Бог, которому они молятся, носит другое имя?
– Могу лишь возразить, что и христиане поступают точно так же. И вы тоже верите, что все, кто не молится вашему Богу, являются вашими врагами. И вы убиваете от его имени. – Аба эль Маан поправил подушку и откинулся на нее. – Я изучал разные религии. В каждой из них есть постулат, что человек создан по образу и подобию Божьему. Возвышенный постулат – и соблазнительный, как и все иллюзии. Правда же состоит в том, что это человек создает Бога по своему подобию и наделяет своего властелина правом истреблять инакомыслящих. Вы, христиане, изобрели инквизицию. Ваши священники – прокуроры Господа. Ислам же – более простая религия, отвечающая нашей сущности. Наш Бог – родовой вождь, и тот, кто не платит ему дань, становится его врагом.
– Вы учите этому и своих учеников, Аба эль Маан? – спросила его Каролина.
– Я учу их думать, – ответил Аба эль Маан, – и для этого использую Коран.
– Вы не хотите сделать из своих учеников более совершенных людей, чем мы?
– Может быть, более свободных. Чем яснее мыслит человек, тем больше он в состоянии отличить истину от фальши. Мои ученики должны понять, что человек всегда имеет выбор – быть хорошим или дурным. И Бог не вынуждает его ни к чему.
Каролине вдруг показалось, что она слышит своего отца. Странное чувство, которое охватывает человека, когда он встречает кого-то, кто думает и чувствует, как он, вдруг проснулось в ней. Узор ковра, лампы, аромат пищи, смолистый привкус вина – все теперь было окрашено в знакомые тона. И она искренне радовалась этой встрече.
– Аба эль Маан, – сказал Стерн, – я знаю, что вы живете именно так, как говорите. Я надеюсь, что вы и других людей можете подвигнуть к тому же. Как бы я хотел, чтобы они были похожи на вас!
Аба эль Маан поднялся:
– Вы наверняка устали. Вам приготовят две смежные комнаты. Они находятся между женской половиной и той, где живу я. Там вы будете в безопасности. Этот маленький сад надежно защищен от любопытных глаз.
Каролина и Рамон тоже встали и посмотрели друг на друга. В их взглядах был немой вопрос: что же делать, как они смогут покинуть этот город, который для них, нищих и преследуемых, может стать настоящей тюрьмой?
– Я пошлю с известием слугу к шейху Томану ибн Моханне, – пообещал Аба эль Маан.– А он уже решит, что делать дальше. – Он замолчал, потому что в комнату вошел негр, поспешно направился к нему, наклонился и стал что-то шептать на ухо.
– Говори вслух, – сказал ему хозяин. Он указал на Каролину и Стерна. – Они мои друзья.
– Тимур...
– Что такое с мальчиком?
– Вы же знаете его, – сказал слуга, помедлив. – Он забрался в конюшню, где стояли лошади чужеземцев... Он прослышал, что эти белые кобылы принадлежали самому Калафу, и непременно хотел посмотреть на них. Одна из лошадей... – Похоже, негр окончательно потерял мужество и не смел продолжать.
Странное смешение страха и ненависти было на его лице, когда он взглянул на Рамона и Каролину.
– Одна из лошадей лягнула вашего внука.
– Отведите меня к ребенку, – сказал Стерн. – Вы же знаете, Аба эль Маан, что я...– Однако взгляд араба заставил его умолкнуть.
Аба эль Маан будто окаменел. Каролина увидела, как что-то мелькнуло в его глазах: живущий в каждом человеке животный страх перед судьбой – и страх перед этими чужеземцами, которые одним своим появлением принесли несчастье в его дом.
Когда он заговорил, его голос был сухим и невыразительным, словно он делал над собой неимоверное усилие, чтобы обратиться к ним:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Потом попросил Каролину и Стерна сесть. Он внимательно смотрел, как Каролина усаживается на пятки. В его глазах мелькнула улыбка.
– Должен сказать, вы владеете обычаями этой страны лучше, чем я вашим языком. Однако все же попытаюсь.
– Вы говорите по-французски! – вскрикнула Каролина.
Возможность слышать родной язык казалась ей сейчас предпочтительней любых благ.
Бесшумно вошла черная рабыня. Она придвинула к дивану низенький круглый серебряный столик, поставила на него маленькие блюдца со сладостями: абрикосовым вареньем, засахаренными сливами, вареньем из лепестков роз, фисташками, печеньем, залитым теплым соусом из меда и кунжутного масла. Комната наполнилась сладкими ароматами. На столе рядом с Абой эль Мааном стоял кувшин с красной жидкостью, другой – с желтоватой, а рядом с ними – шесть бокалов. Аба эль Маан наполнил бокалы вином.
– Вы, наверное, удивляетесь, почему я нарушаю законы Корана. Однако в Триполи христиане часто посещали мой дом. С тех пор как я живу в Тимбукту, все стало по-другому. – Он не сказал всего, о чем думал.
А правда состояла в том, что до сих пор ни один христианин не бывал в Тимбукту. И если он разрешает этим двум людям зайти в его дом, это означает нечто иное, чем значило бы в Триполи. Пуская их, он подвергает опасности себя и свою семью. Он не сию секунду осознал эту опасность, и не это заставило его задуматься – он лишь попытался прояснить ситуацию.
Стерн внимательно наблюдал за Абой эль Мааном и угадал его мысли.
– Спасибо вам за заботы о нашей безопасности. Но мы не предполагаем задерживаться здесь надолго.
Аба эль Маан протянул им бокалы:
– Если бы Аллах желал вашей гибели, вы никогда не добрались бы до Тимбукту и не сидели бы сейчас передо мной.
– Кто принес вам весть о моей смерти? – спросил Стерн.
Аба эль Маан покачал головой:
– Надежный, заслуживающий доверия человек, торговец из Абомеи. Он сообщил, что вы оба мертвы. А теперь позвольте сказать мне, что больше всего меня угнетает. После его сообщения все товары и деньги, которые, согласно письму, предназначались вам, я отправил обратно в Алжир, французскому консулу.
Каролина почувствовала, как ее рука, державшая стакан, задрожала. Слова Абы эль Маана потрясли ее. Она очень рассчитывала на эти деньги и товары. Теперь они остались совсем без средств. Но через секунду и это стало казаться ей совсем незначительным. Настоящей катастрофой было совсем другое. Весть о ее смерти...
Она попыталась представить всех, кто понесет это известие дальше: французского консула в Алжире, капитана судна, который привезет его в Лиссабон и сообщит герцогу. Или это уже произошло? Или происходит сейчас, в эту минуту? Жиль – при мысли о нем ее сердце болезненно сжалось. Филипп, Симон, Марианна. Она звала людей, которых любила, но ее зов не доходил до них. Мертва – тоже только слово, но сколько в нем боли. Мертва – и стерта из памяти...
Аба эль Маан обвел их лица теплым взглядом:
– Аллах уберег вас. Он защитит вас и дальше.
Стерн сделал резкое движение. Когда он заговорил, в его голосе зазвучало страстное негодование:
– Скажите мне, Аба эль Маан, что это за религия, которая позволяет преследовать людей только за то, что Бог, которому они молятся, носит другое имя?
– Могу лишь возразить, что и христиане поступают точно так же. И вы тоже верите, что все, кто не молится вашему Богу, являются вашими врагами. И вы убиваете от его имени. – Аба эль Маан поправил подушку и откинулся на нее. – Я изучал разные религии. В каждой из них есть постулат, что человек создан по образу и подобию Божьему. Возвышенный постулат – и соблазнительный, как и все иллюзии. Правда же состоит в том, что это человек создает Бога по своему подобию и наделяет своего властелина правом истреблять инакомыслящих. Вы, христиане, изобрели инквизицию. Ваши священники – прокуроры Господа. Ислам же – более простая религия, отвечающая нашей сущности. Наш Бог – родовой вождь, и тот, кто не платит ему дань, становится его врагом.
– Вы учите этому и своих учеников, Аба эль Маан? – спросила его Каролина.
– Я учу их думать, – ответил Аба эль Маан, – и для этого использую Коран.
– Вы не хотите сделать из своих учеников более совершенных людей, чем мы?
– Может быть, более свободных. Чем яснее мыслит человек, тем больше он в состоянии отличить истину от фальши. Мои ученики должны понять, что человек всегда имеет выбор – быть хорошим или дурным. И Бог не вынуждает его ни к чему.
Каролине вдруг показалось, что она слышит своего отца. Странное чувство, которое охватывает человека, когда он встречает кого-то, кто думает и чувствует, как он, вдруг проснулось в ней. Узор ковра, лампы, аромат пищи, смолистый привкус вина – все теперь было окрашено в знакомые тона. И она искренне радовалась этой встрече.
– Аба эль Маан, – сказал Стерн, – я знаю, что вы живете именно так, как говорите. Я надеюсь, что вы и других людей можете подвигнуть к тому же. Как бы я хотел, чтобы они были похожи на вас!
Аба эль Маан поднялся:
– Вы наверняка устали. Вам приготовят две смежные комнаты. Они находятся между женской половиной и той, где живу я. Там вы будете в безопасности. Этот маленький сад надежно защищен от любопытных глаз.
Каролина и Рамон тоже встали и посмотрели друг на друга. В их взглядах был немой вопрос: что же делать, как они смогут покинуть этот город, который для них, нищих и преследуемых, может стать настоящей тюрьмой?
– Я пошлю с известием слугу к шейху Томану ибн Моханне, – пообещал Аба эль Маан.– А он уже решит, что делать дальше. – Он замолчал, потому что в комнату вошел негр, поспешно направился к нему, наклонился и стал что-то шептать на ухо.
– Говори вслух, – сказал ему хозяин. Он указал на Каролину и Стерна. – Они мои друзья.
– Тимур...
– Что такое с мальчиком?
– Вы же знаете его, – сказал слуга, помедлив. – Он забрался в конюшню, где стояли лошади чужеземцев... Он прослышал, что эти белые кобылы принадлежали самому Калафу, и непременно хотел посмотреть на них. Одна из лошадей... – Похоже, негр окончательно потерял мужество и не смел продолжать.
Странное смешение страха и ненависти было на его лице, когда он взглянул на Рамона и Каролину.
– Одна из лошадей лягнула вашего внука.
– Отведите меня к ребенку, – сказал Стерн. – Вы же знаете, Аба эль Маан, что я...– Однако взгляд араба заставил его умолкнуть.
Аба эль Маан будто окаменел. Каролина увидела, как что-то мелькнуло в его глазах: живущий в каждом человеке животный страх перед судьбой – и страх перед этими чужеземцами, которые одним своим появлением принесли несчастье в его дом.
Когда он заговорил, его голос был сухим и невыразительным, словно он делал над собой неимоверное усилие, чтобы обратиться к ним:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63