Но тут произошло непредвиденное. Она как-то упустила из виду, зачем, собственно, Саймону могли понадобиться полотенца. Он купался. Сидел в ванне посреди кухни, меньше чем в двух футах от нее, абсолютно голый.
Она едва не вскрикнула и ринулась было обратно к двери, но он уже услышал, как кто-то вошел, и, прежде чем она успела принести поспешные извинения, поднялся из воды во всей красе.
— Как раз чертовски вовремя, Луис, — прорычал ой, оборачиваясь. — Вода уже остывает…
Он резко замолчал, увидев ее. А она только и могла открывать и закрывать рот, не в силах выдавить из себя ни звука.
Она никогда раньше не видела обнаженного мужчину. Ну… разве только мальчиков — своих двоюродных братьев, когда их купала, — поэтому что-то она, конечно, себе представляла. Но, право же, не до такой степени. Ой, ну просто ужас!
Но каков наглец! Он стоял, смотрел, как она, открыв рот, пялится на его «мужское достоинство», и губы его кривила ухмылка. Она знала, что мускулы у него что надо, но даже не могла себе представить, какая у него совершенная фигура. Он как будто сошел с картинки, притом картинки весьма пикантной. Под его гладкой кожей четко прорисовывались линии мышц, русые волосы покрывали его широкую грудь, придавая ему еще более мужественный вид. Разворот плеч был восхитителен, и великолепно развитый пресс говорил о его образе жизни… как, впрочем, и шрамы, во множестве рассыпанные по телу.
Взгляд ее перенесся на его лицо, но недостаточно быстро, чтобы не успеть заметить, как то, на что она уставилась вначале, стало на глазах увеличиваться.
— Так ты собираешься отдавать мне полотенце, — спросил он чуть хриплым голосом, — или так и будешь стоять и рассматривать меня? — И когда кровь бросилась ей в лицо, он добавил: — Я-то, конечно, не возражаю. Но предпочел бы, чтобы и ты мне дала такую же возможность.
До нее не сразу дошло, что он имел в виду, но, когда дошло, она стала совершенно пунцовой. Несмотря на твердое решение не обращать внимания на его попытки соблазнить ее, тепло заструилось по ее телу, как легкий дымок от потрескивающих в пламени веток кипариса.
Она должна немедленно бежать отсюда. Отворачиваясь и отступая с полотенцем, до сих пор зажатым в руке, она пробормотала:
— Я позову Луиса, чтобы он помог тебе.
— Что, боишься подойти поближе, Принцесса? — донесся до нее нежный голос. — Вот уж не думал, что ты окажешься такой трусихой.
При этих словах она замерла. Гордость заговорила в ней, и, хотя она прекрасно знала, что только этого он и ждет, она решила не уходить. Она снова повернулась к нему. Но теперь она была куда внимательнее и тщательно следила за своим непослушным взглядом. Не настолько она была храброй.
Стараясь показаться равнодушной, она ступила ближе и протянула ему полотенце на самом кончике пальца, стараясь быть все же подальше от него. Но бесполезно. Его руки вместо того, чтобы подхватить полотенце, поймали ее саму.
Бросив полотенце на край ванны, он притянул ее к себе поближе.
— Почему бы тебе не присоединиться ко мне?
— Ты сказал, что вода остыла. — Она пыталась вырвать у него руку, но он не отпускал.
Он поднял ее лицо за подбородок, чтобы она смотрела ему в глаза, серо-голубые, яркие, такие яркие, что внутри у нее зажглись искры.
— По-моему, нам легко удастся разогреть ее, Принцесса. Как думаешь?
Она смотрела на него не отрываясь. Сила его взгляда, казалось, напрочь лишила ее дара речи. Нельзя же просто так стоять здесь, всего в нескольких футах от его обнаженного тела. Впрочем, сдвинуться с места она и не могла, особенно под его взглядом. А глядит он на нее, как проголодавшийся кот на миску сметаны.
Он прижал свои губы к ее губам, и она вздрогнула, отталкивая его. Но он только крепче прижал ее к себе, и от чувственного поцелуя у нее перехватило дыхание.
Он играл с ее ртом, как будто проверяя, насколько она расположена отвечать на его поцелуи. И когда, прикрыв глаза, она вздохнула, он тут же воспользовался ее слабостью. Положив ее руку на свое плечо, он провел ладонью по своей обнаженной коже, вызывая блаженную дрожь в теле Камиллы.
Платье ее сразу намокло, но ей было все равно. Она снова чувствовала себя как на небесах в его объятиях. Он поцеловал ее крепче, и она позволила ему это сделать. Горячая волна желания охватила ее, и она сама прижалась к нему, когда он погрузил язык между ее гостеприимно полураскрытых губ.
Она совершенно забыла, зачем пришла сюда. Да что там, она даже имени своего сейчас не вспомнила бы. Губы его были теплыми, тело все напряглось, он целовал ее, как будто больше никогда в жизни не представится ему такой возможности.
— Милая, сладкая Камилла, — шептал он, а рука скользила все ниже. — Ты — моя, Принцесса, вся моя…
Она попыталась сопротивляться, но он снова целовал ее, и с каждым движением его языка она теряла остатки самообладания. Его горячие руки, блуждающие по ней, заставляли тело ныть от сладкой боли. Она уже сама ласкала его загорелое плечо, грудь, влажную после ванны, спутанные волосы. Чем более настойчивым становился он, тем бесстыднее она ему отвечала. Ладони ее коснулись впалого живота, потом мускулистого бедра… Пока он не застонал, она и не почувствовала, что ее собственное бедро почти касается его главного оружия.
Кто знает, что было бы дальше, как далеко зашел бы он и сколь много позволила бы она, но…
— Ваше виски, сэр, — донесся голос от двери. — Ох, прошу прощения… — торопливо пробормотал слуга, но этого вмешательства оказалось достаточно, чтобы Камилла опомнилась. Она отпрянула от Саймона, и он от неожиданности отпустил ее.
— Луис, не уходите, — задержала она слугу. — Мы с вашим хозяином все обсудили.
— Проклятье! — прорычал Саймон, но Камилла уже со всех ног неслась прочь из комнаты.
Она слышала ругань за спиной и плеск воды: Саймон вылезал из ванны. Она не стала дожидаться, что будет дальше, и поспешила к себе, проскользнув мимо Луиса, прячущегося в тени от двери.
— Ну смотри, ты еще вернешься, Камилла! — крикнул ей вслед Саймон.
Она оглянулась: он стоял обнаженный на пороге кухни. Она была уверена, что, голый и мокрый, он за ней не побежит, однако не стала испытывать судьбу и заторопилась.
Она решила всеми силами избегать встречи с ним. Перед Саймоном было слишком тяжело устоять. Камилла не намерена давать ему шанс сказать последнее слово в битве их желаний, даже если это будет ей стоить еще одной бессонной ночи.
Осыпая проклятиями всех женщин мира, Саймон встречал утро следующего дня за столом в пустой казарме. Была суббота, и все отдыхали. Все, кроме него. Рано утром он вытащил из постели сержанта Робинсона, якобы для того, чтобы обсудить налет на Зэна, пока генерал отдыхает дома. Но вскоре Робинсон понял, что никакой такой срочности нет, и ушел, бурча, что только сумасшедший работает рано утром в выходной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89