— Вам лучше вернуться домой, пока вас не узнали.
Джулиана с вызовом поглядела на Летицию: ей порядком надоело слушать нравоучения и советы своей камеристки. Зажиточное семейство Летиции разорилось еще в ту пору, когда та была совсем девочкой, однако она все же успела усвоить привычку быть с хозяйкой на равных и не признавать в ней свою госпожу. Обычно Джулиана не придавала значения такому обращению со своей персоной, однако сегодня Летиция положительно вывела ее из терпения. «Она ведет себя, словно я — неразумное дитя, — с раздражением подумала Джулиана. — Однако я абсолютно взрослый человек!» В ее восемнадцатилетнем возрасте некоторые уже выходят замуж, рожают детей, управляют хозяйством, наконец. Так что восемнадцать — не так уж и мало, чтобы иметь полное право посещать запрещенные сходки валлийских экстремистов.
— Обещай, что, если я постараюсь не выдать себя, ты оставишь меня в покое, — прошептала Джулиана.
Летиция насмешливо покосилась на хозяйку.
— Вам бы все романтику подавай: валлийская поэзия, валлийская история… Поймите: здесь собираются грубые мужчины, кричат, спорят, толкуют о политике…
— Вовсе они не кричат, — упрямо защищалась Джулиана, хотя в комнате не стихали громкие голоса присутствующих.
— Закричат еще, вот только Рис Воган начнет говорить. — Кивком головы Летиция указала на молодого человека, по-прежнему стоявшего рядом с дородным хозяином лавки в ожидании начала собрания. Многие из присутствующих в комнате мужчин недоверчиво поглядывали на сына богатого землевладельца и вполголоса обменивались колкими замечаниями в его адрес, которые тот старался не замечать.
— Почему они так нападают на него? — спросила шепотом Джулиана.
— Они хорошо помнят его отца, старого сквайра Вогана, который придерживался совсем иных взглядов. Он часто любил повторять, что англичане спасут Уэльс. Понятно, почему здесь все так враждебно настроены к его сыну. Да и потом, Риса Вогана слишком долго не было в наших краях. Никто не знает, можно ли ему верить. Все присутствующие здесь просто убеждены, что он не лучше своего отца.
— Но ведь это не так! — протестующе воскликнула Джулиана, но, опомнившись, снова перешла на шепот: — Дети не в ответе за своих родителей.
— Верно, Бог свидетель, характером вы пошли не в своих родителей.
Тут Джулиана заметила, что один из мужчин крикнул что-то Вогану, сопроводив свои слова не слишком учтивым жестом.
— Ты права, они его явно не жалуют. Боюсь, ему не удастся даже рта раскрыть. Если они чувствуют в ком чужака, тот не имеет права и говорить с ними.
Летиция с любопытством взглянула на Джулиану.
— Кажется, вы неравнодушны к этому Вогану?
Джулиана сделала вид, что не придала значения ее словам. Слишком уж она все замечает, эта Летиция.
— Вовсе нет.
— Но ведь вы пришли поглядеть именно на него?
— Разумеется. — Джулиана старалась говорить как можно беззаботнее. — Просто мне хотелось послушать его лекцию. Ведь он собирался говорить о валлийском языке?
— Да-да, — улыбнулась Летиция. — Но не говорите мне, что пришли сюда именно поэтому, все равно я вам не поверю.
Джулиана собиралась было запротестовать, но камеристка дружески взяла ее за руку.
— Знаю, знаю, вы хорошо говорите по-валлийски и обожаете валлийскую поэзию. Но ведь здесь вы из-за него, правда? Признайтесь же!
Джулиана не знала, что ответить, а только молча сидела и теребила краешек шали.
— Вы пришли поглядеть на него, потому что не смогли сдержать своего любопытства. После всего того, что вам стало известно о Воганах, вам просто не терпелось взглянуть на сына человека, которого разорил ваш отец.
Джулиана испуганно огляделась по сторонам, надеясь, что их никто не слышал.
— Отец не присваивал себе Ллинвидд, — не слишком уверенно сказала она. — Просто сквайр Воган самым легкомысленным образом промотал свое состояние. Он пострадал по своей же беспечности. Ему не следовало играть по-крупному, раз он не был готов оказаться в проигрыше.
— Возможно. Но, однако, и ваш отец не должен был соглашаться на столь крупную ставку. Ведь отнять у человека состояние — это отнять саму его жизнь. — Летиция наклонилась поближе к Джулиане и прошептала почти беззвучно: — Говорят, старый Воган был совершенно пьян, когда поставил на кон свой Ллинвидд. А ваш отец воспользовался этим, надеясь отхватить лакомый кусочек в приданое для своей дочки.
Джулиана нахмурилась: ей еще не приходилось слышать столь отвратительной сплетни. Да никто бы и не решился повторить подобную ложь ей в лицо. Не мог же отец, как последний мошенник, присвоить себе Ллинвидд?
— Я не верю всем этим слухам. Отец выиграл Ллинвидд в честной игре.
— Тогда почему же он тут же подарил его вам? Где это видано, чтобы отец вручил дочери приданое до свадьбы, да еще тогда, когда вся семья находится в стесненных материальных обстоятельствах? Думаю, он хотел таким образом защитить Ллинвидд от тех, кому захочется вернуть его обратно.
— Нет, совсем не поэтому, — спокойно ответила Джулиана, но не стала продолжать. Не было смысла объяснять Летиции, по каким причинам отец подарил ей Ллинвидд до свадьбы. Просто отец хотел защитить Джулиану; он знал, что алчный Дарси совершенно помешался на мысли о быстром приумножении своего состояния. Отец не мог допустить, чтобы, случись с ним что-нибудь, сын присвоил себе Ллинвидд, не посчитавшись с тем, что имение являлось частью приданого сестры. Вот почему он и пошел на этот шаг — юридически закрепил Ллинвидд за Джулианой.
Но тем самым он окончательно лишил Вогана-младшего его части наследства.
— Отец не сделал ничего дурного, — сказала Джулиана, хотя сама теперь мало верила в то, что говорила. — Поверь, мне ужасно жалко, что сын сквайра потерял свои земли.
— А в придачу и своего отца, — жестко отрезала Летиция, не глядя на хозяйку.
Потерял своего отца. Об этом она уже слышала. Поговаривали, что старик наложил на себя руки после того ужасного проигрыша. Чувство вины зашевелилось в душе Джулианы. В конце концов, на этот неблаговидный поступок отец пошел именно затем, чтобы обеспечить ее, свою дочь. У Джулианы не было с отцом настоящей душевной близости. И дело даже не в том, что она не любила своего отца. Любила. Но уж слишком разными они были: отец всегда считался лишь с самим собой и упрямо верил, что сможет создать свою маленькую Англию в самом сердце Уэльса.
И еще он ненавидел валлийцев. Джулиана помнила, как в ее раннем детстве семейство Сент-Албансов владело тремя поместьями, проводя большую часть года лишь в одном из них, девонширском. Со временем неудачи, преследовавшие отца в финансовых делах, вынудили его продать два английских имения и оставить себе лишь Нортклифф-Холл в Уэльсе, единственное, которое еще можно было поддерживать в приличном состоянии и в котором еще мог обитать привыкший к роскоши отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Джулиана с вызовом поглядела на Летицию: ей порядком надоело слушать нравоучения и советы своей камеристки. Зажиточное семейство Летиции разорилось еще в ту пору, когда та была совсем девочкой, однако она все же успела усвоить привычку быть с хозяйкой на равных и не признавать в ней свою госпожу. Обычно Джулиана не придавала значения такому обращению со своей персоной, однако сегодня Летиция положительно вывела ее из терпения. «Она ведет себя, словно я — неразумное дитя, — с раздражением подумала Джулиана. — Однако я абсолютно взрослый человек!» В ее восемнадцатилетнем возрасте некоторые уже выходят замуж, рожают детей, управляют хозяйством, наконец. Так что восемнадцать — не так уж и мало, чтобы иметь полное право посещать запрещенные сходки валлийских экстремистов.
— Обещай, что, если я постараюсь не выдать себя, ты оставишь меня в покое, — прошептала Джулиана.
Летиция насмешливо покосилась на хозяйку.
— Вам бы все романтику подавай: валлийская поэзия, валлийская история… Поймите: здесь собираются грубые мужчины, кричат, спорят, толкуют о политике…
— Вовсе они не кричат, — упрямо защищалась Джулиана, хотя в комнате не стихали громкие голоса присутствующих.
— Закричат еще, вот только Рис Воган начнет говорить. — Кивком головы Летиция указала на молодого человека, по-прежнему стоявшего рядом с дородным хозяином лавки в ожидании начала собрания. Многие из присутствующих в комнате мужчин недоверчиво поглядывали на сына богатого землевладельца и вполголоса обменивались колкими замечаниями в его адрес, которые тот старался не замечать.
— Почему они так нападают на него? — спросила шепотом Джулиана.
— Они хорошо помнят его отца, старого сквайра Вогана, который придерживался совсем иных взглядов. Он часто любил повторять, что англичане спасут Уэльс. Понятно, почему здесь все так враждебно настроены к его сыну. Да и потом, Риса Вогана слишком долго не было в наших краях. Никто не знает, можно ли ему верить. Все присутствующие здесь просто убеждены, что он не лучше своего отца.
— Но ведь это не так! — протестующе воскликнула Джулиана, но, опомнившись, снова перешла на шепот: — Дети не в ответе за своих родителей.
— Верно, Бог свидетель, характером вы пошли не в своих родителей.
Тут Джулиана заметила, что один из мужчин крикнул что-то Вогану, сопроводив свои слова не слишком учтивым жестом.
— Ты права, они его явно не жалуют. Боюсь, ему не удастся даже рта раскрыть. Если они чувствуют в ком чужака, тот не имеет права и говорить с ними.
Летиция с любопытством взглянула на Джулиану.
— Кажется, вы неравнодушны к этому Вогану?
Джулиана сделала вид, что не придала значения ее словам. Слишком уж она все замечает, эта Летиция.
— Вовсе нет.
— Но ведь вы пришли поглядеть именно на него?
— Разумеется. — Джулиана старалась говорить как можно беззаботнее. — Просто мне хотелось послушать его лекцию. Ведь он собирался говорить о валлийском языке?
— Да-да, — улыбнулась Летиция. — Но не говорите мне, что пришли сюда именно поэтому, все равно я вам не поверю.
Джулиана собиралась было запротестовать, но камеристка дружески взяла ее за руку.
— Знаю, знаю, вы хорошо говорите по-валлийски и обожаете валлийскую поэзию. Но ведь здесь вы из-за него, правда? Признайтесь же!
Джулиана не знала, что ответить, а только молча сидела и теребила краешек шали.
— Вы пришли поглядеть на него, потому что не смогли сдержать своего любопытства. После всего того, что вам стало известно о Воганах, вам просто не терпелось взглянуть на сына человека, которого разорил ваш отец.
Джулиана испуганно огляделась по сторонам, надеясь, что их никто не слышал.
— Отец не присваивал себе Ллинвидд, — не слишком уверенно сказала она. — Просто сквайр Воган самым легкомысленным образом промотал свое состояние. Он пострадал по своей же беспечности. Ему не следовало играть по-крупному, раз он не был готов оказаться в проигрыше.
— Возможно. Но, однако, и ваш отец не должен был соглашаться на столь крупную ставку. Ведь отнять у человека состояние — это отнять саму его жизнь. — Летиция наклонилась поближе к Джулиане и прошептала почти беззвучно: — Говорят, старый Воган был совершенно пьян, когда поставил на кон свой Ллинвидд. А ваш отец воспользовался этим, надеясь отхватить лакомый кусочек в приданое для своей дочки.
Джулиана нахмурилась: ей еще не приходилось слышать столь отвратительной сплетни. Да никто бы и не решился повторить подобную ложь ей в лицо. Не мог же отец, как последний мошенник, присвоить себе Ллинвидд?
— Я не верю всем этим слухам. Отец выиграл Ллинвидд в честной игре.
— Тогда почему же он тут же подарил его вам? Где это видано, чтобы отец вручил дочери приданое до свадьбы, да еще тогда, когда вся семья находится в стесненных материальных обстоятельствах? Думаю, он хотел таким образом защитить Ллинвидд от тех, кому захочется вернуть его обратно.
— Нет, совсем не поэтому, — спокойно ответила Джулиана, но не стала продолжать. Не было смысла объяснять Летиции, по каким причинам отец подарил ей Ллинвидд до свадьбы. Просто отец хотел защитить Джулиану; он знал, что алчный Дарси совершенно помешался на мысли о быстром приумножении своего состояния. Отец не мог допустить, чтобы, случись с ним что-нибудь, сын присвоил себе Ллинвидд, не посчитавшись с тем, что имение являлось частью приданого сестры. Вот почему он и пошел на этот шаг — юридически закрепил Ллинвидд за Джулианой.
Но тем самым он окончательно лишил Вогана-младшего его части наследства.
— Отец не сделал ничего дурного, — сказала Джулиана, хотя сама теперь мало верила в то, что говорила. — Поверь, мне ужасно жалко, что сын сквайра потерял свои земли.
— А в придачу и своего отца, — жестко отрезала Летиция, не глядя на хозяйку.
Потерял своего отца. Об этом она уже слышала. Поговаривали, что старик наложил на себя руки после того ужасного проигрыша. Чувство вины зашевелилось в душе Джулианы. В конце концов, на этот неблаговидный поступок отец пошел именно затем, чтобы обеспечить ее, свою дочь. У Джулианы не было с отцом настоящей душевной близости. И дело даже не в том, что она не любила своего отца. Любила. Но уж слишком разными они были: отец всегда считался лишь с самим собой и упрямо верил, что сможет создать свою маленькую Англию в самом сердце Уэльса.
И еще он ненавидел валлийцев. Джулиана помнила, как в ее раннем детстве семейство Сент-Албансов владело тремя поместьями, проводя большую часть года лишь в одном из них, девонширском. Со временем неудачи, преследовавшие отца в финансовых делах, вынудили его продать два английских имения и оставить себе лишь Нортклифф-Холл в Уэльсе, единственное, которое еще можно было поддерживать в приличном состоянии и в котором еще мог обитать привыкший к роскоши отец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111