На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, бедная рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги слабость.
– Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? – спросила она.
– Да, мэм. – Пауза. – Право, мне очень жаль.
– Спасибо, Дик, – пора приучать его к тому, что она будет звать его по имени. – Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется отложить свой отъезд. – Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на один короткий миг его глаза радостно вспыхнули. «Ты так доволен, мальчик, – подумала она, – только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего, я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне». – Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через три или четыре дня. Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю за тобой, – она подошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Вот жалованье за неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно?
Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись в подобии улыбки, моментально пропавшей.
– Да, мэм.
Она подала ему деньги:
– Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился:
– Да, мэм.
– Хорошо. Теперь иди домой и жди. – Она пристально посмотрела на него. – Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность.
Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону.
Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
Он, отвесив ей короткий неуклюжий поклон, и вышел, прикрыл за собой дверь.
«Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? – гадала Хельга. – Может быть».
Она улыбнулась.
Сопротивление всегда придает интерес игре. Она была уверена , что мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна была вроде быть более волнующей, чем казалось вначале. ***
Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-желтого неба. Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу и плескаться в волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум.
– Вы посылали за мной, мадам?
На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой.
– Садитесь, Хинкль.
– Спасибо, мадам, но я предпочитаю постоять. Она повернулась в его сторону.
– Сядьте же, ради бога! – ее голос прозвучал пронзительно. – Простите, Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы.
Она через силу улыбнулась.
– Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
– Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался увильнуть, как ни крутил, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не больше, чем доктор Беллами.
На толстом лице Хинкля отразилось волнение.
– Но.., мадам...
– Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без него. Он считает, что ухудшение никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что новое. По крайней мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма – я цитирую его, – которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Когда я спросила его, как это могло случиться с мистером Рольфом, он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль тревожно пошевелился:
– Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие.
Хельга безнадежно подняла руки:
– Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня же прилетит из Берлина.
– Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено?
– Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется ждать. Хинкль встал с удрученным видом, – Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь?
– Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с ним, но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет.
– С удовольствием, мадам.
– По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал головой. – Нет, мадам, но почта сейчас очень ненадежна.
Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви, Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг него. «Один из самых богатых и могущественных людей в мире стал теперь просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним по-прежнему носятся, как с очень важной персоной», – подумала Хельга.
– Предоставьте все мне, – сказал ей доктор Леви почтительным тоном. – В случае каких-либо изменений я немедленно дам вам знать, не надо волноваться. Как только мы выявим причину этого необычного заболевания, можно будет рассчитывать на скорое выздоровление. Слова! Слова! Слова!
– Благодарю вас, – только и ответила Хельга. «Насколько было бы лучше, – подумала Хельга, глядя, как кабина лифта опускается, – если бы он сказал, что надежды нет. Это было бы гораздо лучше для Германа и для меня».
Остаток вечера был унылым и тоскливым повторением прошлых вечеров. Она съела омлет, похвалила его, а потом устроилась на террасе, слушая, как веселятся люди, все еще не ушедшие с пляжа.
Время тянулось крайне медленно.
Она пыталась читать, но книга не смогла увлечь ее. Тогда она подумала о Дике.
Чем он сейчас занимается? Гоняет на мотоцикле? Есть ли у него девушка? Может быть, в эту минуту она, прижавшись, сидит на заднем сиденье мотоцикла? Если бы не новая загадочная болезнь Германа, юноша, Хинкль и она сама уже были бы дома в Парадиз-сити.
Доктор Леви признался, что не имеет понятия, когда можно будет без риска перевезти Германа домой. И теперь Хельга должна торчать в этом проклятом отеле одна, пока проклятый врач ломает свою голову над причинами ухудшения.
Может пройти много дней, а то и целый месяц!
Но он не должна покорно сидеть здесь и без конца ждать смерти Германа или отъезда домой. Нужно что-то делать!
Наверное, все-таки придется остаться в Нассау. С этим она должна примириться, и это будет нетрудно, потому что здесь Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
– Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? – спросила она.
– Да, мэм. – Пауза. – Право, мне очень жаль.
– Спасибо, Дик, – пора приучать его к тому, что она будет звать его по имени. – Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется отложить свой отъезд. – Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на один короткий миг его глаза радостно вспыхнули. «Ты так доволен, мальчик, – подумала она, – только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего, я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне». – Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через три или четыре дня. Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю за тобой, – она подошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Вот жалованье за неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно?
Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись в подобии улыбки, моментально пропавшей.
– Да, мэм.
Она подала ему деньги:
– Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился:
– Да, мэм.
– Хорошо. Теперь иди домой и жди. – Она пристально посмотрела на него. – Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность.
Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону.
Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
Он, отвесив ей короткий неуклюжий поклон, и вышел, прикрыл за собой дверь.
«Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? – гадала Хельга. – Может быть».
Она улыбнулась.
Сопротивление всегда придает интерес игре. Она была уверена , что мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна была вроде быть более волнующей, чем казалось вначале. ***
Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-желтого неба. Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу и плескаться в волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум.
– Вы посылали за мной, мадам?
На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой.
– Садитесь, Хинкль.
– Спасибо, мадам, но я предпочитаю постоять. Она повернулась в его сторону.
– Сядьте же, ради бога! – ее голос прозвучал пронзительно. – Простите, Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы.
Она через силу улыбнулась.
– Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
– Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался увильнуть, как ни крутил, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не больше, чем доктор Беллами.
На толстом лице Хинкля отразилось волнение.
– Но.., мадам...
– Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без него. Он считает, что ухудшение никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что новое. По крайней мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма – я цитирую его, – которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Когда я спросила его, как это могло случиться с мистером Рольфом, он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль тревожно пошевелился:
– Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие.
Хельга безнадежно подняла руки:
– Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня же прилетит из Берлина.
– Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено?
– Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется ждать. Хинкль встал с удрученным видом, – Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь?
– Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с ним, но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет.
– С удовольствием, мадам.
– По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал головой. – Нет, мадам, но почта сейчас очень ненадежна.
Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви, Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг него. «Один из самых богатых и могущественных людей в мире стал теперь просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним по-прежнему носятся, как с очень важной персоной», – подумала Хельга.
– Предоставьте все мне, – сказал ей доктор Леви почтительным тоном. – В случае каких-либо изменений я немедленно дам вам знать, не надо волноваться. Как только мы выявим причину этого необычного заболевания, можно будет рассчитывать на скорое выздоровление. Слова! Слова! Слова!
– Благодарю вас, – только и ответила Хельга. «Насколько было бы лучше, – подумала Хельга, глядя, как кабина лифта опускается, – если бы он сказал, что надежды нет. Это было бы гораздо лучше для Германа и для меня».
Остаток вечера был унылым и тоскливым повторением прошлых вечеров. Она съела омлет, похвалила его, а потом устроилась на террасе, слушая, как веселятся люди, все еще не ушедшие с пляжа.
Время тянулось крайне медленно.
Она пыталась читать, но книга не смогла увлечь ее. Тогда она подумала о Дике.
Чем он сейчас занимается? Гоняет на мотоцикле? Есть ли у него девушка? Может быть, в эту минуту она, прижавшись, сидит на заднем сиденье мотоцикла? Если бы не новая загадочная болезнь Германа, юноша, Хинкль и она сама уже были бы дома в Парадиз-сити.
Доктор Леви признался, что не имеет понятия, когда можно будет без риска перевезти Германа домой. И теперь Хельга должна торчать в этом проклятом отеле одна, пока проклятый врач ломает свою голову над причинами ухудшения.
Может пройти много дней, а то и целый месяц!
Но он не должна покорно сидеть здесь и без конца ждать смерти Германа или отъезда домой. Нужно что-то делать!
Наверное, все-таки придется остаться в Нассау. С этим она должна примириться, и это будет нетрудно, потому что здесь Дик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43