Со мной даже не посоветовались. Мой старик от радости подпрыгнул до потолка, и с тех пор я стал «белым воротничком».
Последний раз я был в кабинете Стернвуда в тот день, когда вернулся в банк, отслужив пять лет в армии. Тогда Стернвуд был само обаяние. Битый час распылялся о том, какой я герой и какую сказочную карьеру я теперь сделаю.
На сей раз что-то подсказывало мне, что он не собирается лобызать меня и заключать в жаркие объятия.
— Входи, Чед, присаживайся, — сказал он, откладывая в сторону стопку бумаг.
Я уселся, стараясь выглядеть как можно более деловито. Стернвуд придвинул ко мне золоченый портсигар. Мы оба закурили, потом он заговорил:
— Сколько тебе лет, Чед?
— Тридцать два, сэр.
— С тех пор как закончилась война, ты работаешь у нас уже четыре года?
— Да, сэр.
— И еще три проработал перед войной?
— Совершенно верно, сэр.
— А Ледбитер пришел к нам пять лет назад? Как случилось, что он уже помощник управляющего, а ты так и не продвинулся?
— Полагаю, что у него больше способностей, чем у меня, сэр, — просто ответил я, будучи совершенно убежден, что Стернвуд ждет от меня именно такого ответа.
Старик потряс головой.
— Нет, Чед, дело в том, что он очень увлечен работой и не щадит своих сил, тогда как ты стараешься делать так мало, как только возможно.
— Это не совсем так, сэр… — начал было я, но осекся, заметив выражение его глаз. Стернвуд славился крутым нравом и был скор на расправу, когда что-то было ему не по нутру. Взгляд, которым он меня окинул, не предвещал ничего доброго.
— Я не хочу выслушивать твои оправдания, Чед. Я изучил твои ежемесячные отчеты и внимательно следил за твоей работой в последние несколько недель. Я убедился, что ты отлыниваешь от работы и дела твоего отдела тебя совсем не интересуют.
Во рту у меня внезапно пересохло. Похоже, старик собирался вышвырнуть меня вон, а я вовсе не тешился надеждой, что мне удастся найти подходящую работу в другом банке.
— Будь на твоем месте другой, я бы давно указал ему на дверь, — продолжал Стернвуд. — В чем дело, Чед? Тебе надоело у нас?
Я не ожидал, что он вдруг заговорит отеческим тоном, но быстро нашелся.
— Нет, что вы, сэр! Я и в самом деле лоботрясничал в последнее время и искренне в этом раскаиваюсь. Обещаю, что больше такое не повторится.
Стернвуд поднялся на ноги и мерил шагами кабинет.
— Мы были близкими друзьями с твоим отцом. Ради него я дам тебе последний шанс. Правда, тебе придется заняться другим делом.
Я вздохнул с облегчением.
— Благодарю вас, сэр.
— Не спеши с благодарностью. — Стернвуд вернулся к столу и уселся на место. — Это особое дело, Чед, и, если ты не возьмешься за него со всей мыслимой серьезностью, оно окажется тебе не по зубам. Так что отбрось прочь все праздные мысли. Если не справишься, будешь уволен. Увы, я говорю то, что есть. Это твой последний шанс. Чтобы немного поднять тебе настроение, я с сегодняшнего дня буду платить тебе на сто пятьдесят долларов больше. Но не заблуждайся на этот счет: тебе придется отработать каждый цент.
Я сидел как каменный. Лишь одна работа подходила под это описание: работа, которой все боялись как огня, банковский ночной кошмар, работа, от которой Ледбитер облысел как коленка за каких-то полгода.
Стернвуд внезапно расплылся в улыбке.
— Я вижу, ты уже догадался, Чед. С сегодняшнего дня ты целиком и полностью несешь ответственность за «счет Шелли».
* * *
Вы, должно быть, знаете всю историю Джоша Шелли, о том, как он заработал миллионы на комбайнах, а потом удвоил состояние, перестроив свои заводы на выпуск танков.
Но вы можете не знать, что после его смерти в 1946 году все его имущество, а также семьдесят миллионов долларов достались по наследству его единственной дочери Вестал.
Управление финансовыми делами покойный завещал «Пасифик Банкинг Корпорейшн» с одним условием: случись так, что Вестал не понравится, как банк ведет ее дела, она вправе перевести свой гигантский счет в любое другое место.
Банков и фирм, которые мечтали бы заполучить такого клиента, было хоть пруд пруди, и «Пасифик» вскоре убедился, что извлекать прибыль из миллионов мисс Шелли — дело крайне непростое.
Скажу без обиняков: такой стервы, как мисс Шелли, свет божий еще не видывал. Долгие годы она терпела диктат отца, а не мне напоминать вам, что это был за самодур. Тому существованию, какое она влачила вплоть до самой смерти старика, никто бы не позавидовал. Джош был невероятно скуп, всячески унижал дочь, держа ее в ежовых рукавицах, не позволяя заводить знакомства с молодыми людьми, и за всю жизнь не устроил для нее ни одного праздника. Первые двадцать лет Вестал жила в затворничестве, как монашка.
Будь Вестал по натуре добра и великодушна, ей можно было бы даже посочувствовать, но она не была ни добра, ни великодушна. Она пошла в отца и отличалась скупостью, мстительностью и властолюбивым, собственническим нравом. Поэтому, когда старый скряга наконец откинул копыта, оставив своему чаду семьдесят миллионов долларов, Вестал вырвалась на свободу из своего одиночного заключения, словно разъяренный бык, жаждущий крови.
За шесть лет пятнадцать лучших клерков «Пасифик Банкинг Корпорейшн» поочередно занимались счетом Шелли. И если они сами не отказывались от неравной борьбы, то Вестал добивалась их увольнения за некомпетентность.
Ледбитер продержался дольше всех. Вот уже восемь месяцев он был персональным рабом Вестал, и, если бы вы видели его до того, как он взялся за непосильную ношу, вы бы поняли, какое дикое испытание выпало на мою долю.
В банке не было никого, кто не знал бы о счете Шелли. Многие отпускали по его поводу едкие шуточки, но, поверьте, тому бедолаге, которому приходилось заниматься этим счетом, было не до смеха.
Не откладывая дела в долгий ящик, я отправился к Ледбитеру и поставил его в известность о случившемся.
Он поднялся и… вы не поверите — он дрожал с ног до головы, как осиновый лист.
— Ты не шутишь? — пролепетал он.
— Нет. С этой минуты ты сдаешь мне дела.
— Тогда пойдем прямо в комнату Шелли и я тебе все покажу.
Комната Шелли с пола до потолка была уставлена стеллажами и картотечными ящиками. В ней хранились все документы, расписки, квитанции, арендные договоры и любые другие бумажки, имевшие хоть малейшее отношение к собственности и финансам мисс Шелли.
Пятнадцать вассалов поочередно пытались, пыхтя в этой комнате до седьмого пота, разработать надежную систему, которая позволяла бы с минимальной потерей времени дать мисс Шелли любую информацию на тот случай, если бы самодурствующей миллионерше взбрело в голову внезапно затребовать данные о состоянии той или иной ренты или каких-нибудь дивидендов.
Когда Ледбитер подступил к стеллажу, обозначенному «А», явно намереваясь сидеть в этой комнате, пока мы не дойдем до «Я», я остановил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Последний раз я был в кабинете Стернвуда в тот день, когда вернулся в банк, отслужив пять лет в армии. Тогда Стернвуд был само обаяние. Битый час распылялся о том, какой я герой и какую сказочную карьеру я теперь сделаю.
На сей раз что-то подсказывало мне, что он не собирается лобызать меня и заключать в жаркие объятия.
— Входи, Чед, присаживайся, — сказал он, откладывая в сторону стопку бумаг.
Я уселся, стараясь выглядеть как можно более деловито. Стернвуд придвинул ко мне золоченый портсигар. Мы оба закурили, потом он заговорил:
— Сколько тебе лет, Чед?
— Тридцать два, сэр.
— С тех пор как закончилась война, ты работаешь у нас уже четыре года?
— Да, сэр.
— И еще три проработал перед войной?
— Совершенно верно, сэр.
— А Ледбитер пришел к нам пять лет назад? Как случилось, что он уже помощник управляющего, а ты так и не продвинулся?
— Полагаю, что у него больше способностей, чем у меня, сэр, — просто ответил я, будучи совершенно убежден, что Стернвуд ждет от меня именно такого ответа.
Старик потряс головой.
— Нет, Чед, дело в том, что он очень увлечен работой и не щадит своих сил, тогда как ты стараешься делать так мало, как только возможно.
— Это не совсем так, сэр… — начал было я, но осекся, заметив выражение его глаз. Стернвуд славился крутым нравом и был скор на расправу, когда что-то было ему не по нутру. Взгляд, которым он меня окинул, не предвещал ничего доброго.
— Я не хочу выслушивать твои оправдания, Чед. Я изучил твои ежемесячные отчеты и внимательно следил за твоей работой в последние несколько недель. Я убедился, что ты отлыниваешь от работы и дела твоего отдела тебя совсем не интересуют.
Во рту у меня внезапно пересохло. Похоже, старик собирался вышвырнуть меня вон, а я вовсе не тешился надеждой, что мне удастся найти подходящую работу в другом банке.
— Будь на твоем месте другой, я бы давно указал ему на дверь, — продолжал Стернвуд. — В чем дело, Чед? Тебе надоело у нас?
Я не ожидал, что он вдруг заговорит отеческим тоном, но быстро нашелся.
— Нет, что вы, сэр! Я и в самом деле лоботрясничал в последнее время и искренне в этом раскаиваюсь. Обещаю, что больше такое не повторится.
Стернвуд поднялся на ноги и мерил шагами кабинет.
— Мы были близкими друзьями с твоим отцом. Ради него я дам тебе последний шанс. Правда, тебе придется заняться другим делом.
Я вздохнул с облегчением.
— Благодарю вас, сэр.
— Не спеши с благодарностью. — Стернвуд вернулся к столу и уселся на место. — Это особое дело, Чед, и, если ты не возьмешься за него со всей мыслимой серьезностью, оно окажется тебе не по зубам. Так что отбрось прочь все праздные мысли. Если не справишься, будешь уволен. Увы, я говорю то, что есть. Это твой последний шанс. Чтобы немного поднять тебе настроение, я с сегодняшнего дня буду платить тебе на сто пятьдесят долларов больше. Но не заблуждайся на этот счет: тебе придется отработать каждый цент.
Я сидел как каменный. Лишь одна работа подходила под это описание: работа, которой все боялись как огня, банковский ночной кошмар, работа, от которой Ледбитер облысел как коленка за каких-то полгода.
Стернвуд внезапно расплылся в улыбке.
— Я вижу, ты уже догадался, Чед. С сегодняшнего дня ты целиком и полностью несешь ответственность за «счет Шелли».
* * *
Вы, должно быть, знаете всю историю Джоша Шелли, о том, как он заработал миллионы на комбайнах, а потом удвоил состояние, перестроив свои заводы на выпуск танков.
Но вы можете не знать, что после его смерти в 1946 году все его имущество, а также семьдесят миллионов долларов достались по наследству его единственной дочери Вестал.
Управление финансовыми делами покойный завещал «Пасифик Банкинг Корпорейшн» с одним условием: случись так, что Вестал не понравится, как банк ведет ее дела, она вправе перевести свой гигантский счет в любое другое место.
Банков и фирм, которые мечтали бы заполучить такого клиента, было хоть пруд пруди, и «Пасифик» вскоре убедился, что извлекать прибыль из миллионов мисс Шелли — дело крайне непростое.
Скажу без обиняков: такой стервы, как мисс Шелли, свет божий еще не видывал. Долгие годы она терпела диктат отца, а не мне напоминать вам, что это был за самодур. Тому существованию, какое она влачила вплоть до самой смерти старика, никто бы не позавидовал. Джош был невероятно скуп, всячески унижал дочь, держа ее в ежовых рукавицах, не позволяя заводить знакомства с молодыми людьми, и за всю жизнь не устроил для нее ни одного праздника. Первые двадцать лет Вестал жила в затворничестве, как монашка.
Будь Вестал по натуре добра и великодушна, ей можно было бы даже посочувствовать, но она не была ни добра, ни великодушна. Она пошла в отца и отличалась скупостью, мстительностью и властолюбивым, собственническим нравом. Поэтому, когда старый скряга наконец откинул копыта, оставив своему чаду семьдесят миллионов долларов, Вестал вырвалась на свободу из своего одиночного заключения, словно разъяренный бык, жаждущий крови.
За шесть лет пятнадцать лучших клерков «Пасифик Банкинг Корпорейшн» поочередно занимались счетом Шелли. И если они сами не отказывались от неравной борьбы, то Вестал добивалась их увольнения за некомпетентность.
Ледбитер продержался дольше всех. Вот уже восемь месяцев он был персональным рабом Вестал, и, если бы вы видели его до того, как он взялся за непосильную ношу, вы бы поняли, какое дикое испытание выпало на мою долю.
В банке не было никого, кто не знал бы о счете Шелли. Многие отпускали по его поводу едкие шуточки, но, поверьте, тому бедолаге, которому приходилось заниматься этим счетом, было не до смеха.
Не откладывая дела в долгий ящик, я отправился к Ледбитеру и поставил его в известность о случившемся.
Он поднялся и… вы не поверите — он дрожал с ног до головы, как осиновый лист.
— Ты не шутишь? — пролепетал он.
— Нет. С этой минуты ты сдаешь мне дела.
— Тогда пойдем прямо в комнату Шелли и я тебе все покажу.
Комната Шелли с пола до потолка была уставлена стеллажами и картотечными ящиками. В ней хранились все документы, расписки, квитанции, арендные договоры и любые другие бумажки, имевшие хоть малейшее отношение к собственности и финансам мисс Шелли.
Пятнадцать вассалов поочередно пытались, пыхтя в этой комнате до седьмого пота, разработать надежную систему, которая позволяла бы с минимальной потерей времени дать мисс Шелли любую информацию на тот случай, если бы самодурствующей миллионерше взбрело в голову внезапно затребовать данные о состоянии той или иной ренты или каких-нибудь дивидендов.
Когда Ледбитер подступил к стеллажу, обозначенному «А», явно намереваясь сидеть в этой комнате, пока мы не дойдем до «Я», я остановил его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49