На поляне, что просматривалась за выходом, на зеленевшей травке спал еще один страж кавказской национальности. Из угла, куда боевик направил Сашку справлять естественную нужду, неимоверно воняло человеческими испражнениями. Из-за этого «встроенного» туалета все временное жилище было наполнено роем мух, курсировавших в основном между пловом и отхожим местом…
— Слышь, дядя… — уже немного громче произнес майор, — а водичка у тебя имеется?
На сей раз чеченец не стал прибегать к заученным противопоставлениям, а неспешно подал глиняный кувшин. Спецназовец с опаской понюхал содержимое, заглянул внутрь и, не обнаружив признаков вездесущих насекомых, надолго припал к горлышку, утоляя жажду прохладной водой. Крякнув от удовольствия и вернув емкость охраннику, он все же решил проверить, как много контузия с ранением отняли у него сил. Потихоньку встав на ноги и чуть покачиваясь, офицер «Шторма» добрел до угла сарая, чувствуя на спине цепкий взгляд вооруженного «чеха». А вернувшись через минуту к нарам снова прилег с кислой миной — пока состояние не позволяло даже помышлять о побеге…
— Эй, гоблин! Позови к микрофону офицера.
— Ты, гнедой примат, свинины, что ли там обожрался?..
— Я потом тебе, собака, скажу, что мы здесь кушаем. А сейчас позови офицера…
— А чего ты в горах можешь кушать, козел бородатый? Траву, небось, свежую все спорол? Теперь на прошлогоднюю перешел…
— Это ты скоро травой будешь давиться на земле моих предков, а мы…
— В гробу я видел твоих предков и тебя вместе с ними!..
Усман начинал терять терпение от столь бестолкового общения по радио с далеким, неизвестным и упрямым русским абонентом. Однако он сам преступил грань в этой беседе — заговорил с неверным нахраписто и резко. Совсем не так, как хотел… Следовало поскорее переменить тон, а заодно и тактику, иначе задиристый и острый на язык связист обложит его многоэтажным матом, пошлет ко всем чертям и отключится. А чтобы найти другого гоблина в эфире понадобится не менее часа…
— Послушай, парень… У меня действительно важное дело к твоему командиру. Если хочешь, запиши или запомни то, что я сейчас скажу, а потом передай офицеру…
Более мягкое обращение и отсутствие оскорблений, похоже, возымели действие и озадачили русского.
— Ну?.. — молвил он после небольшой паузы.
— В моем горном лагере находится раненный майор из Отряда специального назначения «Шторм». Группа из восьми человек, которой он командовал, уничтожена.
— И что?.. — недоумевал связист.
Сызнова раздражаясь, но теперь несообразительностью нижнего чина Российской армии, Дукузов уточнил:
— Ты запиши эту информацию и передай офицерам, а уж они, думаю, доложат куда следует. И скажи, что буду на связи на этом же канале ровно через четыре часа. Мой позывной «Дук». Понял?
— Понял… — недовольно буркнул тот и отключился.
Спустя три часа пятьдесят пять минут Усман метался по своему командирскому шатру в ожидании времени выхода на связь. Помощник Рустам сидел на краешке толстого ковра и молчал, дабы не попасть под горячую руку.
— Как там наш пленник? — неожиданно остановившись, спросил полевой командир.
— Пришел в себя, вставал один раз, а теперь лежит. Очень слаб, — отрапортовал молодой кавказец.
— Это уже лучше. Значит выживет…
— Определенно выживет, — согласился Рустам.
— Почаще проверяй охрану… — начал было Усман, да внезапно ожил динамик приемника.
Вначале в нем послышался сухой треск, потом раздался спокойный голос:
— «Верхолаз» вызывает «Дука». «Верхолаз» вызывает «Дука»…
Просиявший чеченец подскочил к радиостанции, схватил микрофон и, постаравшись унять радостное волнение, ответил:
— «Дук» на связи. Кто со мной говорит?
— Какое это имеет значение? Ну, скажем, старший офицер… Устраивает?
— Вполне…
«Дук», а с чего вы взяли, что захваченный вами человек — майор «Шторма»?
— У одного из спецназовцев, уничтоженной моими людьми группы, имелся при себе некий неопровержимый документ.
— Но вы же знаете: наши спецназовцы не берут на задания документов…
— «Верхолаз», я не собираюсь доказывать вам неоспоримых фактов и долго находиться на связи, ожидая, когда ваш штурмовик выпустит по запеленгованной радиостанции ракету.
— В таком случае, назовите фамилию вашего пленника.
— Нет, фамилии не назову. Я пока не допрашивал его — он без сознания.
— Хорошо… — устало вздохнул голос явно немолодого мужчины. — Каковы условия?
— Я обменяю майора на полевого командира Арби Удугова.
— А в противном случае?..
— В противном случае устрою показательную казнь с записью на видео. Потом вы сможете заглянуть на сайт «Алькаида-Центр» и насладиться нелицеприятным зрелищем.
— Мне нужно немного времени на все согласования.
— Сколько?
— Хотя бы дня три…
— Это очень долго!
— Но я, увы, не министр юстиции и не распоряжаюсь теми, кто находится в следственных изоляторах…
— Я даю вам сутки и ни часа более.
— Послушайте, «Дук», если бы у нас не было такой огромной армии чиновников…
— Это уже ваши проблемы. Не я же, в конце концов, их наплодил. Сутки! Через двадцать четыре часа выходим на связь, и я называю место встречи для обмена. Или майору конец! Все, до связи…
Какое-то время Сашка снова пробыл в небытии — заснул, не взирая на обилие назойливых мух. А, очнувшись от сна, почувствовал себя немного лучше. Вернее, очнулся он не по своей воле — сквозь дрему услышал шаги, шорох, чью-то речь… Открыв глаза, увидел трех человек, помимо вскочивших на ноги стражей.
— Я полевой командир Усман Дукузов, — спокойно представился крепкий мужчина, примерно одного с Александром возраста.
Одет он был в новенькую полевую форму и стоял к пленнику немного ближе двух других, зашедших в жилище-времянку. По левую руку и чуть сзади с покорными и преданными глазами топтался молодой кавказец, вероятно, заместитель. А правее и почти вровень с командиром монотонно покачивал головой седобородый старец с морщинистым, темным лицом. Обеими руками пожилой чеченец опирался на длинную, отполированную временем до блеска, палку…
— Как самочувствие, русский? — сквозь едва заметную улыбочку поинтересовался Дукузов.
«Точь-в-точь Абдулла из „Белого солнца“… — подивился про себя Баринов, не двигаясь, и не отвечая главарю банды, — ему бы еще деревянную кобуру с „Маузером“ вместо „Беретты“ и в самый раз на съемочную площадку…»
— Не хочешь разговаривать? — вскинул черную бровь Усман. Потом в глазах вдруг мелькнула лукавая искорка, лицо преобразилось, губы опять скривились в ухмылке. — Да мне, собственно и не о чем с тобой говорить… Ты просто выздоравливай поскорее. Нам такие нужны живыми и здоровыми.
Он прошелся по мизерному пространству «сарая», заглянул в казан с остатками плова, поморщился и приказал бородатому охраннику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
— Слышь, дядя… — уже немного громче произнес майор, — а водичка у тебя имеется?
На сей раз чеченец не стал прибегать к заученным противопоставлениям, а неспешно подал глиняный кувшин. Спецназовец с опаской понюхал содержимое, заглянул внутрь и, не обнаружив признаков вездесущих насекомых, надолго припал к горлышку, утоляя жажду прохладной водой. Крякнув от удовольствия и вернув емкость охраннику, он все же решил проверить, как много контузия с ранением отняли у него сил. Потихоньку встав на ноги и чуть покачиваясь, офицер «Шторма» добрел до угла сарая, чувствуя на спине цепкий взгляд вооруженного «чеха». А вернувшись через минуту к нарам снова прилег с кислой миной — пока состояние не позволяло даже помышлять о побеге…
— Эй, гоблин! Позови к микрофону офицера.
— Ты, гнедой примат, свинины, что ли там обожрался?..
— Я потом тебе, собака, скажу, что мы здесь кушаем. А сейчас позови офицера…
— А чего ты в горах можешь кушать, козел бородатый? Траву, небось, свежую все спорол? Теперь на прошлогоднюю перешел…
— Это ты скоро травой будешь давиться на земле моих предков, а мы…
— В гробу я видел твоих предков и тебя вместе с ними!..
Усман начинал терять терпение от столь бестолкового общения по радио с далеким, неизвестным и упрямым русским абонентом. Однако он сам преступил грань в этой беседе — заговорил с неверным нахраписто и резко. Совсем не так, как хотел… Следовало поскорее переменить тон, а заодно и тактику, иначе задиристый и острый на язык связист обложит его многоэтажным матом, пошлет ко всем чертям и отключится. А чтобы найти другого гоблина в эфире понадобится не менее часа…
— Послушай, парень… У меня действительно важное дело к твоему командиру. Если хочешь, запиши или запомни то, что я сейчас скажу, а потом передай офицеру…
Более мягкое обращение и отсутствие оскорблений, похоже, возымели действие и озадачили русского.
— Ну?.. — молвил он после небольшой паузы.
— В моем горном лагере находится раненный майор из Отряда специального назначения «Шторм». Группа из восьми человек, которой он командовал, уничтожена.
— И что?.. — недоумевал связист.
Сызнова раздражаясь, но теперь несообразительностью нижнего чина Российской армии, Дукузов уточнил:
— Ты запиши эту информацию и передай офицерам, а уж они, думаю, доложат куда следует. И скажи, что буду на связи на этом же канале ровно через четыре часа. Мой позывной «Дук». Понял?
— Понял… — недовольно буркнул тот и отключился.
Спустя три часа пятьдесят пять минут Усман метался по своему командирскому шатру в ожидании времени выхода на связь. Помощник Рустам сидел на краешке толстого ковра и молчал, дабы не попасть под горячую руку.
— Как там наш пленник? — неожиданно остановившись, спросил полевой командир.
— Пришел в себя, вставал один раз, а теперь лежит. Очень слаб, — отрапортовал молодой кавказец.
— Это уже лучше. Значит выживет…
— Определенно выживет, — согласился Рустам.
— Почаще проверяй охрану… — начал было Усман, да внезапно ожил динамик приемника.
Вначале в нем послышался сухой треск, потом раздался спокойный голос:
— «Верхолаз» вызывает «Дука». «Верхолаз» вызывает «Дука»…
Просиявший чеченец подскочил к радиостанции, схватил микрофон и, постаравшись унять радостное волнение, ответил:
— «Дук» на связи. Кто со мной говорит?
— Какое это имеет значение? Ну, скажем, старший офицер… Устраивает?
— Вполне…
«Дук», а с чего вы взяли, что захваченный вами человек — майор «Шторма»?
— У одного из спецназовцев, уничтоженной моими людьми группы, имелся при себе некий неопровержимый документ.
— Но вы же знаете: наши спецназовцы не берут на задания документов…
— «Верхолаз», я не собираюсь доказывать вам неоспоримых фактов и долго находиться на связи, ожидая, когда ваш штурмовик выпустит по запеленгованной радиостанции ракету.
— В таком случае, назовите фамилию вашего пленника.
— Нет, фамилии не назову. Я пока не допрашивал его — он без сознания.
— Хорошо… — устало вздохнул голос явно немолодого мужчины. — Каковы условия?
— Я обменяю майора на полевого командира Арби Удугова.
— А в противном случае?..
— В противном случае устрою показательную казнь с записью на видео. Потом вы сможете заглянуть на сайт «Алькаида-Центр» и насладиться нелицеприятным зрелищем.
— Мне нужно немного времени на все согласования.
— Сколько?
— Хотя бы дня три…
— Это очень долго!
— Но я, увы, не министр юстиции и не распоряжаюсь теми, кто находится в следственных изоляторах…
— Я даю вам сутки и ни часа более.
— Послушайте, «Дук», если бы у нас не было такой огромной армии чиновников…
— Это уже ваши проблемы. Не я же, в конце концов, их наплодил. Сутки! Через двадцать четыре часа выходим на связь, и я называю место встречи для обмена. Или майору конец! Все, до связи…
Какое-то время Сашка снова пробыл в небытии — заснул, не взирая на обилие назойливых мух. А, очнувшись от сна, почувствовал себя немного лучше. Вернее, очнулся он не по своей воле — сквозь дрему услышал шаги, шорох, чью-то речь… Открыв глаза, увидел трех человек, помимо вскочивших на ноги стражей.
— Я полевой командир Усман Дукузов, — спокойно представился крепкий мужчина, примерно одного с Александром возраста.
Одет он был в новенькую полевую форму и стоял к пленнику немного ближе двух других, зашедших в жилище-времянку. По левую руку и чуть сзади с покорными и преданными глазами топтался молодой кавказец, вероятно, заместитель. А правее и почти вровень с командиром монотонно покачивал головой седобородый старец с морщинистым, темным лицом. Обеими руками пожилой чеченец опирался на длинную, отполированную временем до блеска, палку…
— Как самочувствие, русский? — сквозь едва заметную улыбочку поинтересовался Дукузов.
«Точь-в-точь Абдулла из „Белого солнца“… — подивился про себя Баринов, не двигаясь, и не отвечая главарю банды, — ему бы еще деревянную кобуру с „Маузером“ вместо „Беретты“ и в самый раз на съемочную площадку…»
— Не хочешь разговаривать? — вскинул черную бровь Усман. Потом в глазах вдруг мелькнула лукавая искорка, лицо преобразилось, губы опять скривились в ухмылке. — Да мне, собственно и не о чем с тобой говорить… Ты просто выздоравливай поскорее. Нам такие нужны живыми и здоровыми.
Он прошелся по мизерному пространству «сарая», заглянул в казан с остатками плова, поморщился и приказал бородатому охраннику:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87