Тогда Кэлгар наполнил складную походную ванну и по горло погрузился в
воду. Пятно переползло на шею, подбородок, залепило рот и нос. Забраться
внутрь оно, похоже, не могло, однако дышать стало нечем, Кэлгар крепился
до тех пор, пока краска не стала закрывать глаза. Тут он не выдержал,
выскочил из ванны и погрузил в воду голову. Краска медленно отступила к
подбородку, но спускаться дальше не желала, хотя Кэлгар и окунал голову
все глубже и старался удержать ее под водой как можно дольше.
Кэлгар раскинул на выдвижной койке надувной матрас и уселся, чтобы
хорошенько обдумать сложившуюся ситуацию. В сущности, история вышла
комическая. И стань кому-нибудь известны ее подробности, Кэлгар неминуемо
оказался бы посмешищем в глазах всей Солнечной системы. Он стал жертвой
венерианской банки с краской, то ли забытой, то ли брошенной кем-то здесь.
Причем краска эта может представлять смертельную опасность для любых живых
существ: ведь не отступи она в конце концов - и Кэлгар задохнулся бы, как
пить дать.
По спине у него побежали мурашки. Он представил себе ослепшего,
задыхающегося человека, ощупью ищущего выход из навигаторской рубки. И
даже убедившись, что вполне мог бы проделать в слое краски отверстия,
позволяющие дышать, он все еще не мог успокоиться.
Прошло немало времени, прежде чем улеглась бившая Кэлгара нервная
дрожь. Он сидел в оцепенении, лихорадочно и напряженно размышляя.
Плеснувшая на него из банки краска и не думала высыхать. Впрочем, она
и не была жидкостью в обычном понимании, поскольку не впитывалась в
одежду, не подчинялась закону всемирного тяготения, растекалась не только
вниз, но и вверх, и отталкивала любые другие жидкости. Кэлгар попытался
разобраться, почему она обладает всеми этими свойствами. Водоотталкивающая
- понятно, краска и должна быть водонепроницаемой. Но остальное...
Кэлгар вскочил и принялся расхаживать по рубке. На протяжении
четверти века - с тех пор, как первые сверхракеты достигли Луны, а затем и
полумертвого Марса - Венера являла собой наиболее заманчивую цель для всех
космопроходцев. Однако любые экспедиции в этом направлении были запрещены,
вплоть до появления кораблей, способных избежать опасности падения на
Солнце, - участь, уже постигшая два космолета. Неизбежность подобных
катастроф была доказана математически, существующие ракеты могли без риска
достичь Венеры лишь при строго определенном ее положении в пространстве
относительно Солнца, Земли и Юпитера.
Однако возникновения таких благоприятных условий в ближайшие два
десятка лет не ожидалось. И лишь за пол года до полета Кэлгара известный
астроном установил, что необходимое взаиморасположение планет произойдет в
этом году. Его статья породила бурные дебаты в профессиональной среде.
Разумеется, правительство не могло полагаться на особое мнение одного -
пусть даже весьма авторитетного - ученого, однако до Кэлгара дошло
высказывание некоего высокопоставленного чиновника Космической Патрульной
Службы о том, что дело приняло бы совсем иной оборот, решись кто-либо
отправиться на Венеру на собственный страх и риск, в подобном случае у
него, чиновника, сыскалось бы достаточно единомышленников, чтобы выполнить
все необходимые предварительные исследования и расчеты. Когда Кэлгар на
своем маленьком корабле стартовал к Венере, с размахом велась подготовка
сразу нескольких экспедиций на Марс.
От Венеры ждали сенсаций - но не столь значительных, как эта. Ибо
раса, способная создать идеальную с любой точки зрения краску, уже за одно
только это заслуживает более близкого знакомства.
Размышления Кэлгара были прерваны новым невероятным открытием,
заставившим его встревоженно вскочить. Сверкая неисчислимыми оттенками,
краска продолжала распространяться: если поначалу она покрывала не больше
четверти поверхности тела, то теперь занимала уже добрую треть. Если так
пойдет и дальше, рано или поздно она покроет Кэлгара с ног до головы,
залепит ему глаза, рот, нос, уши - словом все. Надо было срочно придумать
способ избавиться от этой переливчатой пленки.
"Идеальная краска, - записал Кэлгар в своем блокноте, - должна
обладать красивым цветом, быть нечувствительной к любым внешним
воздействиям и - обязательно - легко удаляться". Он мрачно перечитал
последние слова, отложил карандаш и посмотрелся в зеркало.
- Ну дела, - пробормотал он, обращаясь к собственному отражению, -
это ж не я! Разодет, что твой цыган...
Всматриваясь в представшее его взгляду колористическое буйство,
Кэлгар отметил, что сама краска, собственно, оставалась невидимой,
поскольку испускала яркий, отбрасывающий резкие тени свет. Она являла
собой не цветное покрытие, а как бы жидкий свет, в переливах которого
слились воедино все мыслимые оттенки. Причем ни яркость, ни пестрота
отнюдь не оскорбляла вкуса - даже самого изысканного. Кэлгар развеселился,
осознав, что не может оторвать глаз от этого невероятного явления. Однако
в конце концов он все же отвернулся от зеркала.
"Если бы удалось зачерпнуть хоть немного краски и перелить ее в
реторту, - подумал он, - можно было бы произвести анализ." Он предпринял
несколько попыток, но краска, охотно вливаясь в ложку, тут же вытекала,
стоило оторвать ее от кожи. Кэлгар попробовал удержать ее в ложке с
помощью ножа, но безуспешно: краска вытекала из под лезвия, текучая,
словно масло. Кэлгар понял, что ему не хватает силы и ловкости, чтобы
достаточно плотно прижать лезвие ножа к ложке. Он попробовал было
воспользоваться предназначенным для отбора проб черпачком с резьбовой
крышкой, но тот оказался слишком круглым и маленьким; к тому же
завинчивание крышки занимало чуть ли не минуту.
Кэлгар без сил опустился в кресло. Он чувствовал, что заболевает.
Мысли путались. Лишь некоторое время спустя он вновь обрел способность
рассуждать трезво.
Ему все-таки удалось набрать в черпачок немного краски - что-то около
чайной ложки. По логике вещей, теперь следовало тем же способом очистить и
всю поверхность тела. Однако краски на нем, судя по всему, не меньше
пятисот таких доз. На снятие каждой из них уходит больше двух минут.
Итого, тысяча минут, - почти семнадцать часов!
Кэлгар жалко улыбнулся. Семнадцать часов! Вдобавок, за это время ему
два-три раза понадобится поесть - еще час... Внезапно он ощутил голод -
пожалуй, пора было подкрепиться.
За завтраком он обдумывал случившееся со спокойствием человека,
нашедшего одно из решений проблемы и теперь имеющего право позволить себе
поразмыслить над другими вариантами.
1 2 3 4 5